Телохранитель для невесты

– Эту особу зовут Даниэла. Его четвертая.

– А ваш муж?

Хозяйка дома на мгновение замолчала.

– Эдвард опоздал. Его самолет из Чикаго задержался на два часа.

– Так он еще не добрался до города?

– Нет. В церковь он не успевал. Собирался прямо на банкет.

Сэм снова огляделся по сторонам. Впечатляюще.

– Могу я спросить вас, миссис Уоррентон, чем занимается ваш муж?

– Он президент фирмы «Ридли – Уоррентон».

– Лесозаготовительной фирмы?

– Именно.

Теперь понятно, откуда и шикарная обстановка дома, и «мерседес», подумал Сэм. Фирме «Ридли – Уоррентон» принадлежали обширные лесные угодья северной части штата Мэн. Ее разнообразная продукция, от сырой древесины до высокосортной писчей бумаги, экспортировалась во многие страны мира.

Следующий вопрос Сэма Наварро напрашивался сам собой.

– Миссис Уоррентон, – спросил он, – у вашего мужа есть враги?

Ответ поверг его в замешательство. Лидия Уоррентон рассмеялась:

– У любого богатого человека, детектив, есть враги.

– Можете назвать кого-нибудь конкретного?

– Вам нужно спросить об этом самого Эдварда.

– Непременно спрошу, – сказал Сэм, вставая с кресла. – Как только ваш муж вернется, попросите его позвонить мне, договорились?

– Мой муж – очень занятой человек.

– Я тоже, – парировал Сэм и, коротко кивнув, вышел из дома.

Сев в «таурус», он несколько мгновений сидел неподвижно, глядя на особняк. Пожалуй, это был самый впечатляющий дом из всех, в которых ему когда-либо доводилось бывать. Впрочем, с особняками он был знаком не слишком хорошо. Сэмюэль Наварро был сыном бостонского копа, отец которого тоже был бостонским копом. Когда ему было двенадцать лет, только что овдовевшая мать привезла его в Портленд. Жизнь у них была нелегкая, но мать принимала это как данность и не роптала.

В отличие от матери смирение было не в его духе. Его подростковый возраст состоял из пяти лет нескончаемого бунтарства. Драки на школьном дворе. Курение тайком в ванной комнате. Знакомство с дурной компанией, бесцельно слонявшейся в районе Моньюмент-сквер. В его детстве особняков не было.

Сэм завел двигатель, и автомобиль покатил в город. Расследование только-только начиналось. Их с Джиллисом ждала долгая ночь. Предстояло допросить священника, флориста, шафера, подружку невесты и жениха.

Прежде всего жениха.

Доктор Роберт Бледсоу, тот самый человек, который отменил свадьбу. Его решение, будь оно случайным или преднамеренным, спасло жизнь десяткам людей. Неужели это просто счастливое совпадение? Верится с трудом. Что, если Бледсоу получил какое-то предупреждение? Что, если главной целью террориста был именно он?

Какова же истинная причина, вынудившая его бросить невесту прямо у алтаря?

Перед мысленным взором Сэма моментально возник образ Нины Кормье. Ее лица ему никогда не забыть. И дело не в огромных карих глазах и сочных губах, которые так и тянет поцеловать. Больше всего его впечатлила ее гордость, обостренное чувство собственного достоинства. Та самая гордость, которая заставляет ее высоко держать подбородок и ровную спину, пусть даже если на глаза наворачиваются слезы. Сэм искренне восхищался этой женщиной. Никаких рыданий, никакой жалости к себе. Ее унизили, бросили, оскорбили. И все же она не желала сдаваться и время от времени взбрыкивала. Сэма этот ее наивный кураж одновременно и забавлял, и раздражал. Для женщины, которая выросла в тепличных условиях, Нина Кормье была на редкость стойким бойцом.

Сегодня ей преподнесли горькую пилюлю, но она с достоинством ее проглотила.

Удивительная, воистину удивительная женщина.

Сэм не мог дождаться той минуты, когда услышит, что именно доктор Роберт Бледсоу скажет о ней.

На часах было пять, когда Нина, в футболке и шортах, вышла из гостевой комнаты в доме своей матери. К этому моменту она уже успела успокоиться и взять себя в руки. Свадебное платье она повесила в шкаф – лишь бы только не видеть. Слишком много неприятных воспоминаний прицепилось к нему, подобно колючкам чертополоха.

Внизу, в гостиной, она застала мать. Лидия сидела с бокалом в руке. Детектива Наварро не было видно. Звякнув кубиками льда, Лидия поднесла бокал к губам, и Нина поняла: руки матери дрожат.

– Мам! – позвала она.

От звука ее голоса голова Лидии дернулась.

– Ты напугала меня.

– Мне, пожалуй, пора. С тобой все в порядке?

– Да, да, конечно, – вздрогнув, произнесла Лидия и после секундной паузы, как будто после раздумья, добавила: – Как ты?

– Нормально. Мне просто потребуется время. Хотелось бы побыть одной, без Роберта.

Мать и дочь какое-то мгновение молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Впрочем, между ними так было всегда. Нина выросла обделенная материнской любовью. Мать всегда была слишком занята собой, чтобы замечать ее душевные страдания. И вот результат: натянутое молчание двух женщин, которые едва знают и понимают друг друга. Дистанцию между ними нельзя было измерить годами, для этого скорее сгодилось бы расстояние между галактиками.

Мать сделала глубокий глоток из бокала.

– Как все прошло? – наконец спросила Нина. – Как ты побеседовала с детективом?

Лидия пожала плечами:

– Что тут скажешь? Он задавал вопросы, я отвечала.

– Он тебе что-нибудь сообщил? О том, кто мог это сделать?

– Нет. Мистер Наварро не очень общителен. Да и не слишком обаятелен, если уж на то пошло.

Возразить было нечего. Нина знала: даже кубики льда в бокале и то теплее, чем Сэм Наварро. Но ведь этот человек всего лишь делает свою работу. Ему не платят за обаяние.

– Ты можешь остаться на ужин, если хочешь, – предложила Лидия. – Почему бы нет? Я скажу повару…

– Все в порядке, мама. В любом случае спасибо.

– Ты из-за Эдварда не хочешь оставаться?