Ведьмы за границей

Маграт ласково похлопала его по плечу.

– Такое постоянно бывает, – сказала она. – Ну, то есть, когда женщина вырастила семью и все такое, она хочет пожить собственной жизнью.

– А чьей жизнью она жила до сих пор?

Маграт смущенно подняла глаза. Когда ей в голову пришел этот перл мудрости, он казался безупречным.

– Понимаешь, какое дело, – сказала она, выдумывая объяснение на ходу, – в жизни женщины приходит время, когда ей нужно найти себя.

– А чо бы ей тута не поискать? – жалобно произнес Джейсон. – Ну то есть, я не то чтобы перечу, госпожа Чесногк, но мы тут подумали, может, вы отговорите ее и госпожу Ветровоск уезжать?

– Я пыталась, – сказала Маграт. – Правда пыталась. Говорила им, вам не надо ехать. Годы уж, говорю, не те. Вы уж не так молоды, говорю. Глупо, говорю, ехать за тридевять верст из-за такой ерунды, особенно в вашем возрасте.

Кузнец склонил голову набок. Джейсон Ягг явно не вышел бы в финал чемпионата Плоского мира по скоростному соображанию, но свою мать он хорошо знал.

– Вы все это маман сказали? – спросил он.

– Слушай, да не волнуйся ты, – сказала Маграт. – Уверена, ничего с ней не…

У них над головой пронесся грохот. Пара осенних листьев, плавно кружа, опустились наземь.

– Черт бы побрал это дерево… какой дурак сюда дерево поставил? – раздался голос сверху.

– А вот и Матушка, – сказала Маграт.

Во всестороннем развитии Матушки Ветровоск все же были пробелы – например, она так и не научилась управлять метлой. Это было чуждо самой ее природе. Она полагала, что ее работа – двигаться, а весь остальной мир должен сам устроить так, чтобы она прибыла на нужное место. В результате ей порой приходилось слезать с деревьев, на которые она перед этим не влезала. Это она и сделала теперь – спрыгнула на последних футах, готовая испепелить любого, кто посмеет хоть пикнуть на этот счет.

– Что ж, мы все в сборе, – бодро сказала Маграт.

Это не помогло. Матушка Ветровоск немедленно пригляделась к коленям Маграт.

– И во что это ты разоделась? – спросила она.

– Э-э-э. Ну. Я подумала… в смысле, наверху будет холодно… ветер и все такое, – начала Маграт. Этого она боялась и презирала себя за слабость. В конце концов, это было практично. Эта идея пришла ей в голову однажды ночью. Помимо прочего, практически невозможно постичь космическую гармонию смертоносных ударов магистра Лобсанга Достабля, когда постоянно путаешься ногами в юбке.

– Штаны?

– Вообще-то это не простые…

– Причем на глазах у мужчин! – заявила Матушка. – Просто срам!

– Что срам? – спросила Нянюшка Ягг, подойдя со спины.

– Маграт Чесногк, которая стоит тут, раздвоив ноги, – Матушка презрительно вздернула нос.

– Главное, чтобы она не забыла спросить имя и адрес юноши, – примирительно сказала Нянюшка Ягг.

– Нянюшка! – сказала Маграт.

– А по-моему, очень удобные на вид, – продолжила Нянюшка. – Только немного мешковатые.

– Я такого не одобряю, – сказала Матушка. – Всем видно ее ноги!

– Неа, не видно, – возразила Нянюшка. – Ткань мешает.

– Да, но всем видно, где находятся ее ноги, – сказала Матушка.

– Это просто смешно. Все равно что сказать, что под одеждой все голые, – сказала Маграт.

– Маграт Чесногк, думай, что говоришь, – сказала Матушка Ветровоск.

– Так ведь это правда!

– Лично я не голая, – отрезала Матушка. – На мне еще три нижних рубашки.

Она оглядела Нянюшку с головы до ног. Гита Ягг тоже переоделась для поездки за границу. Матушка Ветровоск мало к чему тут могла придраться, но хотя бы попыталась.

– А ты… только посмотри на свою шляпу, – проворчала она.

Нянюшка знала Эсме Ветровоск уже семьдесят лет, так что в ответ просто усмехнулась.

– Самый писк моды, правда? – сказала она. – Ее сшил господин Вернисаж в Ломте. Ивовый каркас до самого кончика, а внутри – восемнадцать карманов. Такая шляпа выдержит удар молота. А как вам это?

Нянюшка приподняла подол юбки. На ней были новые туфли. К самим туфлям у Матушки Ветровоск не было никаких претензий. Подобающие ведьминские туфли, по таким могла проехать груженая телега, и на плотной коже не осталось бы и следа. Единственная проблема с туфлями заключалась в их цвете.

– Красные? – сказала Матушка. – Ведьмы таких туфель не носят!

– А мне нравятся, – сказала Нянюшка.

Матушка фыркнула.

– Уж ты себя умеешь порадовать, конечно, – сказала она. – Наверняка у них там в загранице любят всякие дурацкие выходки. Но ты же знаешь, что говорят о женщинах, которые носят красные туфли.

– Главное, чтобы говорили, что у них сухие ноги, – рассмеялась Нянюшка. Ключ от входной двери она вложила в руку Джейсону.

– Я буду тебе писать письма, если обещаешь найти того, кто тебе их прочитает, – сказала она.

– Да, мам. А что насчет кота, мам? – спросил Джейсон.

– А, так Грибо едет с нами, – сказала Нянюшка Ягг.

– Что? Но это же кот! – воскликнула Матушка Ветровоск. – Нельзя возить котов с собой! Я не собираюсь путешествовать со всякими там котами! Хватит и того, что мне придется терпеть штаны и вызывающие туфли!

– Но как его оставить? Он же будет скучать по мамочке, правда? – промурлыкала Нянюшка Ягг, подбирая Грибо. Он повис на ее руках, как бурдюк с водой, перехваченный за середину.

Для Нянюшки Ягг Грибо был все тем же милым котеночком, который когда-то катал клубки пряжи по полу.

Для остального мира это был огромный котяра, сгусток дикой и несокрушимой жизненной силы, покрытый шерстью, больше похожей на то, что растет на хлебе, который забыли в сыром чулане на недельку. Незнакомцы часто жалели его, поскольку ушей у него не было в помине, а морда выглядела так, будто на ней станцевал медведь. Они и не подозревали, что Грибо этого добился, героически пытаясь подраться или потрахаться со всем, что двигалось, будь то даже телега, запряженная четверкой лошадей. Свирепые псы визжали и прятались под лестницей, когда на улицу выходил Грибо. Лисы не смели показываться в деревне. Волки обходили ее седьмой дорогой.