Такая работа. Девять Жизней

Как на мой взгляд, так есть можно все, что нравится, что хочется попробовать (я вон уже лягушек отведал, и крокодилятину, страусятину, и даже акулу жареную ел!).

Главное, друзья мои – не «ешьте» себе подобных! Вот это грех из грехов, ничем не оправдываемый…

Эк, куда меня занесло, однако! На чем же это я споткнулся и пустился затем в невнятные рассуждения?

Ах, да! Перекусив бутербродами с салом, наша бригада затем с новыми силами вышла на тридцатиградусный мороз – встречать очередную порцию бетона и задорно, с шутками и прибаутками залила его в формы, накрыла крышкой запарочную камеру и успешно завершила свою смену. Хороший перекус – он любому делу великое подспорье!

Светлана Сапронова

Звукорежиссер театра

Не смущай меня, Васька, вином,
Я в театре сейчас нарасхват!
Весь апрель тут со звуком облом,
А на днях прилетит Монсерат.

Я же, знаешь, в акустике бог,
Им другого уже не найти.
Ты бы мне со стаканом помог,
Но с бутылкой в театр не пройти.

Так что, Вась, без меня наливай,
Мне сейчас к Монсерат Кабалье.
Но когда будет солнечный май,
Я станцую «кан-кан» на столе.

Обещаю, Васек, я напьюсь
И тебе непременно налью,
Прогуляем всю премию, плюс
Заценю Монтсеррат Кабалью!

Анастасия Солдаткина

Преподавательнице сольфеджио.

Хранитель знаний в музыкальном Королевстве,
Сюда пришедшим отворите дверцу.
Над новичками Вы берете шефство,
Вы человек с большим открытым сердцем.

Вы – проводник в мир звуков, их оттенков,
Без них мелодия, что кушанье без специй.
Тот, кто шагает с Вами, постепенно
Узнает тайну гамм, аккордов, терций,

Изучит стиль и штрих, и, несомненно,
Поймет, где форте, где пиано, а где меццо.
Наполнитель Вы душу вдохновеньем,
Поможете запеть ей и согреться.

Вы – свет, огонь, исток, пути начало,
Спасибо Вам за труд и за терпенье!
И пусть минуют Вас невзгоды и печали,
Вы нам нужны, наш добрый чистый Гений!

Марат Валеев

Народный писатель

Много ли вы знаете писателей, на издание книг которых сбрасываются сами читатели? А я знаю такого. Это красноярский прозаик и публицист, ветеран Великой Отечественной войны Анатолий Ефимович Зябрев.

– И чем же он дослужился до такой почести, что книги его выходят на народные деньги? – спросите вы. Сейчас попробую рассказать.

Родился Анатолий Зябрев 26 октября 1926 года в посёлке Никольск, Новосибирской области. Когда его отца, председателя колхоза, в 1937 году посадили по печально знаменитой 58-й статье, Анатолий, совсем еще пацан, вынужден был начать зарабатывать на пропитание семьи, так как у матери на попечении, вместе с ним, оставались пятеро детей. Но на одном месте парнишка долго не задерживался – как только узнавали, что он сын репрессированного, его тут же увольняли, и так неоднократно.

Когда началась война и на фронт ушел старший из братьев, Анатолий припрятал его продуктовую карточку и обменял на хлеб, за что потом жестоко поплатился. Вот как он сам рассказывает об этом в одном из интервью: «На фронт в начале 1942-го, под Сталинград, ушёл брат Вася, у него ещё не росла борода. Оттуда он не вернулся. А я в то же время по недоумию, по слабости характера и воли совершил тяжкое преступление – не сдал Васину хлебную карточку в отдел кадров, а выкупил на неё пайку хлеба и съел. Месяцы в тюремной камере, а потом – лагерь под городком Бердском (Новосибирская область) и… знаменитая Томская колония для малолетних преступников».

И далее: «В 17 лет я из колонии был взят в действующую армию. Это было в 1944-м. После соответствующей подготовки на учебном полигоне под Омском в товарных вагонах направился наш батальон на передовую линию фронта, в окопы. По дороге поезд подвергался бомбёжке, долго стоял на разбитых полустанках. Удивляюсь, как вчерашние колонисты, ходившие на рабочий объект, на кожевенную фабрику, под строжайшим конвоем с овчарками, теперь не разбегались. Кто-то отставал, но потом догонял. Бегали на привокзальный рынок, успевали что-то стащить у нерасторопных старух. Было сознание, что скоро жизнь может закончиться. Доходили сводки, что потери на фронте огромные: наступать-то сложнее, чем обороняться. Красная армия в те месяцы наступала. Пока нас везли, командование где-то в высоких штабах передумало: не на передовую линию колонистский батальон, не в окопы, а… срочно переодеть в красные погоны и в фуражки синие с красным верхом, что значило… мы попали в самые презираемые войска – НКВД».

Оказывается, еще в апреле 1942 года ГКО учредил специальное управление, отвечающее за операции по обеспечению безопасности в тылу действующих фронтов Красной Армии. Оно было названо Управлением войск НКВД по обеспечению безопасности действующей армии и в мае 1943 года повышено в статусе, получив независимость от Главного управления. В то же самое время ГКО поручил этому новому управлению новую и расширенную задачу:

«В тесном сотрудничестве с войсками полевых армий войска НКВД должны поддерживать порядок в прифронтовой полосе, бороться с неприятельскими разведывательными и диверсионными группами, участвовать в строительстве оборонительных рубежей, эвакуировать промышленные предприятия, охранять и защищать важные коммуникации и объекты, конвоировать и охранять военнопленных, а также лиц, осужденных военными судами за тяжкие преступления».

Так или иначе, Анатолий Зябрев честно отслужил положенные годы в этих «самых презираемых» войсках, прошел в составе патрульно-постовой службы войск НКВД через Украину, Молдавию, Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию., Германию. Не раз, кстати, мог быть убит (много было желающих на только что освобожденных вассальных, по отношению к гитлеровскому режиму, территориях пострелять исподтишка в поддерживающих законный порядок «краснопогонников») или просто загнуться от какой-либо хвори – слабые были солдатики, очень плохо кормили их, – и демобилизовался только в 1949 году.

«Я был списан по болезни – рассказывал Анатолий Ефремович. – С массой ущербностей, но бодрый и воодушевлённый. С ощущением беспредельной свободы. Голова кружилась от счастья. Теперь мне было куда вернуться: у мамы была своя комната на улице Кропоткина, которую ей дал завод за погибшего под Сталинградом Васю. Не съёмный угол у чужих людей, а своя собственная комната в бараке, целых почти 9 квадратных метров! Верно, почти половину комнаты занимала кирпичная печь, отапливаемая дровами и углём, но всё равно – здорово. Никогда я ещё не живал в таком просторе. В армии – койки впритык одна к другой. В колонии – двухъярусные нары. В тюремной камере – на полу, спина к спине, ноги к ногам».

Отдохнув всего ничего, бывший солдат отправился на заработки в Иркутскую область – нашел хорошее объявление, сулившее высокие заработки. И на станции Тайшет, ну прямо как в кино, нашел своего отца, обитавшего здесь после отбытия срока – в другие места дорога ему как бывшему политзаключенному была заказана. Анатолий устроился здесь на строительство железной дороги. Но в неприкаянной его жизни уже отчетливо наметились кардинальные перемены.

«Пробовать» свое перо Анатолий начал еще в армии – пытался сочинять романы. А после демобилизации он написал очерк про знакомого рабочего, который был не только напечатан, но и замечен, и Зябреву предложили работать в многотиражке, а затем он приглашался в штат городских газетах Новосибирска. Так началась его журналистская и писательская карьера. Первый рассказ, напечатанный в журнале «Сибирские огни» назывался «Когда бабушка спит», после было написано ещё более десятка рассказов, из которых получилась первая книга писателя – сборник рассказов для детей «Толька-охотник» (1957).

Тогда же Анатолий Зябрев обзавелся очень полезной для писателя манерой вести что-то вроде дневников – он исписывал тетрадки своими наблюдениями, наметками будущих очерков, рассказов.

Поворотный момент, как принято говорить, в его творчестве и биографии наступил, когда Зябрев в 1960 году был откомандирован по рекомендации журнала «Сибирские огни» в Дивногорск, на строительство грандиозной Красноярской ГЭС. И Анатолий на этом объекте был не сторонним наблюдателем, а полноправным гидростроителем, освоившим несколько профессий.

Наблюдения стройки изнутри, полученные впечатления тут же трансформировались в очерки, которые Зябрев писал, что называется, на коленке, в свободное от работы время. Они публиковались тогда во многих толстых журналах, сибирских и московских, и принесли Зябреву популярность публициста, а в 1972 году вышли в Красноярском книжном издательстве отдельной книгой «Енисейские тетради».

Ему предложили должность собственного корреспондента «Сельская новь» по Восточной Сибири, и эта работа принесла Зябреву большую пользу в плане сбора материалов для новых книг. «Пожар над сибирскими кедрами», «Путь героя», ««Бог ты мой!», «Строители», «В степи, под Абаканом», «Сам себе король», «Мальчишка с большим сердцем» – вот далеко не полный перечень изданных им книг в краевых и московских издательствах.

Членом Союза писателей СССР Анатолий Ефимович Зябрев стал еще в 1964 году, и тогда отбор кандидатур в творческий союз был очень строг. Достаточно сказать, что в советское время в Красноярском крае насчитывалось не более двух десятков авторов с членскими билетами (для сравнения – сегодня их только в двух отделениях Союзов-писателей России и российских писателей свыше 60 человек!).

По произведениями Зябрева даже снят художественный фильм «Вот моя деревня» и поставлен спектакль (в московском театре им. Е. Вахтангова) «Енисейские встречи».

И все же наибольшую читательскую любовь и популярность Анатолию Ефимовичу Зябреву принесли не они, а регулярно появляющиеся, в течение уже дюжины лет, публицистические заметки на злобу дня в старейшей краевой газете «Красноярский рабочий», которые так и называются «Заметки каждого дня».

Это остроумные, порой ехидные, а порой кажущиеся совсем бесхитростными, но все равно задевающими за живое, отклики писателя на текущие события, происходящие во многих сферах жизни края, а то и страны, мира. Зябрев в этих заметках иронизирует, недоумевает, задается вопросами по поводу животрепещущих тем и предлагает найти на них ответы как самим читателям, так и облеченным властными полномочиями чиновникам.

Я сам «живьем» видел Зябрева всего пару раз, мы никогда не общались, и о моем существовании он, возможно, и не подозревает (хотя допускаю, что какие-то мои публикации на глаза мэтру попадались). Тем не менее, Анатолий Ефимович со мной беседует чуть ли не еженедельно посредством этих вот своих «Заметок» – раскрывая очередной номер «Красноярского рабочего» в Интернете или на бумаге, я ищу в первую очередь именно их. Ну, задевает глубокоуважаемый автор мои душевные страны, созвучны его острые, глубокие мысли моим умонастроениям.