Пылающий берег

– Ох, Кортни, там для вас уже машина приготовлена.

Водитель ждал у колеса черного «роллс-ройса», припаркованного за первым ангаром. Едва завидев Майкла, он выпрямился.

– Нкозана! – восторженно улыбнулся он.

Его зубы сверкнули на фоне темного луноподобного лица, и он с такой энергией отсалютовал Майклу, что сбил с места козырек фуражки. Это был высокий молодой зулус, ростом даже выше Майкла, одетый в мундир цвета хаки, на котором красовались знаки различия Африканского корпуса.

– Сангане!

Майкл отсалютовал в ответ, широко улыбаясь, а потом, поддавшись порыву, обнял молодого человека.

– Увидеть тебя – все равно что вернуться домой, – с легкостью заговорил Майкл на языке зулусов.

Они выросли вместе, бродили по травянистым желтым холмам Зулуленда с собаками и охотничьими дубинами. Плавали в прохладных зеленых заводях реки Тугелы, ловили угрей, длинных, как их руки. Жарили свою добычу на дымном костре, лежали рядом ночами, всматриваясь в звезды и серьезно обсуждая свои возможности, решая, как они будут жить в будущем, какой мир построят, когда станут взрослыми.

– Какие новости из дома, Сангане? – спросил Майкл, когда зулус открыл дверцу «роллс-ройса». – Как дела у твоего отца?

Мбежане, отец Сангане, был старым служащим и другом Шона Кортни, он происходил из королевского дома Зулу и следовал за хозяином на все войны, но теперь постарел, растерял силы и был вынужден отправить вместо себя сына.

Они оживленно разговаривали, пока Сангане вел «роллс» с авиабазы и поворачивал на главную дорогу. Майкл, сидя сзади, снял летную куртку и остался в парадной форме с «крылышками» и всеми знаками отличия.

– Остановись вон там, Сангане, у деревьев.

Майкл вышел из машины и обеспокоенно позвал:

– Сантэн!

Она вышла из-за одного из стволов, и Майкл задохнулся, увидев ее. Сантэн воспользовалась имевшимся у нее временем, чтобы навести красоту, и теперь Майкл понял, зачем она прихватила с собой сумку. Майкл до сих пор ни разу не видел, чтобы Сантэн подкрашивалась, но она наложила косметику с таким искусством, что поначалу он просто не понял причин преображения. Казалось, что просто вся ее красота усилилась, глаза засверкали ярче, кожа стала более светящейся и жемчужной.

– Как ты прекрасна! – выдохнул Майкл.

Она уже не была женщиной-девочкой, в ней появились новые самообладание и уверенность, и Майкл преисполнился благоговением.

– Как ты думаешь, я понравлюсь твоему дяде? – спросила она.

– Да он в тебя влюбится… любой мужчина влюбился бы!

Желтый костюм имел необычный оттенок, который словно золотил кожу Сантэн и бросал золотые отблески на ее темные глаза. Поля шляпы-котелка были узкими с одной стороны и широкими с другой, где к ним был приколот пучок зеленых и желтых перьев. Под жакет Сантэн надела блузку из чудесного кремового китайского шелка с высоким кружевным воротником, которая подчеркивала линию горла и грациозную посадку головы. Ботинки исчезли, их сменили элегантные туфли.

Майкл схватил ее руки и почтительно поцеловал их, а потом повел к лимузину.

– Сангане, эта женщина скоро станет моей женой.

Зулус одобрительно кивнул, оценивая Сантэн, как оценил бы какую-нибудь лошадку или молодую породистую телочку.

– Пусть она принесет тебе много сыновей, – сказал он.

Когда Майкл перевел его слова, Сантэн вспыхнула и засмеялась.

– Поблагодари его, Майкл, но скажи, что мне хотелось бы иметь хотя бы одну дочурку.

Она окинула взглядом роскошную внутренность «роллса».

– А что, у всех английских генералов такие вот машины?

– Мой дядя привез ее с собой из Африки. – Майкл провел ладонью по мягкой коже сиденья. – Это подарок от моей тети.

– Твой дядя обладает стилем, раз отправился на войну в подобной колеснице, – кивнула Сантэн. – А у твоей тети отличный вкус. Надеюсь, однажды и я смогу преподнести тебе такой же дар, Майкл.

– Мне ужасно хочется тебя поцеловать, – признался он.

– Только не на людях, – чопорно возразила Сантэн. – Но можешь делать это сколько угодно, когда мы останемся одни. А теперь скажи, нам далеко ехать?

– Миль пять или около того, но, учитывая, сколько машин на дороге, одному богу известно, сколько времени это займет.

Они повернули на главную дорогу между Аррасом и Амьеном; она была забита военным транспортом – перевозимыми орудиями и санитарными машинами, тяжелыми грузовиками, конными фургонами и телегами, а по обочинам маршировали солдаты, согнувшиеся под тяжелыми ранцами, в стальных шлемах, делавших их похожими на грибы.

Майкл замечал негодующие и завистливые взгляды, когда Сангане вел сверкающий лимузин сквозь медлительную массу машин. Мужчины, месившие грязь, заглядывали внутрь и видели элегантного офицера с хорошенькой девушкой, сидевшей рядом с ним на мягкой коже. Однако большинство мрачных взглядов сменялись улыбкой, когда Сантэн махала им рукой.

– Расскажи мне о своем дяде, – потребовала она, поворачиваясь к Майклу.

– О, он совершенно обычный человек, и говорить-то не о чем. Его выгнали из школы за то, что он поколотил директора, он сражался с зулусами на войне и убил первого врага еще до того, как ему исполнилось восемнадцать, заработал первый миллион фунтов стерлингов до двадцати пяти лет, а потом все потерял за один день. Подстрелил несколько сотен слонов, когда был профессиональным добытчиком слоновой кости, и убил леопарда голыми руками. А потом, во время бурской войны, взял в плен генерала буров Леру, почти без посторонней помощи, заработал еще один миллион после войны, помогал разрабатывать договор союза в Южной Африке. Он был членом кабинета министров в правительстве Луиса Боты, но ушел в отставку, чтобы отправиться на эту войну. Теперь он командует полком. Ростом он чуть больше шести футов и может поднять каждой рукой по мешку с маисом весом в двести фунтов.

– Майкл, я боюсь встречаться с таким человеком! – совершенно серьезно сказала Сантэн.

– Да с какой стати…

– Я боюсь, что могу влюбиться в него.

Майкл восторженно захохотал.

– Я тоже этого боюсь. И боюсь, что он влюбится в тебя.

Штаб-квартира полка временно располагалась в брошенном монастыре на окраине Амьена. Территория монастыря была неухоженна и заросла, потому что монахи ушли отсюда еще во время сражений прошлой осенью, а кусты рододендронов превратились в настоящие джунгли. Здания красного кирпича обросли мхом, вьющаяся глициния добралась до самых крыш. Кирпичи же были испещрены следами выстрелов.

У главного входа их встретил молодой лейтенант:

– Вы, должно быть, Майкл Кортни… а я Джон Пирс, адъютант генерала.

– А, привет! – Майкл пожал ему руку. – А что случилось с Ником ван дер Хеевером?

Ник учился вместе с Майклом в школе и был адъютантом генерала Кортни с тех пор, как их полк прибыл во Францию.

– Ох, вы разве не слышали?

Джон Пирс помрачнел, это было такое знакомое выражение в дни войны… оно появлялось на лицах, когда спрашивали о ком-то из знакомых.

– Боюсь, Ник перебрался в лучший мир.