Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Лица старост стали белее больничных простыней, и четыре удивлённых выдоха были ей ответом, полным изумления:

– Где?!?!

* * *

В камере очень тихо. Тихо настолько, что не получится остаться наедине с собственными мыслями: малейшее движение хвоста, и шерсть царапает жёсткую подстилку, а дёргается хвост постоянно. Рефлекс.

Едва заметный подъём груди отдаётся в чутких ушах хрипом – боль никак не уходит из груди, хотя прошло уже… Сколько?..

Кажется, уже трое суток, как он тут, совсем один. Никто даже не наблюдает, так как видеокамеру, примостившуюся в левом углу у потолка, напротив жёсткой кровати, он разнёс на кусочки сразу, как только заметил. С тех пор только три раза в день открывается окошечко в двери и в камеру доставляют по расписанию завтрак, обед и ужин, доставляют только для того, чтобы забрать почти не тронутые и остывшие блюда.

Лис почти не ел, только пил и неподвижно лежал часами на узкой кроватке, либо сидел в углу, подальше от унитаза, из которого смердело испражнениями и дезинфекцией. Но он почти не замечал сильного, для своего чуткого носа, запаха, как и много чего ещё.

Чистоплотный по природе, он не сделал даже попытки смыть в раковине с одежды кровь и грязь, и даже почти не чесался, хотя на четвёртое утро уже был похож на бездомную собаку. Он просто ждал, ибо знал, что за ним придут, и знал, кто придёт…

Когда загремел железом замок (в здании Стражи не очень-то доверяли электронике, да и сюда попадали почти исключительно за мелкие правонарушения), едва слышно скрипнула петлями тяжёлая железная дверь, Элан даже не поменял позы: как сидел на лежаке, сгорбив спину, так и остался сидеть. Даже когда в поле зрения показалось длиннополое платье пурпурного цвета, и в нос ударил знакомый аромат духов, он только криво усмехнулся:

– Ничего себе ирония, да, Ваше Величество? Отец убитого семейства сидит в тюрьме, когда убийц его жены и детей ещё даже не поймали!

Анна Сергеевна не стала задавать вопроса, откуда у заключённого под стражу такая осведомлённость – офицеры уже доложили ей, что пару раз видели Сирин, а это могли быть только Лесавесима и Хилья. Этой троице бетонные стены – не преграда, и хотя двойняшки-повелительницы воздуха обладают довольно специфическим складом ума, но свой титул разумных существ они заслужили честно.

– Их ищут, и найдут, – тихо, твёрдо и жёстко ответила владычица.

Ей, уставшей и опустошённой от увиденного кошмара, хотелось по-человечески обнять убитого горем кицунэ, просто дать волю чувствам, своим и его, но…

Они оба были слишком умны, чтобы наивно полагать, будто долг правящей династии перед народом может пошатнуться под натиском человеческих отношений, искренних и светлых, в своём неизбывном горе и печали. Абсолютная монархия системы Аврора-2 – это абсолютная ответственность отца-государя или матушки-императрицы за судьбу многомилионного народа, заселившего три планеты и множество спутников, искусственных и естественных, а не абсолютный беспредел и свобода совести от поступков обнаглевших от безнаказанности и вседозволенности верхов. Элан прекрасно знал, что не выйдет отсюда в эти, тяжелейшие, но очень важные дни, не покинет этой клетки, если не согласится на условия Владычицы. Знал, и это поднимало такую волну ярости, что даже воздух, казалось, трещал от разрядов едва сдерживаемого гнева.

– Ты не выйдешь отсюда, во всяком случае, не сейчас, и не сможешь даже присутствовать на похоронах детей и жены, если…

От ожидаемых, сухих и хлёстких в своей бесчеловечности слов, перехватило дыхание, из горла потекли нотки грозного рыка, несущего недвусмысленное предупреждение…

– … если не дашь мне слово, – не обращая внимания на открытую угрозу, ледяным тоном отчеканила Императрица.

В эти минуты она просто не может поступить иначе, ибо Владычица заботится о будущем всех, и если встаёт выбор: судьба одного человека или народа в целом, ей просто придётся переступить через чью-то судьбу, пусть даже это и легендарный эволэк Калана Воздуха.

– С меня хватит того, что общество уже накалено до предела: с громадным трудом удалось удержать жителей столицы от ответной кровавой акции в эмигрантских кварталах. Итак пролилось слишком много крови.

Элан слышал её слова сквозь гул сердца и шум вскипающей крови, но Анна Вторая словно и не замечала, по какой тонкой грани сейчас идёт, будто бы и не сознавала, что глухо рычащему зверю не составит ни малейшего труда растерзать её хрупкое тело.

– А разве они не заслужили такого? – процедил сквозь зубы Лис.

– Почти сорок процентов нападавших – выродки из коренных жителей, – парировала Владычица, прислонившись спиной к холодной стене, и скрестив руки на груди. – Предлагаю под этой маркой перебить всех в Белограде. Устроит?

Но ирония в голосе Анны Второй сломала барьер: Элан подскочил на ноги, всклокоченный, с горящими от бешенства глазами.

– И после такого вы мне ещё будете рассказывать о законе и правосудии?!?! Мы столько сил положили за то, чтобы люди приняли нас такими, какие мы есть!!! Кровь проливали!!! И что?!?!

Хлёсткая пощёчина остановила поток обвинений, и в туже секунду дверь в камеру распахнулась настежь: понимая, что сейчас может случиться непоправимое, Стражи вломились внутрь с пистолетами наизготовку. Убивать не собирались, но вогнать лошадиную дозу снотворного – это вмиг.

– А то, – Императрица также повышала голос с каждым новым словом, – что если ты сейчас устроишь кровавую вендетту, то это будет значить только одно – все эти усилия пойдут прахом!!! Это будет полная и безоговорочная победа мерзавцев и преступников!!!

Лис потёр ушибленную, стремительно краснеющую щёку, но уже явно стравил много пара, и слушал, а это самое главное. Они стояли друг напротив друга, злые и настроенные на борьбу, но уже готовые к диалогу – то, чего и хотела Владычица.

– Какой смысл был во всём, – выпалила Анна, надвинувшись на своего подданного, – если сейчас, из-за нескольких сотен пьяных идиотов, мы разрушим всё, к чему приложили свой ум и старание?! Я не позволю тебе чинить самосуд!!!

Лис тяжело задышал, затравленно озираясь, словно ища выход, но пошёл до конца:

– Какого чёрта меня здесь держат?!?! Я не преступник, и Вы не имеете права!!!

Новая оплеуха взбесила его ещё больше, но заставила отшатнуться – словно рассерженная мать, Анна пыталась докричаться до неразумного ребёнка, но никак не находила дорожку к затуманенному болью разуму:

– Ты им станешь!!! Через пару часов, как только выйдешь из этих стен, все улицы будут завалены трупами!!!

Лис сдался. Сотрясаясь в беззвучных рыданиях, он опустился на колени, закрыв лицо руками, а слова Императрицы, как плети стегали его:

– Я дам тебе проститься с родными, но только если ты дашь слово – не мстить!!!

Элан сделал несколько судорожных вдохов и едва выдавил сквозь слёзы:

– Чёрт с вами со всеми… Только дайте в последний раз их увидеть…

– Так не пойдёт, – уже спокойным тоном сказала Анна Сергеевна. – Рыцарь Ордена Счастливой Луны! Встань!

Глотая рыдания и давя злость на этот чудовищный мир, который отнимает у него даже возможность отомстить убийцам, он поднялся с колен. Перекошенное лицо, с горящими от ярости глазами оказалось вровень с полным ледяного спокойствия лицом Владычицы:

– Клянёшься ли ты, рыцарь, что не станешь мстить убийцам своей семьи и вообще всем, кто посмел в эту Кровавую Субботу поднять руку на твоих соратниц и друзей?

– Клянусь, – скрежетая зубами, отчеканил Элан, почти выдыхая пламя изо рта. – Клянусь принять решение Закона, что вынесут судьи. Если даже кого-то оправдают или выпустят после отбытия срока заключения, ни один волосок не упадёт с их голов… Даже если судьба сведёт нас в самом тёмном переулке… Клянусь…

Они уже никогда не станут друзьями. Прошлое, что неразрывно связывало удивительного юношу и самодержавную Владычицу, полное великих побед и важнейших свершений, рухнуло в бездонную пропасть. По одну сторону не выдержавшего тягот жестокой Судьбы моста осталась сильная женщина, связанная по рукам и ногам Долгом и Законом, а по другую – убитый горем мужчина, в одночасье потерявший не только семью, не только любимую и детей, но и сам смысл жизни…

Анна Вторая отступила к стене, освобождая дорогу, и кивнула Стражам:

– Отпустите его.

Лис, понуро опустив голову и хвост, побрёл к выходу, не сказав больше ни слова, и только когда кицунэ исчез за углом, женщина опустилась на пропахшую потом, грязью и кровью кровать, закрыла лицо руками и дала волю слезам.

Как же так можно? Лишать отца возможности проводить в последний путь собственных детей только для того, чтобы добиться от него нужного тебе решения? Где грань между добром и злом? Она такая ясная в былинах, и такая призрачная, вечно ускользающая от взора в реальной жизни…

Мирра буквально подпрыгнула вверх, как только её закадычный друг показался в коридоре: она уже битый час не находила себе места, не ведая о том, какой именно разговор повела в камере Императрица, но догадываясь о требованиях и цене, которую Элан заплатит в случае отказа.

Она сгребла его в охапку, как когда-то, много лет назад, он её:

– Слава Небесам…

Не обращая внимания на грязь одежды, она мяла хныкающего Лиса в объятиях, а тот, как когда-то она сама, доверчиво уткнулся своей подруге в плечо, а она все горячо шептала ему на ухо:

– Держись, напарник, надо жить, всё равно надо жить, слышишь?!