Стаи. Книга 1

– Ты уж не бросай его, Ольга. – Он вдруг сделался очень серьёзным. – Если очень нужна будет помощь, вот карточка «Стар Линк». Чем смогу, как говорят.

Ольга спрятала её в нагрудный карман и снова застёгивала многочисленные молнии, а работник порта изумлённо наблюдал, с какой лёгкостью и скоростью она это проделывает, лишь следя за правильной последовательностью, но и тут всё было безупречно.

– Не брошу, – преодолев тяжесть скафандра, она шутливо придушила парня. – Обязательно свяжемся, представительство «FN» в Белограде есть.

– Да у нас там и передатчик свой.

Повисло неловкое молчание.

– Я помогаю тебе, сынок, не потому, что ты отвалил мне кучу денег, и не в оплату того долга. Просто не хочу читать новую книгу и увидеть на её страницах твою биографию. Не хочу, чтобы твой отец хоронил тебя так же, как я хоронил своего сына. Сделай, что задумал.

– Обязательно сделаю, и всё получится! Я верю! Вы его потеряли на войне?

– Да, шесть лет прошло.

– Но перемирие заключено больше двадцати лет назад.

– Оно очень шаткое, иногда бывают столкновения. – Помолчав немного Ден`Одель добавил. – Родители не должны хоронить своих детей – это неестественно.

– В мире много происходит того, чего не должно быть. Люди изменились в лучшую сторону, но ещё не настолько.

– Можно нескромный вопрос?

– Попробуйте.

– Ты русский, я не сомневаюсь, но откуда тогда такие имя и фамилия?

– Элан по-французски означает «порыв», это сначала было чем-то вроде клички. Ребята как-то к нам прилетели на стажировку, и была там девчонка-француженка, причем с самой Земли! Ну и … видела меня в разных ситуациях, ничего такого, не подумайте… Просто как-то получилось, что она назвала меня так, «порыв», видимо за особенности характера, некоторую спонтанность и неудержимость в поступках, водится за мной такое… Хе-хе… Так и приросло.

Ден`Одель только макушку почесал:

– В точку попала, вот уж действительно «порыв».

– Верно. А фамилия – это сокращённое производное от имён других эволэков, не вернувшихся из погружений. Иригойкойя: Ира, Рита, Галя, и две финки Йоханны, не сёстры, кстати, а между ними Катерина. В нашей среде такое не редкость, хотя для родителей подобные выкрутасы, как красная тряпка для быка. Мы семья, и, к сожалению, часто товарищи по оружию нам гораздо ближе, чем родня. Так-то.

Зажглось красное табло «приготовится к посадке», продублированное голосовой связью. С некоторым трудом встав с мест, отбывающие потянулись к выходу. Элан с Ольгой задержались, прощаясь со своим новым другом.

– Вы ещё услышите про свою воспитанницу, можете не сомневаться!

Крепкие рукопожатия и традиционное:

– Счастливого пути.

– Счастливо оставаться. И передайте наши наилучшие пожелания Клер.

– Непременно.

Они прошли по коридору к дверям лифта и, напоследок помахав руками, исчезли в его утробе.

Ден`Одель постоял минутку, глядя им вслед и, повернувшись, не спеша зашагал к двери, провожаемый удивлёнными взглядами персонала. Те без сомнения узнали его, но о причинах этого поступка и панибратской беседы с двумя пассажирами могли только гадать. «Удачи вам обоим», – он бросил последний взгляд через плечо и неспешно удалился.

* * *

Лифт, конечно, не был похож на то, что наш разум привык ассоциировать с этим термином. Полёт в космос, пусть и по тросу, есть полёт в космос, так что по своей сложности он мало чем отличается от корабля, но не имеет собственных двигателей. Пассажиры устраивались в сильно наклонённых креслах, и левый и правый ряд головой к продольной оси, их пристёгивали ремнями, подсоединяли силовые кабели и системы жизнеобеспечения – ходить по лифту во время движения разрешалось только в чрезвычайных ситуациях и только «вагоновожатому». Его место возвышалось над остальными почти на полтора метра и, закрытое широким блистером, занимало позицию слева от стыковочного узла – визуальный контроль переходной камеры был обязателен, не то чтобы совсем не верили приборам, но осторожность не помешает. Внутренний объём лифта был небольшим, и кресла с узким проходом съедали его почти полностью, такую минимизацию диктовала суровая необходимость экономить вес. Дюжина кофров с личными багажом, каждый килограмм по пять-семь, не больше, фиксировались на стеллажах над ногами пассажиров.

Табло ровным зелёным светом отсчитало последнюю секунду, и кабина, едва ощутимо вздрогнув, начала подъём.

Потянулись долгие часы ожидания – забраться на высоту 75 км не так просто, зато очень интересно и экономично. По мере того, как росло расстояние до поверхности, открывалась во всех деталях панорама столицы, взгляд легко нашёл и площадь с парусами-небоскрёбами, и набережную. Со стороны океана, закрывая уже заходящее солнце, надвигалась стена облаков, раскрашенная светилом во все мыслимые оттенки красного и жёлтого. Колоссальная тень надвигающейся грозы поглощала город.

– Как красиво! Жаль, что не запечатлеть такое. – Элан простонал от досады.

– Спокойно, турист, всё под контролем. Налюбуешься ещё, – это, конечно Ольга. Уже взялась исправлять его промах.

Кабинка, такая хрупкая и крошечная на вид, словно сознательно убегая от этого буйства стихии, ускорила подъём, но гонимая ветром молочная пелена врезалась в неё. Захватывающий вид в иллюминаторе сменился невзрачными серыми тонами, смотреть стало особо не на что, и Иригойкойя откинул голову и попытался расслабиться. Честно говоря, он не любил лифты, хотя те являлись обязательным элементом инфраструктуры порта. Кабина подрагивала под бешеным напором ветра, да и трос благодаря немалому сечению и невероятной длине обладал изрядной парусностью. И хотя комплекс с годами обрёл почти абсолютную надёжность, несчастные случаи бывали. Теоретически есть парашюты, способные опустить тебя на землю даже из стратосферы, и кресла ими комплектовались, как и индивидуальными тормозными двигателями. Но пробовать эту систему спасения на практике не хотелось. Опасения были вполне реальными – подъём начался при так называемом УМП, условном минимуме погоды, как говорят профессионалы. В данном случае минимум выражался в том, что кабина по расчётам покинет плотные слои атмосферы до того, как тонкая ниточка мономолекулярного троса окажется во власти необузданной стихии.

К счастью именно так и получилось. Выскочив из мглы, она снова окунулась в такие жаркие на большой высоте лучи светила. Облака, как горы из сказочной страны, плыли по своим маршрутам. Их формы менялись, словно руки невидимого художника-великана лепили из ваты причудливые воздушные замки. Непроглядную темноту под ногами постоянно пронзали колоссальные молнии. По мере того как лифт забирался всё выше и выше, стал различим и глаз, и грандиозная воронка облачных масс всего океанского циклона.

Постепенно космос отвоёвывал пространство, а планета, казалось, неудержимо падала в титаническую пропасть, бездонную и непроницаемо чёрную.

Но над головой зажглась новая звезда. Расцвеченная огнями и бликами солнечных батарей, приближалась орбитальная станция. Выглядела она более чем необычно. Цилиндрический, с очень большим удлинением, корпус, почти по середине получил заметную выпуклость для размещения термоядерного реактора. От центральной оси разбегались лучи равной длинны, метров по двести пятьдесят на взгляд, скреплённые по внешнему диаметру пустотелым ободом, в котором находилось множество помещений самого разного назначения, лаборатории, медицинские блоки и прочее. Вращение создавало в ободе искусственную гравитацию, из-за чего казалось, будто какой-то шутник запустил на орбиту колесо обозрения из парка аттракционов, да не одно, а целых пять, крутящихся в одном направлении и с равной угловой скоростью. А поскольку все «колёса» увеличивались в диаметре от носа станции к корме (самоё большое было в поперечнике метров на сто больше первого), вся конструкция ещё и смахивала на уложенную на бок пирамиду.

От носа центральной секции шёл способный растягиваться почти до километра и очень гибкий, похожий на гармошку, переход к стыковочно-перегрузочному блоку лифта – сравнительно высокая подвижность троса не оставляла много свободы для полёта инженерной мысли. Чтобы скомпенсировать силу натяжения троса, и получить объём для размещения всех необходимых механизмов, блок делали просто непропорционально большим по отношению к кабине, и оснастили собственными «маневровыми» двигателями.

В сторону кормы, сразу после «пирамиды», станция на протяжении ещё трёх километров стремительно обрастала баками для воды и кислорода, бактерий, солнечными батареями, стыковочными узлами, принимая вид шедевра авангардного, мягко выражаясь, произведения искусства.

Отдушиной в этом несуразном нагромождении смотрелись два корабля – «Скиталец» и «Пегас». В отличие от своего временного пристанища, звездолёты походили на копья с хищными наконечниками, широкими соплами фотонных двигателей, и, напоминающими не то акульи, не то дельфиньи, короткими «плавниками», разбегающимися четырёхконечной звездой, только подчёркивающими их стремительные обводы.

Элан повернул голову к Ольге, и та включила двустороннюю связь:

– Почему до сих пор не построили нормальную станцию с гравитационным колодцем Сунь Фо?

– Война! Последний конфликт с арабами продолжался почти десять лет и обошёлся очень дорого. Планета до сих пор не оправилась. Кроме того, она давно разделена на два враждующих лагеря, так что почти треть ресурсов и промышленного потенциала вышли из под контроля Бесселя. Алкиона отброшена в развитии лет на сто, не меньше, и это при условии, что кровопролитие не возобновится. Доброй воли на объединение нет, а ни одна из сторон не сможет добиться победы без того, чтобы не надорваться окончательно самой. У Бесселя большое преимущество в научно-техническом потенциале и численности призывного контингента – арабским армиям их не одолеть. Но победа будет пирровой.

– Почему халифат начал войну? Я общался с арабами, выходцами из Турции, на Измере. Нормальные люди, очень добрые, гостеприимные, не фанатики. Когда спрашивал про веру, большинство отвечали, мол, ходим в мечеть, чтобы стариков не обижать, или – так Бог один на всех, чего делить?

– Заселение планеты народами со столь разными культурами и менталитетом – вот главная ошибка. Бомба замедленного действия была заложена ещё 522 года назад, остальное – следствие, а не причина.

– Ясно.

Едва заметный толчок ознаменовал конец долгого пути. Началась откачка воздуха из лифта.

Вся кабина сразу ожила и закопошилась. Пассажиры, кто во что горазд, отстёгивались от кресел, а двое самых скороспелых, в том числе и киборг, уже болтались в невесомости. Элан с ремнями разобрался быстро, но разъём кабеля упорно не поддавался забранным в толстые перчатки пальцам. Ольга с акробатической ловкостью подлетела к нему и единственным движением освободила от пут.

– Чёрт! В невесомости сложновато! – Иригойкойя с величайшей осторожностью извлёк кофр со стеллажа, но неловкое движение придало ускорение и, врезавшись в других пассажиров, он создал невообразимую мешанину, выпутаться из которой оказалось не так просто!

– При малой гравитации ещё хуже, – это «вагоновожатый» подбодрил его. Они на пару с Ольгой ловко выдёргивали из общей чертыхающейся массы одного незадачливого «астронавта» за другим и отправляли их в полёт к уже открытой переходной камере.

– Спасибо Вам за помощь, леди! Много летаете?