– Как же вы спаслись?
– Бвана лейтенант, когда увидел, что я ранен, вернулся на плац и перенес меня в бому.
– Вы такой большой… Как он вас перенес?
– Я большой, потому что я масаи. Но бвана Кортни очень сильный. В нашем племени ему дали имя, означающее «буйвол».
– Что было дальше?
Маниоро подробно рассказал, как они держали оборону, как отбивались, пока нанди не подожгли здание, и как им пришлось уйти под прикрытием дыма в банановую плантацию.
– Что вы делали потом?
– Когда мы вышли из банановой рощи, я попросил, чтобы бвана оставил меня с револьвером и уходил один.
– То есть вы собирались покончить с собой, потому что не могли идти и не хотели, чтобы нанди схватили вас и поступили с вами так же, как с Тервеем и его женой?
– Я бы скорее убил себя, чем умер от рук нанди, как они того хотели, но прежде прихватил бы собой нескольких шакалов, – согласился Маниоро.
– Однако ваш командир отказался оставить вас?
– Он хотел нести меня к железной дороге. Я объяснил, что до железной дороги четыре дня пути и идти придется через земли нанди. Я сказал, что до маньяты моей матери всего тридцать миль и находится она на территории масаи, куда трусливые щенки нанди сунуться не посмеют. Я сказал, что если он решил взять меня с собой, то идти нужно туда.
– И он послушал вас и сделал так, как вы предлагали?
– Да.
– Тридцать миль? Он нес вас на спине тридцать миль?
– Может быть, немного больше. Он – сильный.
– Когда вы пришли в деревню вашей матери, почему лейтенант Кортни, оставив вас там, не вернулся немедленно в Найроби?
– Он не мог идти, потому что стер в кровь ноги. Моя мать – знаменитая целительница, обладающая большой силой. Она вылечила его своими снадобьями. Бвана Кортни ушел из маньяты сразу же, как только встал на ноги.
Бобби посмотрел на трех судей, потом снова обратился к свидетелю:
– Сержант Маниоро, какие чувства вы питаете к лейтенанту Кортни?
Масаи ответил со спокойным достоинством:
– Мой бвана и я – мы братья по воинской крови.
– Спасибо, сержант. Больше у меня вопросов нет.
На какое-то время в комнате повисла тишина – искренний, бесхитростный рассказ Маниоро произвел сильное впечатление. Первым молчание нарушил полковник Уоллес:
– Лейтенант Робертс, у вас есть вопросы к свидетелю?
Эдди, торопливо проконсультировавшись с майором Снеллом, неохотно поднялся из-за стола:
– Нет, сэр. У меня нет вопросов к свидетелю.
– Еще свидетели будут? – осведомился председатель, многозначительно поглядывая на золотые часы. – Лейтенант Сэмпсон, приглашайте вашего подзащитного.
– С любезного согласия суда вызываю лейтенанта Кортни. Однако позволю себе заметить, что я почти закончил, а потому надолго суд не задержу.
– Рад это слышать. Можете продолжать.
Прежде чем Леон вышел к возвышению, Бобби передал ему стопку листков.
– Лейтенант Кортни, это тот самый рапорт, который вы по возвращении подали своему командиру?
Леон быстро просмотрел листки:
– Да, это мой рапорт.
– Нет ли в нем чего-то такого, что вы хотели бы убрать? Или, может быть, что-то добавить?
– Нет.
– Итак, вы подтверждаете под присягой, что ваш рапорт правдив и точен во всех деталях?
– Подтверждаю.
Бобби забрал у Леона листки и положил на стол перед судьями:
– Прошу приобщить данный рапорт в качестве доказательства.
– Уже приобщили, – язвительно заметил полковник Уоллес. – Мы все его прочитали. Задавайте ваши вопросы, лейтенант, и давайте заканчивать.
– У меня вопросов нет, ваша честь. Защите нечего добавить.
– Очень хорошо. – Полковник, не ожидавший, что Бобби закончит так быстро, был приятно удивлен. Оставался еще Эдди Робертс, и он хмуро посмотрел на него. – У вас вопросы будут?
– Нет, сэр. Вопросов к обвиняемому не имею.
– Отлично. – Уоллес впервые за все время улыбнулся. – В таком случае лейтенант Кортни может вернуться на место, а обвинение перейти к подведению итогов.
Эдди поднялся, изо всех сил тщась продемонстрировать уверенность, которой ему отчаянно не хватало.
– Мне хотелось бы привлечь внимание уважаемого суда к рапорту, точность которого обвиняемый подтвердил под присягой, и показаниям сержанта Маниоро, служащим в данном случае подкрепляющим доказательством. И один, и другой подтвердили, что обвиняемый сознательно и умышленно нарушил письменный приказ следовать как можно быстрее к миссии в Ниомби. Вместо этого он занялся преследованием отряда нанди, направлявшегося, предположительно, в сторону миссии Накуру. Таким образом, обвиняемый сам признал, что отказался исполнять приказ старшего офицера. В этом никаких сомнений нет и быть не может.
Эдди взял паузу, чтобы собраться с силами и продолжить. При этом он сделал глубокий вдох, как будто собирался прыгнуть в ледяную воду.
– Что касается рабского одобрения сержантом Маниоро всех действий и поведения обвиняемого, то позволю напомнить эмоциональное и по-детски наивное заявление первого о том, что они «братья по воинской крови». – Полковник Уоллес насупился, его товарищи заерзали беспокойно на стульях. Вообще-то, Эдди надеялся на другую реакцию, а потому поспешно добавил: – Полагаю, что защита проинструктировала свидетеля перед заседанием и он, как попугай, готов повторять все, что вложат ему в рот.
– Капитан Робертс, уж не хотите ли вы сказать, что свидетель сам выстрелил себе в бедро из лука исключительно из желания покрыть трусость командира? – осведомился полковник Уоллес.