Стучат.
Кто громко так стучится? Вы откуда?
Что нужно вам?
Кормилица
Впустите, и тогда
Узнаете. Синьорою Джульеттой
Я прислана.
Лоренцо
О, если так, добро
Пожаловать.
Кормилица
Святой отец, скажите –
Где муж моей синьоры, где Ромео?
Лоренцо
Вон, на полу, он опьянел от слез.
Кормилица
Как и моя синьора: с нею то же.
О, горькое сочувствие! бедняжки!
Как раз вот так лежит она и плачет
Безудержно. – Да будьте же мужчиной;
Ну, встаньте для Джульетты, для нее!
Зачем вздыхать так глубоко?
Ромео
Ах, няня!
Кормилица
Синьор, синьор, ведь смерть – конец всему.
Ромео
Ты о Джульетте здесь упомянула?
Ну, что она? считает ли меня
Она теперь убийцей закоснелым?
Ведь колыбель счастливых наших дней
Я запятнал столь близкою ей кровью!
Что делает, что говорит она,
Она, моя супруга в тайном браке, –
Теперь, когда расторгнут наш союз?
Кормилица
Да ничего не говорит, все плачет;
То упадет в постель, то вскочит снова,
Зовет Тибальда, вскрикнет вдруг «Ромео!»
И падает.
Ромео
Как будто это имя
Убьет ее внезапно, точно пуля,
Подобно как ее кузен убит
Проклятою рукой того ж Ромео!
Скажи, монах, скажи мне, где та часть
Презренная вот этой самой плоти,
Где имя то гнездится, чтобы я
Разрушить мог приют тот ненавистный!
(Вынимает меч.)
Лоренцо
Мужчина ль ты? По виду – да, мужчина,
Но женские ты проливаешь слезы
И действуешь, как неразумный зверь.
О, женщина, во образе мужчины,
В двух видах зверь! меня ты изумляешь.
Клянусь святым я орденом моим,
Я думал, что характером ты тверже.
Ты умертвил Тибальда, а теперь
Себя убить ты думаешь – и вместе
Убить жену, живущую тобою,
Проклятие обрушив на себя!
Что восстаешь ты на свое рожденье,
На небо, землю, – так как все они
В тебе слились, и ты намерен разом
Расторгнуть их тройной союз. Стыдись!
Позоришь ты свой образ и свой ум,
Свою любовь, – ты ими наделен
С избытком, но, как ростовщик, не хочешь
Извлечь из них ту истинную пользу,
Которая украсила бы их.
Что сделалось с твоею благородной
Наружностью? На восковую куклу
Ты стал похож, утратил твердость мужа;
Твоя любовь – лишь клятвопреступленье,
Так как убить ты хочешь ту любовь,
Которую поклялся ты лелеять;