Z – значит Зельда

Тут подошел мальчик из Бирмингема с пуншем. Я забрала у него бокал, осушила его одним движением и вернула со словами:

– Огромнейшее спасибо!

Я позволила Скотту увести меня в зал.

Он танцевал не хуже, чем другие мои партнеры, а может, и лучше. Казалось, часть энергии, которая переполняла меня в тот вечер, передалась и ему. Мы кружились в вальсе, будто делали это вместе уже много лет. Мне нравился его запах: от него пахло накрахмаленным сукном и одеколоном. Его рост, дюймов на пять выше меня, казался идеальным, ширина плеч – тоже. Он держал мою руку в своей церемонно и в то же время как-то привычно, его ладонь лежала на моей талии властно и осторожно одновременно. В его ясных зеленовато-голубых глазах таилась загадка, а уголки губ были едва заметно приподняты.

Из-за всего этого, хотя мы танцевали ловко и ладно, я никак не находила равновесие. Это было непривычное чувство, но Боже, как же оно мне нравилось!

Два часа спустя мы стояли друг напротив друга в розоватом свете уличного фонаря, а позади нас расходились последние гости. В любую секунду могла появиться Элеанор, и тогда водитель ее папочки отвезет нас домой в старом фаэтоне, которым я однажды попыталась управлять самостоятельно. Мне тогда было двенадцать, и лошади едва не умчались вместе со мной в неизвестном направлении, но повозка опрокинулась и меня вышвырнуло на живую изгородь.

– Расскажите же еще о книжном деле, – попросила я. – Из моих знакомых никто не писал ничего длиннее статьи в газету. Матушка однажды написала короткую пьесу, но это едва ли считается, ведь это был музыкальный спектакль продолжительностью всего четырнадцать минут для благотворительного бала, мы здесь постоянно их устраиваем. А вы у себя на Севере?

– Так вы хотите узнать о моем романе или об общественных нравах в Сент-Поле? – Он рассмеялся.

– О романе. И о нравах тоже. Расскажите мне обо всем, о чем только можно, пока Эль меня не утащила.

– Давайте поступим так: я пришлю вам одну главу, и вы сами ее оцените. И в будущем сможете рассказывать, что стали одной из первых, кто прочитал ошеломительную первую книгу Ф. Скотта Фицджеральда.

– Ф. Скотта?

– Фрэнсиса – меня назвали в честь кузена Фрэнсиса Скотта Ки – знаете «Усеянное звездами знамя»?

– Не так чтобы очень…

– О том и речь. К тому же «Ф. Скотт» звучит внушительней. Более авторитетно, не находите?

– Совершенно верно, – кивнула я. – Вот я уже зауважала вас сильнее, а ведь еще не прочитала ни строчки. Представляю, как буду вами восхищаться, когда закончу главу. А уж когда появится самая настоящая книга… – Я не закончила предложение, позволяя воображению Скотта завершить мысль за меня.

Я хотела, чтобы он рассказал еще о том, как ему это удалось – написать целый роман, о том, что он любит читать. И хотела рассказать ему о том, что люблю читать я. А потом мы бы поговорили о том, о чем пишут в этих книгах. Например, об Индии – я всю жизнь зачитывалась Киплингом. Или о вымышленной Костагуане из «Чужого» Джозефа Конрада – слышал ли он о ней вообще? Где, по его мнению, она располагалась? Читал ли он «Тарзана – приемыша обезьян»? Африка, вот о чем стоило поговорить!

– Но «самой настоящей книги», быть может, придется еще подождать, – сказал он. – Увы. Пока я могу дать вам прочесть что-нибудь другое, если пожелаете. Вы любите читать?

– Я готова читать все что угодно. Моя подруга Сара Хаардт совсем недавно прислала мне престраннейшую историю, «Герлэнд», ее опубликовали в журнале. Это про общество, которое состоит сплошь из женщин. Мне такое не очень пришлось бы по душе.

Он усмехнулся.

– И я этому рад.

Никто из моих знакомых юношей не интересовался книгами. Для них значение имели только футбол, лошади и гончие. Я смотрела на Скотта, залитого розовым светом, на его сияющие волосы и кожу, в его глаза, горящие радостью, честолюбием и энтузиазмом, и у меня кружилась голова.

– Вот ты где! – воскликнула Элеанор, приобнимая меня за талию. Она появилась в сопровождении какого-то здоровяка. – Я думала, ты улизнула, как в прошлый раз.

– Улизнула? – переспросил Скотт. – Знал бы я…

– Чтобы покурить, – спохватилась через мгновение Элеанор – пришлось ее ущипнуть. – Она улизнула, чтобы покурить с парой девочек постарше.

– Старше чем?..

– Семнадцать, – ответила я. – Восемнадцать мне исполнится двадцать четвертого июля, это через двадцать шесть… то есть уже почти через двадцать пять дней, учитывая, что вот-вот пробьет полночь. Через двадцать пять дней мне будет восемнадцать.

– И тогда, надеюсь, она сразу станет более покладистой. Мы не очень много курим, – заверила его Эль. – Но это помогает предотвратить боль в горле.

– Это просто приятно, – возразила я. – И потому закон и мой папочка всегда возражали против того, чтобы это делали женщины.

– А вы-то, кстати, кто такой? – обратилась Эль к Скотту. Она указала на своего спутника. – Это мой новый друг, который вот-вот нас покинет, Уилсон Креншоу Уитни Третий.

– Скотт Фицджеральд, единственный и неповторимый, – отозвался Скотт. И, посмотрев на меня, добавил: – Который очень огорчен, что вынужден будет последовать примеру Уитни.

– Меня просто выводит из себя, что нужно ехать домой, – вздохнула я. – Не будь я девушкой…

– …я бы не настаивал сейчас, чтобы вы позволили позвонить вам завтра. Вы позволите?

– Это послужит мне утешением, – ответила я.

Фаэтон затормозил прямо перед нами. Я последовала за Эль к дверям.

– Резиденция судьи Энтони Сейра, – обернувшись, произнесла я. – Оператор вас сразу соединит.

Облака, утром беспорядочно разбросанные по небу, к полудню собрались в огромные высокие колонны с похожими на наковальни плоскими вершинами. Я лежала на кровати, раскрыв дневник, с карандашом в руке. Одним ухом пыталась уловить первые признаки грома, грозящего расстроить мои вечерние планы, вторым ждала знакомых трех коротких звонков, возвещающих о телефонном вызове. Скотт все еще не позвонил, и я уже почти уверилась, что больше ждать не стоит.

«Сплошные слова, никакого смысла, – подумала я. – Наверное, писатели все такие».

На пороге моей спальни появилась Тутси:

– Время чая. У Кэти будет лимонный пирог или сэндвичи с помидорами, а я буду джин.

– Значит, мама ушла.

– Детка, мне двадцать девять. Видит Бог, я уже не школьница.

– И все же, чтобы пропустить стаканчик, ты по-прежнему дожидаешься, пока мама уйдет.

– Стараюсь проявлять такт. В любом случае, больше беспокоиться надо из-за папочки. Если он когда-нибудь увидит меня с сигаретой, помоги мне Бог. Я приготовлю джин с мятой и малиной. Будешь?

– Хорошо, конечно. – Я бросила взгляд на дневник, где писала о своей утренней работе в Лиге служения стране.

Мы, добровольцы, подавали булочки и кофе солдатам в буфете на железнодорожной станции, и один женатый офицер явно положил на меня глаз. Понимая, что поощрять его не положено, я все же заигрывала с ним. Он был симпатичным и забавным, чего же здесь дурного? Он всего лишь помогал мне не заскучать до конца смены, когда я могла вернуться домой и ждать звонка от моего очаровательного лейтенанта.

– Тутси, – обратилась я к сестре, – а как ты поняла, что влюбилась в Ньюмана?

– О-хо! – Она уселась рядом со мной. – И кто он? Рассказывай!

– Миз Розалинд, что вы выбрали? – послышался голос Кэти.

– Что мы решили? Пирог?

Я наморщила нос.