Мяу!!! Я сказал!!!!!

Правильно, мамка, понимаешь, ещё какое нехорошее.

– Аристашечка, иди сюда.

Ласковый у мамки голос, жалеючий, лапы сами к ней несут, когда у неё голос такой.

– Залазь ко мне.

Вообще-то не очень я люблю на руках сидеть, но иногда приятно, если она мне шею или ухи чешет, вот прямо как сейчас. Тут сразу моя тарахтелка сама включается, добрый я становлюсь и мягкий как повидло. И ей тоже хорошо – приятно меня гладить, потому что я тёплый и пушистый.

Одно только огорчает, мамку, не меня – не могу я долго в спокойном состоянии оставаться, если не сплю, конечно.

Так что ещё минуту, ну две я потерплю, а потом отпускай меня мамка, не то я прямо тут шалить начну. Буду тебя за руки кусать и лапами молотить, причём и задними и передними.

– Аристарх, ты чё спокойно посидеть не можешь?

Конечно… не могу. Вот такая я егоза.

– Ай! Больно же.

А как ты меня башкой об табуретку? Думаешь не больно?

А это кто меня за хвост там тянет? Осторожно так, но чувствительно? Это ты, папик! Двое на одного, да? Ладно, сейчас дождётесь у меня!

Так, вы это… хотя бы по очереди… мамка, не честно, у меня на затылке глаз нету…

– Злится, злится.

Конечно, тебя бы с двух сторон пальцами стали тыкать, ты бы не злилась? Ты-то ещё ничего, а у папика пальцы твёрдые, как будто железные, и силу он не всегда правильно рассчитывает, так что больно даже иногда.

А-а! Попалась! Вот тебе! Ори, ори.

– Аристарх, отпусти!

Ну теперь вряд ли, сама напросилась.

А сейчас сваливаем. Всё – лежачего не бьют.

– Поцарапал?

Ты чё, папик, с ума сошёл, когда это я мамку царапал?

– Да нет, так прикусил немного.

Вот именно – немного, потому что если бы я за вас всерьёз взялся, это было бы…это было бы… море крови это было бы, вот что. А это я играл просто.

Прекрасно размялся после второобеденного сна, фарш растряс и настроение поднял – полезно время провёл. А как же, не всё коту масленица, а ещё и сметанница, фаршница и шалильница.

Но полезно, это, конечно, хорошо, но надо чтобы ещё и весело было. А как этого добиться? А очень просто – надо что-нибудь весёлое сотворить. Потому что на боку лежать, несомненно, приятно, но веселуха сама не придёт.

Прийти не придёт, а прилететь может. Спросите как? Элементарно. Вон мамка самолётик из бумаги делает для меня. Сомневаетесь, что для меня? Напрасно. Для кого же ещё, не для папика ведь. Представляю папика, гоняющегося за бумажным самолётиком. А кстати, тоже было бы весело, только разрушений потом… и не восстановишь.

Эта! Самолёт самолётиком, а как у нас насчёт чебуреков?

Мамка, ты чё, настряпала уже, что ли? Ну-ка пойду на кухню, гляну.

Конечно, я так и знал, я же умный. Нету чебуреков. Потому что, если бы они уже были, то папик их уже рубал бы, так как он их только в горячем виде признаёт. «Чебуреки – говорит – должны быть свежими и горячими, а не вчерашними и разогретыми». Или он это не про них? А-а, без разницы – главное мысль правильная. Наверное.

Чё-то мамка сегодня ленится. Скоро уже спать надо ложиться, вон темно уже за окном, а ужина у папика нет. Непорядок. Или они опять какой-нибудь праздник затеяли? Да нет, не похоже.

Пойду мамку пожурю, что о папике не думает.

Так, за что бы её пожурить? В смысле за какое место. Ноги у неё, наверное, в тапках спрятаны, руки на груди скрещены – любит она так сидеть. Эх, был бы у неё хвост, я б за него ка-ак… Но нету у неё хвоста.

Как это нету?! Когда очень даже есть. На голове почему-то, а не так, как у меня в… нужном месте.

Ага, в кресле сидишь?! Очень для меня удобно. Я вон на спинку зале-е-езу (чуть не упал) и – вот он хвост.

– Аристарх, перестань.

Иди чебуреки стряпай.

– Он тебе причёску наводит.

Делать мне больше нечего.

– Парикмахер нашёлся. Ой! Больно же!

Иди, говорю.

– Тима, скажи ему.

А я не послушаюсь.

– Аристарх, хватит.

Ты чё, папик, о тебе же беспокоюсь.

Ну и куда ты меня?

У-ух ты! Бесподобный полёт на диван, аж под самым потолком. А ну-ка ещё разок, мне понравилось.

– Аристарх, лови!

Кого лови? А, самолётик, давай.

Так, так. Та-ак.

Ну и как я его, по-вашему, ловить должен, если ты, мамка, его на шкаф запустила? Я вам что, лягушка, что ли, на такую высоту прыгать? Сама теперь лезь и доставай.