– Другой еды и воды нам не дают. Остается есть лишь это, – сказала женщина, с озабоченным видом вымачивая свою корку, самую маленькую и заплесневелую.
Закончив ужасную трапезу, от которой ей стало только хуже, Маня снова спросила:
– Что он тебе сказал, тетушка Гэй ла?
– Он велел мне приготовить тебя к встрече.
– С кем?
Немного помолчав, Гэй ла ответила:
– С Посланником.
Глаза Мани чуть не вылезли из орбит. Съеденная корка отчаянно запросилась обратно, и она не стала ее удерживать. Девочку вытошнило возле лежанки. По телу расходились волны тревожной боли, к которым добавились еще колики в животе.
«Зачем я нужна ему? Что я такого сделала?».
Мысли роились в голове как испуганные птицы. Она попыталась встать, и на этот раз Гэй ла не стала ей препятствовать. Держась за решетку, она поднялась на ослабевшие ноги и попробовала сделать несколько шагов. Но отвыкшие от ходьбы конечности подвели ее, и девочка распласталась на полу своей тюрьмы, больно ударившись грудью. Место клеймения вспыхнуло огнем, вызвав бессильный крик и несколько горошин слез. Бабка в углу дико загоготала, хлопая себя по тощим ляжкам.
Гэй ле надоело наблюдать за ее мучениями. Она подошла к девочке, мягко взяла ее за руки и помогла подняться. Маня крепко впилась в ее талию, не желая отпускать. Слезы хлынули дождем, плечи сотрясались в рыданиях.
– Я боюсь, тетушка Гэй ла. Я жутко боюсь. Что он сделает со мной?!
Женщина обняла безутешную малютку, поглаживая ее по волосам. Они постояли так некоторое время, пока плач не сошел на нет. Девочка успокоилась, дыхание стало ровным. Она немного отпрянула от женщины и посмотрела на нее:
– Что мне нужно делать? К чему мне готовиться? Ты говорила сама с этим…Посланником?
– Все по порядку, – Гэй ла присела рядом с ней на колени, и вытерла мокрые девичьи щечки. – Во-первых, не нужно так паниковать. Всегда держи себя в руках. Паника – первый шаг к гибели, запомни это. Во-вторых, с Посланником не разговаривал ни один раб, я о таком не слышала. Ему явно что-то нужно узнать от тебя. И пока ты не расскажешь ему все, он точно не причинит тебе вреда, – она заглянула в ее покрасневшие глаза и улыбнулась. – Эй, милашка! Все будет хорошо! Помни, что к нему нужно относиться с почтением. Когда тебя приведут к нему, опустись на колени и склони голову. Да, вот так. И жди, когда он сам с тобой заговорит. Обращаясь к нему, называй его вождем, так звучит его титул среди Орды! Иначе тебя накажут.
Девочка кивала, впитывая ее слова, но спокойствие к ней так и не приходило.
После полуденного солнца, из центра лагеря пришло двое воинов, облаченных в плащи поверх темного цвета кожаных панцирей. На их головах красовались конусообразной формы шлемы, украшенные красными хвостами из шерсти.
Они встали у клетки, жестом поманив к себе девочку. Гэй ла кивнула ей на прощание, шепнув:
– Будь уважительна и ничего не бойся!
Маня вышла из объятий тюрьмы и быстрым шагом пошла за одним из конвоиров. Второй шел сразу за ней. Теперь она получше смогла разглядеть устройство лагеря. Из окруживших ее палаток доносились громкие разговоры и смех, женские стоны, звуки бьющейся посуды и храпа. Возле жилищ стояло множество стоек с копьями, мечами и топорами. Тут и там, словно хворост возле бани, лежали связанные верёвкой дротики, и корзины, полные стрел.
По лагерю сновало множество воинов и рабов, скованных по рукам короткими цепями. На всех были надеты ржавые железные ошейники. Невольники носили тюки с сеном, бочки, ящики с провиантом. Отстающих били розгами надсмотрщики. Тех, кто ронял свой груз, забивали сапогами. Женщин ждала учесть ещё хуже. Их передавали из палатки в палатку, насилуя до полусмерти. И после короткой передышки, запускали по новому кругу. Другие рабы были прикованы к жутковатого вида столам, где им вырезали новые узоры на плечах и груди. Страдальцы громко кричали и плакали. И за это получали все новые и новые удары розгами.
И хотя повсюду лежала грязь от талого снега, лагерь гхануров был обустроен по-военному чисто и аккуратно. Все располагалось так, чтобы не мешать проходу по тропинкам между жилищами. Оружие было вычищено, мусора под ногами не валялось. Здесь было, в каком-то роде, опрятнее, чем в родной деревне, где птичий помет, порой, покрывал улочки от хаты до хаты. Даже нужники у них тут стояли отдельно, чтобы не мешать своими запахами отдыхающим в палатках солдатам.
Чем дальше ее вели, тем больше Маня поражалась размерам стоянки войска. Хотя для маленькой девочки все что угодно могло показаться огромным. Особенно ее тревожили развешанные повсюду стяги с пламенем. Словно наблюдая за нею, они провожали каждый ее шаг пристальным взором. Меж стройных рядов палаток можно было различить луг, полный пожелтевшей травы, где паслись тысячи лошадей.
Маня пробовала развлечь и успокоить себя, считая шаги. Но, цифр больше сотни не знала. Поэтому раз пять или шесть начинала заново. А потом и вовсе бросила это дело. Ведущие ее гхануры шли быстро, не сбавляя шага. А она, совсем обессиленная, начинала уставать, едва поспевая за ними. Приходилось чуть ли не бежать, чтобы не стать жертвой плетей, висевших на их поясах.
Вскоре ряды городка стали отдаляться друг от друга, отрывая проход к большой площадке, сплошь покрытой вытоптанной грязью. В ее центре расположилась исполинская юрта, размерами как многокомнатный дом. Она была больше даже терема старосты в деревне. Ее стены украшали расписные узоры, сделанные из разноцветных тряпочек. На шпиле был установлен огромный стяг. Но то было не рваное тряпье, какое она видела раньше. Знамя белого цвета, обрамленное рисунками и иероглифами, вышитыми золотыми нитями, изображало красное беспощадное пламя. Его взгляд придавил девочку к земле, вызвав острое чувство тревоги и трепета.
Вход в юрту не охранялся. Один из воинов в поклоне прошел внутрь. Через секунду он вышел и протолкнул туда девочку, оставшись ждать снаружи.
Вспоминая советы Гэй лы, она упала на колени, склонив голову, украдкой озираясь по сторонам. Маня оказалась права. Тут и правда было несколько комнат. Та, в которой сейчас она находилась, видимо считалась центральной и самой большой. Из нее вело несколько проходов в альковы поменьше, обрамленные косичками из мягкой ткани.
Убранство помещения было самым богатым из тех, что доводилось видеть маленькой девочке. Стены из темно-красного бархата были украшены двойными скрученными рогами, картинами в золотого цвета рамах, изображавших сцены охоты и сражений, плетенками из веток и перьев, разномастным оружием и многим другим. Откуда-то сверху, сквозь маленькие оконца, пробивался дневной свет.
Вдоль стен располагались множество шкафов, витрин и стеллажей, пестревших разноцветными переплетами книг. Многие из них выглядели совсем ветхими. Целая библиотека! Столько не было даже у старосты.
Главным украшением комнаты был внушительный дубовый стол, покрытый бежевым лаком, оформленный золотым орнаментом, заваленный ворохом книг, свитков, зажженных свечей и непонятных металлических устройств. После рабской клетки Маня словно очутилась во дворце. Увидеть такое богатство в пристанище диких варваров и убийц она не ожидала.
Пол юрты, укрытый коврами и шкурами, задрожал, будто сама земля разверзалась под ногами. Из одной из комнат вышел Посланник. Его одеяние отличалось от того, что она видела во время атаки на деревню. Поверх голого торса, расписанного мощного вида шрамами самых непредсказуемых форм и размеров, был накинут темно-бурого цвета плащ в пол, отороченный белым песцовым мехом. Воротник-стойка обрамлял лысую голову великана. Его безбровые глаза не горели огнем, и больше походили на обычные человеческие. Но их цвет был сродни зареву искр, готовых вспыхнуть в виде беспощадного пламени. Вождь гхануров подпоясался толстым кожаным ремнем, украшенный бляхой в виде огромного демонического черепа. Не настоящего, но вырезанного из огромного куска кости. Левая рука вождя была плотно обмотана грубым сукном. Видимо сюда пришелся удар, спасший Маню и Ярика от огненных змей.
В своих руках он держал изящно сконструированный шлем темного цвета, с бронзовыми вставками. Его вершину украшали три устремленных ввысь ро?га. Посланник, не обращая внимания на девчонку, прошествовал к стойке, располагавшейся у дальней стены комнаты, и водрузил на нее шлем. Там же покоилась гигантская цельнометаллическая булава, отлитая из неведомого черного металла. Вся ее поверхность была испещрена высеченными иероглифами и рисунками. Оценив стойку взглядом некоторое время, он подошел к столу, оказавшись ровно посреди комнаты, и прогремел:
– Встан’.
Маня поспешила исполнить его приказ, неуклюже поднявшись на ноги, и не осмеливаясь поднять голову.
– Посмотри на меня.
Его властный голос напоминал раскаты приближающейся грозы. Маня подчинилась, робко уставившись в тлеющие глаза.
На лице гиганта не проявилось никаких эмоций. Мощная грудь тяжело вздымалась при каждом его вздохе. Руки неподвижно покоились на поясе. Осмотрев её с ног до головы, Посланник сделал шаг навстречу к девочке, возвысившись подобно горе над цветком.
– Покажи свое клеймо.
Дрожащими руками Маня скинула с себя изорванный тулуп. Стыдливо опустив взгляд, она замешкалась, прежде чем приспустила до пояса рубаху, обнажив маленькую девичью грудь. От царившей в палатке прохлады её соски набухли и поднялись. На лице Посланника застыла призрачная тень усмешки. Стараясь не выказывать смущения, Маня избавилась от повязок, заботливо уложенных Гей лой поверх ее ран, осторожно снимая каждый лоскуток ткани. Припарки приклеились к запекшейся крови и причиняли жгучую боль, когда она отрывала их от своей груди. Под ними оказались какие-то травки, которые пришлось смахнуть, чтобы освободить взору шрамы.
– А-ах… – удивленно рассматривала себя девочка.
Верхнюю часть тела, чуть выше грудок, покрывали едва зажившие вычурные узоры, прерывавшиеся множеством насечек. Уродливые зигзаги пересекались друг с другом, сплетались в безумном танце. Отвратительном и ужасающем.
Лицо великана приобрело торжествующий вид. Он впивался взглядом в ее грудь, читая узоры клейма словно книгу. Маня стыдливо отвела взгляд, ожидая новых приказов. По щеке покатилась капелька слезы.
– Рабское клеймо! – сплюнул вождь себе под ноги.
Он отвернулся от девочки, прошел до одной из витрин, откуда извлек тряпичный сверток. Взвесив в руках, Посланник развернул его. В воздухе блеснул серебром длинный обоюдоострый меч. Его клинок буквально отражал мир вокруг себя, словно был изо льда. Рукоять, обмотанная черной кожей, оканчивалась ярким красным камнем.
– Скажи мне, щенок, – тихим рыком спросил правитель, направив меч острием в сторону девочки. – Чьим быть этот меч?
Маня, задумалась. Перед глазами пронеслись еще живые воспоминания о той ужасной ночи. Она убегала из дому, где на ее глазах зарубили бабушку. Их было трое, все полуголые, в одних набедренных повязках, в крови с ног до головы. Все трое зло смеялись и вопили как безумцы. Увидев новую добычу, они погнали ее по улицам хутора, тянули руки, шипели и плевались. Плача, она бежала, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. В следующий миг перед глазами молнией пронеслась серебряная вспышка, трепетавшая в руках отца Ярика. Затем показался и сам мальчишка, выскочив из-за его спины. Он остановил Маню на полном ходу и утащил с дороги. Совсем рядом мелькали серебряные полосы, кромсавшие врагов направо и налево. А она заворожено наблюдала за битвой, боясь кричать или плакать.
– Да, вождь, – памятуя уроки своей спасительницы, проговорила девочка. Она предупредила, что говорить нужно правду, и тогда Маня останется цела. – Это меч нашего деревенского кузнеца, отца моего друга.
– Какое его имя?
– Я не знаю. – Ответила Маня. Она и правда не знала имени.
– Говори, смерд! – прогремел Посланник, поднеся клинок к шее девочки. По его серебру побежала тонкая струйка крови.