Оценить:
 Рейтинг: 0

Казтабан

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
3 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

В запасе была пара дней на Сайрам-Угамский природный парк, и я попытался за короткий срок получить о нём максимальное представление. Увидеть удалось немного – в основном пышно цветущие сады и склоны. Говорят, вдоль здешних речек растёт самая крупная и вкусная боярка во всём Казахстане. Я решил, что надо будет обязательно приехать осенью и попробовать её.

На крутых склонах ущелий небольшими табунами паслись кони, рядом с ними грели на солнце свои тощие тела охотничьи собаки тазы, вряд ли служащие пастушьим нуждам, но часто встречающиеся на юге Казахстана.

Путь к верхушкам гор преграждали неподступные осыпающиеся скалы, в которых зияли тёмные провалы пещер. Из-за абсолютно прозрачного весеннего воздуха всё казалось очень близким, однако на подъём к подножью одной из таких скалистых вершин у меня ушло полдня.

Настало время возвращаться в Шымкент, чтобы из него выдвинуться дальше, в сторону Туркестана, и уже на следующий день я гулял по реконструированным улицам древнего Отрара. Слушая рассказ гида о кровавой истории города, я пытался представить, как больше восьмисот лет назад здесь бурлила жизнь. Экскурсовод рассказывал, что это был город научной, культурной и ремесленной элиты. Я думал о волшебных вечерах с восточной музыкой и зажжёнными факелами, о ярких шумных базарах и знаменитых отрарских банях. О том, как сюда со всех сторон съезжались караваны Великого Шёлкового пути… Как, несколько месяцев защищая свой дом от монгольских войск, горожане не предполагали, что все до единого сгинут – кто под клинком, кто в пожаре, кто в рабстве – и всё из-за слабости одного-единственного предателя. И о том, что даже после полного разрушения Отрар восстановился, чтобы, однако, быть снова втоптанным в землю, на этот раз джунгарами.

Из Отрара мой путь лежал в мавзолей Арыстанбаба – учителя Кожахмета Яссауи. Мавзолей оказался приятным на вид небольшим простым глиняным сооружением, с красивыми башенками-минаретами и очень приветливым ширакши[26 - Ширакши – смотритель.] в нарядном зелёном кафтане и расшитой арабским узором белой тюбетейке. Неподалёку виднелась сияющая современная мечеть, и, казалось, её от Арыстанбаба отделяют не столько строгие чёрные прутья забора, сколько целый пласт времени и культуры.

Перед мавзолеем под отдельным куполом стоял колодец с очень неприятной на вкус горько-солёной водой. Колодцы у мечетей и мавзолеев считаются священными, и этот тоже собрал вокруг себя паломников. Из толпы вдруг послышались резкие звуки, похожие на крики дикого животного. Присмотревшись, я понял, что их издаёт женщина, скрючившаяся в тени купола. Молодой мужчина рядом с ней насильно вливал в содрогающееся горло колодезную воду, ловя паузы между приступами. Собравшиеся зеваки перешептывались. Кто-то достал телефон и попытался снимать, но сразу же, словно из-под земли, появился ширакши, видимо, уже обладающий чутьём к таким ситуациям. Он отвёл горе-корреспондента в сторону и долго с ним о чём-то беседовал. Было видно, что слушавшему его парню с телефоном становится стыдно, тот несколько раз извинился и, не оглядываясь, отправился к выходу.

– Говорят, она одержима шайтаном, – раздался у меня за плечом тихий голос экскурсовода. – Каждую неделю её здесь вижу.

Следующим пунктом на моём пути был Туркестан, город, чья жизнь полностью подчинена нуждам паломников. Меня же интересовал главный здешний объект – мавзолей Кожахмета Яссауи.

Я был поражён размахом комплекса, включающего в себя большую площадь, реконструированную древнюю улицу, несколько построек и центральное здание с расписанными геометрическими узорами стенами и высокими зарешёченными окнами. Своей нарядностью он словно спорил со сдержанным аскетизмом мавзолея учителя.

Поначалу я даже не мог понять, куда идти и где именно находится святыня, и двигался вместе с толпой, которая, казалось, тоже не знала, куда её несёт. Знаменитый тайказан[27 - Тайказан – большой ритуальный котёл, священная реликвия мавзолея Кожахмета Яссауи.] в центре первого зала мавзолея был окружён строительными лесами, в поисках других достопримечательностей я постоянно упирался в закрытые решётки и терминалы оплаты, предназначенные не то для пожертвований, не то для пополнения баланса на телефоне. Но потом различил в разношёрстной шумящей толпе экскурсионную группу и тихонько присоединился к ней. Так мне удалось увидеть больше: подвалы со стенами из чёрного камня, расписанные золотой вязью девяноста девяти имён Аллаха, надгробия разных духовных наставников и реконструкцию подземной кельи.

А вот ощутить прикосновение к чему-то сакральному не получалось. Слишком уж как-то суетно всё было. Покидая здание, я уже чувствовал подступающее разочарование, когда мне на глаза попалась многодетная казахская семья. Отец нёс на руках двухлетнюю дочку, мать – ребёнка помладше, а двое старших следовали рядом. В глазах детей читались восторг и благоговение. Они не боялись шума и многолюдности, не капризничали и не пытались убегать. Дети были всецело захвачены энергией этого места. Энергией, которой я не мог проникнуться, поддавшись давлению внешней суеты. Я остановился, попробовав взглянуть на святыню так, как на неё смотрят маленькие дети, и понял, какой волшебной сказкой она отзывается в их чистых душах. Вряд ли годы смогут смыть такое яркое впечатление. В нужный момент оно обязательно отзовётся в их жизнях ощущением чего-то высшего и светлого и, возможно, убережёт от многих бед. Я улыбнулся и отправился к стоянке.

К вечеру, следуя съёмочному плану, я добрался в предгорья, к мавзолею Укаш-ата[28 - Укаш-ата – отважный воин, телохранитель Пророка Мухаммеда. В его мавзолее в Туркестане находится колодец, воду из которого, по поверью, могут набрать только люди с чистыми помыслами.]. Признаться честно, это место меня немного напугало. У входа на территорию, плохо различимые в вечерних сумерках, толпились ожидающие. Над порогом сторожки раскачивалась на ветру тусклая зарешечённая лампочка. Когда предыдущие посетители наконец вышли, появился суровый смотритель. Он долго объяснял правила поведения на территории святыни и только потом завёл всех вовнутрь. Помещение мавзолея было еле освещено, но отчётливо виднелось неестественно длинное надгробие. Ширакши начал по-казахски рассказывать об Укаше, но, увидев, что я не всё понимаю, с согласия остальных паломников перешёл на русский. Мне стало стыдно. Почти всю группу составляла большая сельская семья, одетая в традиционную мусульманскую одежду. Смотритель пропел молитвы и пригласил всех прогуляться по территории, а после испытать себя у священного колодца, где, по преданию, воду может зачерпнуть только чистый помыслами человек.

Мне было крайне неуютно из-за того, что я был вынужден прилюдно участвовать в таком личном обряде, к тому же стало казаться, что все осуждают меня за городскую одежду и незнание родного языка. Хотелось как-то оправдаться, а лучше – просто поскорее всё это закончить.

Мы поднялись на холм, где стоял колодец. Жар весеннего дня сменился пронизывающей горной прохладой. Зажглись звёзды. Паломники, сначала мужчины, по очереди тянули ведро, произнося молитвы и сосредоточенно вглядываясь в темноту. Ведро каждый раз поднималось пустым. У меня в голове стоял какой-то шум. Казалось, только вытащив воду, я смогу отвоевать уважение этих людей, а если не вытащу – ещё больше себя опозорю. Я чувствовал себя очень одиноко. Настал мой черёд. По совету смотрителя колодца я произнёс про себя какое-то общее пожелание добра всем людям и отпустил ведро в чёрную бездну. Внизу загрохотало. По кивку я потянул верёвку наверх. Она шла туго, будто что-то за неё зацепилось. Поднявшееся ведро было совершенно пустым. Смотритель неодобрительно покачал головой: «Да что же вы все» – и жестом показал очереди двигаться дальше. Ведро следующего паломника вернулось на треть наполненным.

Упрямо не желая поддаваться подступившему унынию, я решил воспользоваться возможностью и переночевать на свежем воздухе, на специальной деревянной площадке напротив дома работников мавзолея, а утром, оставив небольшое пожертвование, отправился дальше.

Южный Казахстан представлялся мне отдельным миром, живущим по собственным правилам. Паломнические аттракционы, в которых определяется степень духовной чистоты, напоминали мне египетский суд Осириса, когда человеческая душа, помещённая после смерти на одну чашу весов, не должна оказаться тяжелее пера истины, лежащего на другой чаше. Интересно и на первый взгляд легко, да и вроде бы просто развлечение, но как ни относись к самому процессу, а результат всё равно важен. И ведь правда: когда пузатый добродушный турист спокойно проскальзывает в длинную узкую щель между двумя скалами, а худенькая девчушка, идущая следом, застревает на втором шаге, даже логика оказывается загнанной в тупик.

За пару последующих дней я посетил и отснял целый ряд похожих друг на друга, но всё-таки очень разных предгорий на пути к Таразу. В основном это были низкие круглые холмики, но иногда их мягкие зеленеющие скаты обнажались острозубыми скальными выходами.

Особенно мне запомнилась пещера А?мешiт ?????улие[29 - А?мешiт ?улие (Ак-Мечеть, Святая Белая мечеть) – пещера в Алгабасском районе Южно-Казахстанской области. Согласно легенде, целые аулы прятались в ней во время нашествий джунгар.], такая огромная, что в ней росла целая роща и стоял пронзительный птичий гомон. Вторым удивительным местом стал мавзолей Домалак-ана, самой знаменитой жены Байдибека[30 - Байдибек Карашаулы (приблизительно XI–XII века) – мудрый полководец, глава обширного края, крупная историческая личность. Младшая жена Байдибека Нуралы, которой народ дал имя Домалак-ене, почитается как святая.], по преданию, ставшей матерью родоначальникам племён албан, дулат и суан. У белоснежных стен царили такие покой и благость, что хотелось просто сесть рядом и наслаждаться нахлынувшими чувствами. Мавзолей самого Байдибек-ата мне найти не удалось, и я сразу отправился в одно из живописных ущелий южной части Каратау.

Глава 5. ?иял

Я шёл на юг уже почти целую луну, пешком, снова решив не лишать домашнее хозяйство коня. С каждым днём будто становилось светлее. Тёмные духи боялись подниматься на поверхность или вовсе держались подальше от здешних мест: на юге наших просторов, как и на дальнем их западе, лежат святые земли.

На пути мне встречалось множество городов, и чем дальше я шёл, тем они становились оживлённее, а края вокруг – живописнее. Весна здесь уже давно набрала силу: огромные цветущие сады издалека были похожи на аулы с невиданными бело-розовыми шатрами, раскинутыми на изумрудных коврах.

В особенно тёплый день я проходил через небывало красивый город на белой реке. Он был скроен из больших людных ярмарок и ремесленных домов, в которых шли шумные торги. Решив остановиться на ночёвку, я уже подыскивал гостевой дом, когда услышал оклик с одного из дворов.

Подойдя ближе, я увидел пожилого статного мужчину со светлым взором. Он спросил, кто я и куда следую, и, выслушав ответ, пригласил продолжить беседу в доме, чтобы после заночевать. Пройдя через большой ухоженный сад, мы поднялись на крыльцо. Открывшийся дом выглядел очень богатым – хозяин оказался известным землепашцем.

В прохладных комнатах, куда мы вошли, пол был расчерчен изящным узором солнечного света, проникающего через резные деревянные решётки окон. Хозяин усадил меня на маленькую скамью перед таким же невысоким столиком и сам сел напротив, заведя беседу об удивительных краях, в которых расположился город. Вскоре в комнату вошла его жена. Несмотря на возраст, у неё были угольно-чёрные волосы, черты лица отличались мягкостью, а движения – плавностью. Женщина принесла чай и, с приглашения мужа, тихонько присела у стола.

Беседа лилась легко и спокойно. Как выяснилось, владельцы дома были учёными и воспитанными людьми, известными во всём городе благодаря своему дару: он – сильный провидец, а она – целительница и толковательница видений. Их способности достались и сыну, знаменитому учителю, который, по рассказу хозяев, жил в другом поселении в нескольких днях пути, где исцелял людей и наставлял их на праведный путь. Женщина пожаловалась, что они с супругом не могут оставить землю и жителей, которым помогают, поэтому всё никак не свидятся с сыном, который тоже привязан к своим ученикам. Оказалось, что город, в котором он живёт, находится на моём пути, и мы сговорились, что я передам ему весточку. Побеседовав ещё немного, мы разошлись спать.

Наутро хозяин подвёл ко мне жеребца и попросил принять того в дар, чтобы я мог продолжить свой путь верхом. Я сердечно поблагодарил его, мы попрощались, и я двинулся дальше.

Города становились всё удивительнее и встречались всё чаще, уже практически следуя друг за другом. Жизнь в них была мирной и благостной. Казалось, аруахи здесь никогда не покидают мира людей.

Когда-то эта земля знала много крови и страданий, но однажды Небо благословило её на покой, и со временем она переродилась. Повсюду встречались светлые духи, видимые как наяву, так и во сне. На очередной ночёвке мне явился один такой в образе льва. Он был окружён золотым сиянием и звал последовать за ним. Мы оказались в красиво убранном помещении, где сидел человек, – как я понял, тот, к которому я обещал заехать с весточкой от родителей. Человек писал большую книгу, но строки тут же исчезали, укрытые шелухой каких-то семян. Видение закончилось. Было понятно, что дух хочет что-то через меня передать, и весь следующий день я провёл, ломая голову над разгадкой.

В небольшом ауле, где я остановился напоить коня, я долго наблюдал за тем, как отец успокаивает маленькую дочку, которую ущипнул пасущийся рядом гусь. Девчушка громко плакала, скорее от обиды, чем от боли. Отец её утешал, не понимая, что от этого дочка только сильнее себя жалеет и всё больше распаляется от собственных слёз.

Это заставило меня задуматься о моём детстве. В нашем ауле у старших всегда было столько забот, что о маленьких царапинах и случайных слезах никто и не пёкся. Если, увлёкшись детскими играми, мы убегали далеко от дома, то на обед заглядывали в ближайшую юрту, где всегда получали по пиалушке горячей сорпы и по пригоршне мелких баурсаков. А если случалось встретить у очага аксакала, то к еде добавлялись интересная история или мудрый совет, а иногда и подзатыльник, особенно когда не вытерпишь и, выбивая брызги, начнёшь дуть на горячий бульон, чтоб тот скорее остыл.

Наконец я оказался в нужном городе. Справившись, где найти главного мудреца и целителя, я обнаружил, что течение улиц, заполненных яркой толпой, уже и так ведёт к этому месту.

Добравшись до огромной площади с большим дворцом посередине, я начал понимать, что имел в виду дух-лев. Не было видно свободного клочка земли – всё пространство заполняли зеваки. Не только в поисках знания стягивались сюда люди: многие собрались просто из любопытства и потому, бездумно толкаясь, глазели по сторонам. Учитель, к которому они пришли, сам с трудом пробирался через толпу, по всей видимости останавливаясь и заговаривая только с теми, кто на самом деле жаждал просветления. Поймав мой взгляд, он улыбнулся, и я двинулся ему навстречу.

Когда мы оказались рядом, я рассказал ему о беседе с его родителями, затем высказал уважение к его труду и осторожно упомянул о видении прошлой ночи.

– Если я верно понял послание, – сказал я, – дух хотел сказать тебе, что знание нести лучше всего в простоте.

Мудрец на миг задумался.

– Это был дух моего учителя. Ему всегда удавалось делиться знаниями, не создавая лишней суеты. Свой дом для приёма людей я построил только после того, как он сам однажды перестал скитаться и поселился в простой хижине в одном дне пути отсюда. – Он снова улыбнулся: – Да, я вижу, что не все, приходящие ко мне, готовы открывать своё сердце и постигать мудрость. Многих ведёт праздный интерес или желание не отставать от других. Но разве не любопытство зачастую становится первым шагом на пути познания истины?

Учитель окинул взором площадь:

– Я сам не люблю пышных дворцов, наполненных золотом и дарами. Всё это принесли и сделали люди, потому что им кажется, будто мудрость легче принять, когда её можно потрогать. Они думают, что знания в книге с красивой обложкой стоят дороже истины, которую Всевышний безмолвно являет нам каждый день. Но я утешаю себя лишь тем, что через все эти предметы они начинают свой путь к познанию.

Он собрался идти дальше, видимо, заметив в толпе кого-то, с кем хотел побеседовать.

– Я не один наставляю людей в этом городе. Каждый из нас обладает совершенно разными знаниями и может чему-то научить. Но твой путь больше не лежит через города. Я вижу, как дорога ведёт тебя к южному склону чёрных гор. Доброго пути!

В последний раз одарив меня своей согревающей улыбкой, он повернулся и растворился в толпе.

Я тоже понимал, что пора выбираться из города. Я чувствовал то, о чём говорил Йол-Тенгри: сквозь меня будто пролегал путь, ещё не до конца мне понятный, но очень явный. Эти новые и незнакомые ощущения заставляли направлять взгляд вовнутрь и искать понимания явлений в их корнях. Тесные же улицы и вечерние огни мешали сосредоточиться.

На выезде из города мне встретилась группа паломников, которые следовали за благословением к великаньему колодцу. Я решил отправиться с ними.

Мы прибыли к месту на закате и сразу же поднялись на вершину холма, туда, где стоял священный колодец. Ожидая своей очереди, я слушал истории о том, почему это ущелье называется Великаньим. С незапамятных времён здесь стоит огромный дом. Неподалёку от него лежит камень со следом, похожим на след огромного верблюжьего копыта. Никто никогда не видел хозяина жилища и не решался нарушить его покой.

Со временем это место обросло множеством слухов о том, что здесь живёт древний воин-великан, присматривающий за священным колодцем, и том, что внутри его каменного дома есть гигантская пещера, ведущая на другую сторону земли. Я не знал, чему здесь следует верить. Огромные кони и верблюды есть у многих могучих батыров, но настоящих великанов на земле не видели уже сотни лет. Прислушавшись к своим ощущениям, я решил, что это действительно сильное место. Колодец источал белое сияние, которое с наступлением темноты становилось всё чётче, а на пригорках не было видно ни светлых, ни тёмных духов.

Внезапно в сгущающемся мраке неглубокого ущелья я увидел знакомое тусклое свечение жёлтых глаз. Мой проклятый демон стоял у подножия холма и пристально наблюдал за тем, как я, дождавшись своего черёда, бросил ведро в светлую дымку колодца. В ответ послышались глухие стуки и их эхо: падая, ведро ударялось о каменные стены, и те многократно отражали звук. Верёвка натянулась. Под прожигающим взглядом демона я вытащил полное ведро мерцающей жидкости. Дух источника благословил меня на путь. Демон в ярости взвыл, напугав паломников, и исчез.

Заночевав тут же, под открытым небом, наутро я отправился вдоль хребта чёрных гор в обратном направлении – к месту, указанному просветлённым учителем.

Иногда мне попадались странники, вышедшие в путь, чтобы найти поддержку аруахов или получить ответы на терзающие их вопросы. Духи встречали их и каждому помогали: кому добрым советом, а кому суровыми наставлениями или грозными речами.

Через два дня пути мимо небольших зелёных холмов и огромных скалистых пещер, следуя порой дорогами, порой крутыми козьими тропами, перейдя вброд десяток речек, я наконец вышел в нужную долину.

Глава 6. Т??iр
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
3 из 5