Щепотка яда на любовь

Солдатиком у стены была я.

– Убью! – повторил он и потянул лапища, что заставило меня действовать. От стены я отлепилась, завизжала:

– Вадим, Алёшке плохо!

Прижав ладони к груди, прошмыгнула мимо извращенца, схватила плащ и кое-как надела его. Мучилась разбирая, где рукава.

– Вадим, – вновь завизжала я. Появляться тот не спешил, а Алексей мог вот-вот очухаться и не бывать мирной беседе. – Да что за дурдом такой? Я ухожу. Потом не колотить.

С этими словами я распахнула дверь и едва не осела на пол, потому что увидела перед собой бывшего возлюбленного, то бишь Рокотова. И физиономия у него была бледноватая.

Глава 9

С минуту мы стояли молча. Я таращила глаза, позабыв от такого сюрприза, зачем собственно дверь открыла. А сердце скукожилось, потом расправилось и забилось часто-часто, словно у влюблённой дурочки. Глеб вроде тоже забыл, что у него вертелось в голове. Смотрел на меня, не моргая и не шевелясь, но затем заглянул вглубь комнаты и нахмурился. Я тоже последовала его примеру, то есть нахмурилась, и не зря.

– Вот матрёшка, – насмотревшись, сердито сказал он. Вновь перевёл взгляд на меня, а у меня такое жалкое лицо было, даже учитывая сдвинутые брови.

«Ну что за чёрт», – с тоской подумала я и разозлилась на себя, на свои чувства, после и на Глеба тоже. Мало того, что выглядел женихом: бежевый костюм и белоснежная рубашка, то есть жил вполне неплохо без меня, так ещё матрёшкой назвал незаслуженно. Не знаю, какое приветствие мне бы понравилось, но явно не это, а вкупе с сердитым тоном и желанием меня укокошить…

В общем, чтобы скрыться с глаз, я попыталась закрыть дверь, а он хотел сделал шаг, с намерением войти. В итоге ни я дверь не закрыла, ни он не вошёл. То есть мне почти удалось закрыть, но почти не считается. Жаль, ничего ему не прищемила. Он успел налечь плечом, я же навалилась спиной, только с его силой мне не конкурировать.

– Скажи на милость, ты какого хрена вернулась?! – орал он, сдвигая меня с места. Дверь потихоньку открывалась, щель становилось больше, я визжала. – Мне как от вас избавиться, а? Сонька дурища, а ты ещё хуже! Вот я сейчас войду и за уши тебя обратно отправлю. А то приехала она, бегите и спасайте её!

Нет, каков наглец? Я даже прекратила визжать.

– Не тронь Соньку! – повысила голос. Ноги скользили по полу, я старательно толкала дверь. Ни за что пускать его не хотелось. – И я тебя не звала. Сдался ты мне!

– Ты не позовёшь, ты же гордая и упёртая! Зато Соня… С песочницы мне нервы треплет. Надо было ещё тогда… лопатой по голове ей двинуть!

– Себе бы двинул. Может, мужик бы путный вышел. А так… Ни богу свечка ни чёрту кочерга!

– Вот как?

Глеб между тем налёг на дверь с такой силой, что я отскочила, но тут же вновь навалилась. Только он, подлец, успел просунуть руку и схватил меня за плечо. Я громче завизжала, понимая, что противостоять ему не смогу: он войдёт и уши мои пострадают.

Вот здесь и обратила внимание на Алёшу, о котором успела как-то позабыть. Всё это время он глухо постанывал, держась за стол и за хозяйство.

– Не хочешь помочь? – крикнула ему.

– Не хочу, – замотал тот головой. – Нельзя мне.

А мне настолько не хотелось сдаваться, что навернулись слёзы. Но потом ответ Алёши обмозговался: «нельзя ему…» – и реветь я прекратила. Занятно всё это, конечно. Кругом лжецы и хитрецы.

От двери отпрыгнула с таким рывком, что чуть не лишилась плеча. Глеб влетел внутрь, а я предъявила, ткнув в сторону Алёши.

– Твои друзья?!

– Кто? Я? – не понял Алексей.

– Ты-ты. Одни дикари кругом. Твоих рук дело? – я вновь накинулась на бывшего. Лицо у него было такое, что мне следовало замолчать, но я не замолчала. – Решил жизнь мне усложнить, да? Устроили спектакль, подослал друзей. Какой же ты мерзавец! Запугивать бедную девушку… И почему? Потому что я тебе отказала. Два года прошло, никак не угомонишься. Запугивать, чтобы примчалась. Какой дешёвый приём! Вот только я огорчу тебя: я не испугалась. И со всеми проблемами могу справиться сама! Понял? Как пристали, так и отлипнут. Уж я бы выбралась, оставила бы их с носом. И тебе звонить не собиралась. Зря старался, так и знай!

Ткнув пальцем уже в Рокотова, я преспокойно опустилась на корточки. Внутри, конечно, всю трясло и слёзы рвались наружу, но виду я не подавала. Сгребала с пола содержимое сумочки и ругалась шёпотом. Вот так он меня любит. Облюбил. Очень по-мужски. Свинья!

Глеб стоял на паспорте, я попыталась сдвинуть его ботинок.

– Отдай, – сказала сурово.

– Это, значит, твоя благодарность.

– Отдай.

– Отдам, отдам, – странным тоном ответил он.

Стоило подумать о возможной пакости и вскинуть голову, как моё ухо оказалось в плену. Всё случилось быстро. Мне оставалось взвыть, что я и сделала, пытаясь спасти часть себя. Одно хорошо – пропала необходимость прятать слёзы.

– Милая, я бы сто лет тебя не видел, – подняв меня на ноги, ласково запел бывший. – Это ты приехала. Это вы что-то устроили. А мне снова приходится спасать ваши задницы. Что Сонька на этот раз учудила?

– Пусти, дурак. Больно же, – скулила я.

– Ну… Больно… А вот так?

– Ой, мамочка… Ай-яй! – Я запрыгала на месте, подвывая и жмурясь. Как отцепиться от него не представляла, схватила за руку, но стало ещё больнее, тогда я забила кулаками по его груди. – Глебушка, отпусти, пожалуйста. Ухо-то тут причём? Отпусти!

– А ты чем слушала, когда я говорил: не возвращайся?

– Ушами… ушами… Только если одно оторвёшь, я точно мало слышать буду. Отпусти!

– Нет, дорогая. Мы сначала поговорим.

– А нельзя без рукоприкладства?

– С тобой? Нельзя. Ты зачем вернулась?

– Господи, – прошептала я в ладони. – Больно-то как…

– Тогда отвечай шустрее. Надолго этого уха не хватит. Придётся взяться за второе.

– К Соне. К Соньке я приехала! – заорала я. – В гости! Что ж вы пристали с этим вопросом?

– Ах вон оно как… В гости, значит?

– Значит! Я приехала, а тут сразу эти… Дурдом какой-то! Сначала, конечно, с другим говорила. Только потом с этими… Блин, Глебушка, отпусти, пожалуйста! Ты же сам их подослал, что ты прицепился ко мне?

– Я прицепился? Это мне пришлось мчатся сюда!

– Ой, хватит уже. Ты подослал, ты спас. Молодец, одним словом. Отпусти!

Тут он вновь вывернул моё измученное ухо. Я завизжала в ладони, Глеб проорал мне в лицо: