Такая работа. Девять Жизней

Очевидно, нечто подобно ощущают и многие другие читатели. И когда, по истечении определенного времени, возникла мысль (если не ошибаюсь, с подачи одного из читателей) издать накопившиеся «Заметки» отдельной книжкой, но денег на это, увы, не оказалось даже у всесильного когда-то «Красноярского рабочего», наиболее преданные читатели Зябрева взяли да и пустили шапку по кругу.

Конечно, их старания не могли покрыть всю требующуюся сумму, но что-то добавил и «Красноярский рабочий», и таким образом в 2011 году в издательстве «Красноярский писатель» вышел первый сборник «Заметок каждого дня», в 2013 году – второй, затем третий, четвертый и вот готовится к изданию уже пятая книга публицистических заметок писателя, ставших своеобразной летописью гигантского края.

О такой популярности, когда на читательские средства раз за разом издаются твои книги, можно только мечтать! И это дает Анатолию Ефимовичу Зябреву право, как, наверное, никому другому, называться народным писателем.

Что еще можно сказать о неугомонном Зябреве, самом настоящем патриархе сибирской литературы? Несмотря на преклонный возраст (ему уже за 90), он чувствует себя вполне сносно, живо интересуется всем происходящим вокруг и продолжает писать свои очень востребованные «Заметки каждого дня». Вот и вчерашний выпуск «Красноярского рабочего» не обошелся без отведенной для них полосы. А значит, не исключено издание и четвертой книги «Заметок».

Пожелаем же замечательному писателю, участнику Великой Отечественной войны и просто хорошему человеку, истинному гражданину своей страны покрепче здоровья, подольше жизни и свершения всех творческих замыслов. А они у него, несомненно, есть!

Маргарита Смородинская

Экзамен для учителя

Серый безликий костюм, старушечий пучок на голове, очки в толстой оправе и строгий взгляд – вот, пожалуй, и все что можно сказать об Анне Ивановне. Никаких отличительных черт, никакой изюминки, никакой хитринки в глазах и прочих финтифлюшек. Все предельно серьезно. Анна Ивановна – учительница русского языка и литературы.

Десять лет назад она была замужем. Ее муж Аркадий прожил с ней год и сбежал. Анна была холодна с ним даже в постели. В те дни, когда она дарила ему любовь (а было это по четвергам), Анна стелила накрахмаленное постельное белье. Когда Аркадий ложился в постель, она аккуратно снимала с себя белье (белье она носила практичное, хлопчатобумажное, дышащее), складывала его и убирала под подушку, а потом строгим голосом говорила: «Ну что ж, начнем». Аркадий чувствовал себя как на экзамене, волновался, потел и в итоге у него ничего не получалось. Промаявшись так год, Аркадий нашел себе любовницу, которая вскоре стала его женой.

Сегодня был обычный урок литературы. Анна Ивановна рассказывала про Есенина. Есенин был ее любимым поэтом, поэтому рассказывала она о нем с особой любовью. Она цитировала наизусть его стихи, которые знала почти все. В классе было тихо, но не потому что все внимательно слушали Анну Ивановну, просто ученики ее боялись. Она была бескомпромиссной и никогда не шла ни на какие уступки. Получить от нее пятерку было практически невозможно. Оценку «отлично» она могла поставить только если ученик безупречно знал материал, но таких в классе практически не было. Никаких похвал, никаких поощрений, только объективная оценка знаний. Слова «пересдать» и «переписать» отсутствовали в словаре Анны Ивановны, поэтому на ее уроки ученики шли с чувством, что они играют в русскую рулетку.

Анна Ивановна цитировала очередное стихотворение. И вдруг в тишине класса раздался вопрос:-

– Анна Ивановна, а правда, что Есенин был алкоголиком?

Тишина в классе стала еще пронзительнее. Все повернулись в сторону Коли Ерофеева. Где-то жужжала муха. Коля Ерофеев был новеньким учеником в классе, только неделю назад поступившим в эту школу. Анна Ивановна сначала даже не поверила в то, что кто-то посмел нарушить тишину ее урока, медленно перевела взгляд в сторону Коли.

– Да как… да как ты смеешь, – голос ее дрожал от негодования, – называть Есенина… таким неприличным словом?

– Я вчера в одном журнале как раз статью о нем прочитал. Там было написано, что Есенин очень любил гулять в кабаках и частенько напивался до беспамятства, – сказал ничуть не смутившийся Ерофеев.

Анна Ивановна покраснела и в ее голосе появились визгливые нотки:

– Ерофеев, а ну-ка сейчас же извинись перед Есениным!

– Как же я перед ним извинюсь? Ведь он же умер уже, – спокойно ответил Коля.

В классе послышались осторожные смешки.

Анна Ивановна замолчала, не зная, что сказать, подошла к столу, медленно опустилась на стул, открыла классный журнал, полистала страницы.

– Хорошо, Ерофеев, мы с тобой потом об этом поговорим.

Прозвенел звонок. Анна Ивановна встала, дала задание на дом и вышла из класса. Это был последний урок. Анна Ивановна занесла журнал в учительскую. Выходя из школы, она встретила своих учеников, которые целой толпой прошмыгнули мимо нее. Чуткий слух ее уловил слово «фригидная» и хихиканье.

Анна Ивановна шла домой, не замечая дороги. Открыв входную дверь, она бросила сумку на пол, туда же полетели черные туфли на низком устойчивом каблуке. Добравшись до дивана, Анна Ивановна упала на него и, зарывшись в подушку, разрыдалась.

Ближе к вечеру Анна Ивановна встала с дивана и начала рыться в комоде в поисках губной помады двадцатилетней давности, которой она красилась, когда еще была девочкой. На пол летели порножурналы, диски с «горячими» ведеосюжетами, плетки, наручники и прочие недвусмысленные аксессуары. Найдя помаду, Анна Ивановна улыбнулась. Подошла к зеркалу, распустила волосы, накрасила губы. Помада была ярко-красная, слишком вызывающая. Анна Ивановна долго и пристально смотрела на себя в зеркало. А что? Она была даже красивой, соблазнительной… Она достала один из дисков и включила его…

Проснувшись утром, Анна Ивановна долго оттирала в ванной размазанную по всему лицу губную помаду. Соорудив из спутавшихся волос пучок и нарядившись в серый безликий костюм, Анна Ивановна пошла в школу. Литература была первым уроком. И на этот раз Анна Ивановна хорошо подготовилась…

Наталья Колмогорова

Взгляд проводника

Мы с тобой успели
На маршрут осенний;
Лист к окну вагона
Солнечно приник,
А по рельсам звонким
Убегало время
И смеялся громко
Юный проводник.

Чай в бокале с мятой
На газете мятой,
Серая платформа,
Чистая постель;
Мы в вагоне пятом
Округляли даты —
От мгновений счастья
До больших потерь…

Бесконечность – в лицах…
Безмятежней спится,
Если к расстояньям
Как к судьбе, привык;
Спит соседка справа,
Спит сосед напротив
И под Окуджаву
Дремлет проводник.

Самый скорый встречный
Мыслям не перечит,
Разрывает темень
Радостный гудок,
И бросает осень
На промокший щебень
Отголосок света —
Золотой листок.

Нас не укачали
Старые печали,
Проводник весёлый
Прокричал «пока!»..
Снится будут долго
Станции России,
Светлая дорога,
Взгляд проводника…