Империя Тигвердов. Танго в пустоте

– Вероника, не паясничай!

Я рассмеялась. Настроение поднялось. Время еще есть, можно подлить себе ароматного кофе. Если бы не родители, которых это расстроит, я бы и от сигареты не отказалась… Ладно, не будем нервировать старшее поколение.

– «Смейся, паяц!» – мурлыкала я про себя.

– А Ирвин сказал, что в выходные разрешит мне встать с коляски, – сообщил Феликс.

Я пролила кофе… Повернулась, посмотрела на сына.

Он, конечно, очень постарался объявить мне эту новость как можно более буднично. И правильно – нечего делать из этого событие века… И так страшно. Очень… Я подошла, присела на корточки, потрепала по голове, сказала:

– Замечательно! Ирвин у нас спец – личный целитель императорского двора, это не шутки! Раз сказал, значит, пора.

Я крепко сжала его ладони в своих. Мы посмотрели друг другу в глаза. Мы оба боялись и оба верили, что все получится. Никто из домашних этого не заметил, это был только наш секрет, на двоих. И с этой минуты по-настоящему начались наши отношения. Внутри, за сердцем, стало тепло и радостно. Только палец горел и чесался, но я уже привыкла…

– Все всё сказали? – подвел итог отец. – Тогда Павел может отвечать на мой вопрос.

– Я хотел помирить маму с Ричардом. И сделал глупость, – не поднимая взгляда от стола, проговорил сын.

– Какого рода?

– Встретил бабушку Веру – она приехала на тренировку, отключил телефон и поехал к ней в гости. Я знал, что как только мама запаникует, милорд Верд придет ей на помощь.

– А если бы мать удар хватил? – поинтересовался отец.

– Да ну… Вот с чего? – развел руки неисправимый отпрыск.

– Еще раз подобная выходка, я тебе такие развлечения устрою – вся твоя Академия раем покажется, – рявкнул отец.

– Так он же все это затеял, чтобы туда вернуться, – поднялась я из-за стола. – А все разговоры о том, что он обо мне заботился, – это… только разговоры.

– Мам, это не так, – наконец-то искренне завопил Паша.

Я не обернулась.

– Мам, ты счастлива с Ричардом. И плачешь без него, – тихо сказал сын.

– Одевайся, мы опаздываем.

– Какая же ты упрямая, – а вот теперь в голосе сына прорезались откуда-то интонации… не Ричарда, нет… Его нового самопровозглашенного дедушки – императора Фредерика. Вот… Откуда? Как? Он даже губы поджал в точности как это делает его императорское величество… Цирк… Цирк уехал, клоуны остались…

Наконец-то мы выехали. Заранее, как всегда, не получилось… Бедный маленький «пыжик» мужественно тыкался по пробкам, пытаясь найти хоть какой-то просвет.

Молчали. Паша сначала включил радио, потом – через пару минут – выключил. Жизнерадостные ведущие, вещавшие какими-то специальными, утренними, неестественно-бодрыми голосами, дико раздражали.

– Мам, прости, – тихо сказал сын. – Я был не прав. Так нельзя было поступать.

Я вздохнула:

– Паш… Честно – я еще злюсь. Давай до вечера. Я отозлюсь, и мы поговорим.

Пашку высадила у школы, доехала до Академии, припарковалась. Схватила сумку, одновременно пытаясь почесать горящий палец. Маневр оказался неудачным – сумка упала. Тетрадка со стихами, которую я взяла с собой, чтобы вернуть, опять открылась… Не удержалась:

Караулили сны-вампиры,
Притаившись в углу спальни,
Где на самом конце рапиры
Насекомым сидит сознанье.
Заползает жужжаньем в ухо,
Растекаясь в крови ртутью,
Золотая моя муха,
Этой ночью летать будем!
По мирам, где уже ходила,
И теперь, что ни ночь, – тащит…
В мире том крупнее малина,
Ароматней, красней, слаще…

Я задумалась… Вот что это? Поэтический образ? Или девушка во сне гуляет по окрестностям империи, балуется лимаррой? И меня захлестнули воспоминания…

Император должен был явиться на чай. Заказанные пирожки с разными начинками уже были. Но хотелось чего-то необыкновенного. Солнце улыбалось в до блеска вымытые окна кухни, аромат лимарры щекотал нос…

С лимаррой я тогда немного пожадничала – ягод привезли слишком много, и я затеяла малиновый торт! В смысле – лимарровый. В четыре руки мы испекли коржи, оставили остывать. Чтобы торт не получился тяжелым, я решила просто добавить лимарру в сметану с сахаром. Получился классический сметанник с малиной. Но до чего же вкусным он был!

Лимарра действительно крупнее малины. По форме тоже немного другая – вытянутая. Чуть более мясистая. Цвет малиновый, но ярче и темнее. И запах… Сильный-сильный. Ароматней, красней, слаще… Все верно.

Вкусный торт получился легким, но по три огромных куска – все-таки перебор. И для отца, и для сына. Какие же счастливые и довольные у них тогда были физиономии… Что делает с представителями императорской фамилии обыкновенная выпечка. С таким оружием я могла бы уже несколько раз совершить государственный переворот! И опять внутри меня шевельнулось ощущение, что виновата женщина… Палец горел и чесался. Все, пора, я так опоздаю!

Где-то на середине лекции я поняла, что Ричард здесь. В аудитории, среди ста пятидесяти человек первого курса. Но его самого не было видно. А самое главное, не наблюдалось того ажиотажа, который наверняка был бы, если бы высоченный имперец с длинными серебристыми волосами нас посетил.

Но я чувствовала его. Его искреннее любопытство, с которым он слушал меня, наблюдая за студентами. Его нежный взгляд, которым он касался меня. Его недовольство, каким он окинул мои распущенные волосы и юбку, которая, конечно, закрывала колени, но не больше.

В конце лекции я обратилась к аудитории:

– Господа студенты, минуточку внимания. Я нашла на парте забытую тетрадь. Я оставлю ее на столе. Заберите, пожалуйста. И еще. С владельцем мне хотелось бы поговорить. Это личное, к занятиям не относится. Так что, если не трудно, – можно будет подойти в любое удобное время после занятий. Расписание висит внизу. Спасибо, всего доброго всем.

Потом была еще одна лекция. И два семинара.

Когда я собиралась, в аудитории уже никого не было, на столе передо мной оказался листок бумаги. На нем было написано:

«Ты бесподобный лектор. Не сердись на мое появление. Я хочу тебя понять».

Фыркнула. Так, можно ехать домой. Позаниматься с учеником. Поговорить с Пашей. А потом можно лечь спать. Из этого всего идея про «спать!» нравилась мне больше всего.

Я села в любимую красненькую машинку и отправилась домой, размышляя на тему: «Ричард хочет меня понять. Паша хочет в Академию. Фредерик – чтобы я помирилась с Ричардом… А чего хочу я?»

Дочку, пожалуй, я хочу. Такое количество мужских персон на одну мою нежную, трепетную женскую душу… напрягает. Наверное, хочу, чтобы отношения с Ричардом были прежние. Хотя… В империю – не хочу, замуж – тоже не хочу. Так, как прежде, уже не получится. Ничего у нас от тех отношений не осталось. Жаль… Жаль…

Пустота, поселившаяся внутри меня, не желала отступать. Как кошка, которая устраивается спать – скребла лапой, крутилась на одном месте… Принюхивалась, привыкала – обживалась.