Путешествие на Запад. Том 1

Соперничали красотой
Убора молодых ветвей
С их цветом нежно-розоватым,
И протянулись вдоль дорог
Ряды смоковницы густой,
И веял свежий ветерок
Их животворным ароматом.
А на плотине из песка
В лучах весеннего тепла,
Подставив солнышку бока,
Дремала уток нежных пара.
Долина меж высоких скал
Цветами пышно расцвела,
И бабочки легко над ней
Порхали в поисках нектара.

Семь дней шел Трипитака со своим учеником по пустынной дороге. И вот однажды, когда день уже клонился к вечеру, они увидели невдалеке селение.

– Взгляни, это как будто горная деревушка. Не переночевать ли нам здесь, а завтра двинемся дальше, – обратился Трипитака к Сунь У-куну.

– Погодите, учитель, – отвечал Сунь У-кун. – Сначала я посмотрю, не грозит ли нам опасность, а потом решим, что делать.

Трипитака остановил коня, а Сунь У-кун стал внимательно присматриваться к лежащему впереди селению, и что же он увидел?!

Так тесно молодой бамбук растет,
Что получилась изгородь живая,
Вздымаются деревья у ворот,
Приветливо прохожих осеняя.
Куда ни глянь, виднеется кругом
Убогих деревенских крыш солома,
И мостик над извилистым ручьем
Украсил вид перед фасадом дома,
И протянулась по краям дорог
Зеленых ив и тополей аллея,
А из садов несется ветерок,
Цветущих веток ароматом вея.
Уж близится ночной холодный мрак,
Щебечут в светлых горных рощах птицы,
Поставлен в доме ужин на очаг,
Дымок вечерний к небесам струится,
Усталые стада бредут домой,
Дремота сытых кур одолевает,
По улице идет сосед хмельной,
И безмятежно песню распевает.

– Пойдемте, учитель! – сказал наконец Сунь У-кун. – Народ здесь хороший, и мы можем смело попроситься на ночлег.

Трипитака подстегнул коня, и очень скоро они очутились у селения. По улице торопливо шел паренек в синей куртке. На голове у него была полотняная повязка, в руках зонт, на спине он нес узел. Полы одежды его были подоткнуты, штаны засучены. Ноги обуты в соломенные туфли с завязкой в три ушка. Держался парень заносчиво.

Сунь У-кун остановил парня и спросил у него: – Ты куда путь держишь и как называется это место?

Но вместо ответа парень грубо оттолкнул Сунь У-куна и крикнул:

– Чего пристал? Неужели во всей деревне некого было спросить?

– А ты, благодетель наш, не сердись, – улыбаясь сказал Сунь У-кун. – Как говорится: «Помогая другим, помогаешь са мому себе». Ведь от того, что ты скажешь нам, как называется это место, вреда никому не будет? А я, может быть, смогу оказаться тебе чем-нибудь полезным.

Не в силах вырваться от Сунь У-куна, паренек заметался:

– Что за чертовщина такая, – кричал он, – мне дома надоели всякие неприятности, а тут еще от какого-то лысого черта терпи издевательства.

– Ладно, – сказал Сунь У-кун. – Не хочешь говорить, не надо, иди своей дорогой, только попробуй раньше вырваться из моих рук.

Парень вертелся во все стороны, стараясь освободиться от Сунь У-куна, но напрасно. Его словно пригвоздили к месту. В ярости он швырнул на землю узел и зонтик и обеими руками колотил Сунь У-куна.

Сунь У-кун, поддерживая одной рукой свой багаж, второй придавил паренька, и как тот ни старался, ничего не мог сделать.

Сунь У-кун тоже рассвирепел.

– Сунь У-кун, – сказал в это время Трипитака. – Там, кажется, кто-то идет. Спроси лучше его. Что толку держать этого парня? Отпусти его.

– Вы, учитель, кое-чего не понимаете, – сказал смеясь Сунь У-кун. – Какой интерес спрашивать у других? Пусть он сам скажет, и все будет в порядке.

Видя, что ему никак не освободиться, парень вынужден был заговорить.

– Здесь проходит граница Тибетского государства, – сказал он. – Деревня называется Гаолаочжуан. Называется она так потому, что здесь почти каждый житель носит фамилию Гао. А теперь отпусти меня.

– Судя по твоему багажу, ты собрался в далекий путь, – продолжал Сунь У-кун. – Так вот, если хочешь, чтобы я тебя отпустил, скажи мне правду, куда идешь и чем занимаешься. Парню не оставалось ничего иного, как рассказать о себе всю правду.

– Я слуга почтенного Гао, – начал он. – Зовут меня Гао Цай. У нашего старосты есть дочь. Ей исполнилось двадцать лет, но она еще не замужем. Три года назад ее похитил волшебник и все это время этот волшебник считается зятем нашего старосты. Ну, староста, конечно, очень расстроен. Он говорит, что это большое несчастье для семьи, так как подрывает ее репутацию и, кроме того, у них не будет родственников, с которыми можно было бы поддерживать связь. Ему очень хочется как-нибудь избавиться от этого волшебника, но разве можно надеяться на то, что тот добровольно согласится уйти. Он запер свою жену в заднем помещении своего дома, и вот уже полгода держит ее там, не разрешая выходить оттуда и даже видеться с родными. И вот наш староста дал мне несколько лян серебра, чтобы я нашел какого-нибудь буддийского монаха и попросил его усмирить волшебника. С тех пор я не знаю ни минуты покоя: хожу повсюду и разыскиваю монаха. Я нашел человек четырех, но все это были либо никудышные монахи, либо прыщавые даосы, которые никак не могли справиться с этим волшебником. И вот староста только что отругал меня, сказал, что я ничего не умею делать, дал пять цяней серебра на расходы и снова послал меня на поиски монаха, который сможет выгнать волшебника. Но тут, на беду, я повстречал вас. Потеряв надежду освободиться, я затеял с вами ссору. Против вашей необычайной силы мне не устоять, вот и пришлось рассказать вам все начистоту. Ну, теперь, надеюсь, вы отпустите меня и я пойду своей дорогой.

– Знаешь, парень, тебе, можно сказать, повезло, – промолвил Сунь У-кун. – Да и мне это дело нравится. Здорово получилось! Тебе незачем далеко ходить и тратить зря деньги. Мы – не какие-нибудь никчемные монахи или паршивые даосы. Что-нибудь придумаем. Нам ничего не стоит усмирить любого волшебника. Не зря говорится: «И врачу дал работу и сам выздоровел». Спокойно возвращайся домой и доложи своему хозяину, что сюда пришел монах из Китая, который является побратимом самого императора и идет в Индию поклониться Будде и привезти оттуда священные книги. Передай ему также, что мы отлично умеем расправляться с волшебниками и оборотнями.

– Смотри, не обманывай меня, – предупредил Гао Цай, – ведь мне и без того тошно. А если вы не сможете усмирить волшебника, мне лишний раз придется сносить оскорбления.

– Никто и не думает тебя обманывать! – возразил Сунь У-кун. – Ты лучше проводи нас к своему дому.

Парень взвалил на спину узел, взял зонт и повернул обратно. Приведя их к дому, он сказал:

– Вы, почтенные, посидите пока на скамеечке у коновязи, а я пойду доложу о вас хозяину.

Тут только Сунь У-кун выпустил его руку, положил вещи на землю и, привязав коня, сел вместе с учителем у ворот. Между тем Гао Цай вошел во двор, прошел прямо в центральное помещение и тут лицом к лицу столкнулся с хозяином.

– Ах ты скотина мерзкая! – увидев его, сердито заорал хозяин. – Почему ты не отправился на поиски монаха? Зачем вернулся?

– Разрешите доложить, – промолвил Гао Цай, опуская на землю узел и зонт. – Не успел я выйти из деревни, как сразу же повстречал двух монахов. Один ехал верхом, другой нес вещи. Вдруг один из монахов схватил меня за руку и стал расспра шивать, куда я иду. Сначала я ничего не хотел говорить, но он так крепко держал меня, что я не в силах был освободиться и решил рассказать ему о вашем деле. Услышав это, он очень обрадовался и сказал, что может усмирить нашего волшебника.

– А откуда они пришли? – спросил хозяин.

– Говорят, что из Китая, – отвечал Гао Цай. – Один из них побратим самого императора. Император послал его в Индию поклониться Будде и привезти оттуда священные книги.