Леопольдштадт

Голоса детей заполняют собой все пространство, их реплики перемежают, прерывают, завершают бабушкины указания кухарке, раздачу пирога и приватные беседы между Евой и ее невесткой Гретль, между Эрнстом и Людвигом.

Дети(их реплики перемежают разговоры остальных действующих лиц). Это мой. Яна, он взял мой серебряный шар!.. Салли, не тяни за гирлянду – порвешь… Сюда нужно еще… Снежинки в последнюю очередь… Это сломанная… Мне нужен крючок для оленя… Роза, ты можешь разбросать снег вокруг елки – там для этого есть вата… Рожок работает! Ту-ту! и т. д.

Вильма(показывает фотографию). Эмилия, это кто?

Бабушка. Отец Германа, когда мы только обручились.

Герман(с раздражением бросает свою брошюру). Идиот!

Видя, что все заняты своим делом, он снова берет в руки брошюру и продолжает читать.

Ева(обращаясь к Гретль). …как венок из одуванчиков – два на два… «Привет» – скидывает юбку – «До свидания» – «Следующий!» – «Привет» – скидывает юбку – «До свидания» – «Следующий!»

Гретль в изумлении от такой смелости прикрывает рот рукой.

Гретль. Ева!

Ева. …меняя партнеров, как в хороводе.

Эрнст(Людвигу). Толкование снов, как ты помнишь, помогло Иосифу освободиться от египетского рабства и заслужить высочайший пост у фараона… Но венское медицинское братство более консервативно, хотя половина его членов до сих пор жила бы на земле Ханаана.

Салли(отвлекаясь от елки). А можно мне тоже, бабушка Эмилия?

Бабушка. Можно, когда ты закончишь наряжать елку. Мы только ради вас ее и ставили, маленькие паписты.

Вильма. Эмилия, Эрнст – протестант.

Бабушка. В любом случае он был хорошим еврейским мальчиком, который много о себе возомнил. Если бросать каштаны через Дунайский канал, то в десяток таких попадешь.

Салли возвращается к елке.

Гретль(Еве). Потом поможешь мне в этом деле?

Яна. Роза, кто тебе разрешил есть украшения? Я все видела, милочка!

Роза. Я только лизнула.

Якоб. Мам, смотри, у меня звезда для верхушки. Я хочу сам ее надеть, Яна.

Яна. Тогда держись за меня.

Якобу приходится залезть на стул, чтобы дотянуться до верхушки елки. Герман снова отбрасывает брошюру.

Людвиг(Эрнсту). Истерия, невроз… чем современней диагноз, тем больше лечение напоминает древнее жречество. Так что да, толкование сновидений – почему бы и нет?

Эрнст. Но у него нет ни связей, ни последователей. Он бы давно был экстраординарным профессором.

Герман подходит ближе и прислушивается.

Герман(Эрнсту). Ему надо ехать в Аргентину. Его там на следующий день сделают профессором.

Эрнст. Почему в Аргентину?

Герман. Или в Африку. На Палестину нет никакой надежды, пока там правят турки. Или на Мадагаскар! Говорят, на Мадагаскаре полно места для еврейского государства.

Людвиг. Мадагаскар, населенный евреями! Само по себе звучит как мечта!

Герман(пренебрежительно). Несбыточная.

Гретль(держит в руках книгу Евы). Подписано: «Людвигу»!..

Ева. Артур не смог добиться, чтобы ее опубликовали, не говоря уже о театральной постановке, поэтому он отпечатал несколько экземпляров для своих. Спроси у Германа.

Якоб. Мам, смотри!

Гретль(не смотрит). Чудесно, дорогой. (Еве) Германа бесит идея своего отдельного государства.

Ева. Я оставлю ее тут для тебя.

Якоб. Ты не смотришь!

Гретль и Ева поворачиваются к елке. Ее верхушку украшает большой позолоченный магендовид.

Ева(растерявшись на секунду). Это ничего?

Бабушка(смотрит). Ой!

Гретль. Это очень красивая звезда, дорогой, только ее не надевают на рождественскую елку.

Паули. Я ее найду. Я знаю, какая нужна.

Якоб. А чем плоха эта?

Бабушка. Бедный ребенок – ему устроили крестины и обрезание на одной неделе. И чего вы теперь от него хотите?

Якоб берет правильную звезду у Паули.

Гретль. Это правда. И оба раза он кричал.

Ева. Я не понимаю Германа – кроме всего прочего, он крестился задолго до знакомства с тобой, Гретль, и обвенчался в церкви, как примерный католик! Зачем тогда…

Гретль. Он просто мужчина и не хочет, чтобы его сын от него отличался.

Ева смеется. Герман невольно втягивается в разговор.

Герман. Что вы здесь обсуждаете?

Бабушка. Крайнюю плоть. Ханна, ты можешь играть что-нибудь другое?