Они были мелкие и золотокрылые

Не всегда у Доры получалось так замечательно. Порою, несмотря на отчаянные старания златокрыла, нужное решение так и не приходило. И клиент оставался зол на весь мир, а также – на Дору, себя и закуску… Но раз за разом она училась всё лучше и лучше понимать людей. Она записывала каждый случай и потом, ночами, перечитывала записи, дымя сигаретой и решая логические задачи: что можно было сделать не так? Что сказать? Как поступить, чтобы не вышло наперекосяк? А вот здесь вроде всё хорошо получилось, но можно было сделать ещё лучше…

А вот здесь Мари – новенькая – вмешалась. Радуется, что получила работу, лезет с инициативой без конца… Оно и понятно: сирота, помочь по жизни не кому, только и остаётся, что самой выгрызать себе путь… Нет, в целом-то она безобидная. Рыжая и добродушная, но… Дора только-только нащупала нить общения с новым гостем – парнем со второй полосы, с печальным взглядом и в неприметной одежде, но – её отвлёк другой гость. Тоже не из местных, хотя и одет просто – в джинсы и серую футболку, но Доре казалось, что ему бы больше подошёл… пиджак, что ли. Из дорогой ткани. Такое же у них носят, вроде как? Незнакомец смерил её долгим взглядом черных глаз, изогнув бровь точно в насмешке. Дора улыбнулась ему, пытаясь не потерять картинку предыдущего парня, но тут завопил златокрыл. Дора резко обернулась – питомец стоял на барной стойке, гордо выгибал спину и бил крыльями.

Что за?…

– Пряник! – Дора подскочила к любимцу, пригладила крылья, успокаивая. – Ты что это, распугать всех вздумал? – прошептала на ухо.

Златокрыл внимательно посмотрел на неё и моргнул, усаживаясь.

– Возьмите наш замечательный суп с афродизиаками! – внезапно защебетала Мари, приплясывая у столика парня со второй полосы. – Все девушки будут ваши, мы гарантируем! Наш суп – сто процентное средства от одиночества! Ой, куда вы?…

Парень пулей вылетел из кафе.

– Мать твою! – выдохнула Дора.

От бедняги недавно ушла жена, и на девушек он сейчас даже смотреть не хотел. А хотел лишь забиться в какую-нибудь дыру, вроде кафе на третьей полосе, и сидеть там, чтобы никто не трогал

– Одинокий второполосник, в нашем кафе, поздним вечером… – принялась оправдываться Мари. – Ну, кто же знал, что он не приключений ищет.

– Я знала! – прошипела Дора; незнакомец с выгнутой бровью всё ещё ждал, пока его обслужат, Дора перешла на шёпот. – Он пришёл сюда, потому что на второй полосе его, скорее всего, во всех заведениях знают и точно бы прохода не давали. Оделся поскромнее, чтобы не лезли к «богатею»…

– Ну, простите! – надулась Мари. – У меня златокрыла нет.

Дора хотела ответить, что и у неё бы не было, не свались экзот против воли на голову, да и вообще – завидовать нехорошо, но поймала янтарный взгляд и вздохнула.

– Давай так. Я прощупываю клиентов, прокладываю к ним дорогу, а потом уже к делу подключаешься ты. На твою зарплату это никак не повлияет. Договорились? А вот этого, – кивок на «изогнутую бровь», – сама обслужи. Я его не чувствую. Не понимаю, почему. Нужна передышка, – она попятилась в сторону кухни.

Мари молча кивнула.

А по ночам златокрыл пел!

Он выбирался из домика – из-под завешенного одеялами стола, где громоздился ворох подушек, – запрыгивал на стол, с него перебирался на подоконник, просачивался за рваную штору и там мелодично посвистывал и выводил завывающие рулады, глядя сквозь стекло в небо.

Началось это недавно и вызвало новый шквал материнского гнева.

– Женечке учиться надо, первый курс, самый сложный! И у Анечки выпускной класс. Они ночами конспекты читают, или ты не знаешь, что третьеполосникам нужно втройне доказывать своё право на место за партой? А твоя тварь воет всю ночь, не даёт детям выспаться!

«Дети», впрочем, не жаловались. Скорее всего, мешал Пряник самой матери. Дора прикусила язык, чтобы не сказать этого вслух.

– Эжену не помешало бы и самому присмотреться к златокрылу. Учитывая, какую специальность он выбрал…

– У него специальность – насекомые, а не твари!

Дора глубоко вдохнула. Выдохнула. И почему златокрыл никогда – никогда! – не показывал ей вероятности будущего с матерью? С клиентами, вот, общение весьма облегчал. Но сколько ни просила она Пряника помочь в отношениях с матерью, златокрыл только вздыхал и щурил янтарные глаза. «Медицина здесь бессильна», – словно говорил он.

Издевался, негодник!

– Может он у тебя больной какой-то, а? – не унималась мать. – Чего воет ночами?

Откровенно говоря, Дора и сама уже об этом думала. Вроде бы, заболеть Прянику не с чего. Она регулярно его выгуливала, исправно покупала корм – зелёную липкую смесь, пахнущую имбирём и мятой. Она купила специальный фильтр для воды – благо кредитов и чаевых теперь хватало. Попыталась приучить к фильтру остальную семью, но мать прошипела, что это «пустая трата денег», и продолжила хлебать ржавую воду из крана. Брат с сестрой на фильтр с подозрительно прозрачной водой поглядывали с интересом, но пойти против слова матери не осмеливались.

Ладно, можно хотя бы не бояться, что златокрыла дрянью из крана напоит. Она к нему и приближаться боится. Да и без присмотра Пряник не остаётся. Хотя… Было пару раз. Выходила из дома, пока Пряник спал. Что если…

Дора метнулась к материнской комнате. Остановилась. Выяснять отношения бесполезно, правду всё равно никто не скажет, только на грубость новую нарвёшься.

Лучше позвонить куратору Иоанну. Сказано же в правилах: «Оповещать куратора обо всех изменениях в поведении питомца». Внезапные ночные пения – чем не «изменение»?

– Это у него брачные серенады! – радостно сообщил Иоанн. – Он как раз у вас созрел для этого.

– Оу, – ответила Дора.

И потянулась за сигаретой.

– Не волнуйтесь, это говорит лишь о том, что ваш мальчик хорошо развивается и чувствует себя отлично.

– И… Сколько эти серенады продлятся?

– Обычно от одного до трёх месяцев. Земных. На планете златокрылов время течёт иначе. Но мы можем оставить запрос Аколитус на подбор самки для вашего питомца. Это займёт несколько дней. Если пара отыщется, пения прекратятся раньше.

– Ищите! – выдохнула Дора.

Что ж, по крайней мере, есть объяснение. И – есть на что отвлечься от дурных мыслей. О мужчинах с изогнутыми бровями, например. Она так и не подошла к нему в кафе. Но он дождался её возле фонтана. И Дора поняла, почему так старательно его избегала…

Пару Прянику нашли в конце месяца.

Устраивать златокрылам брачные игры разрешалось только в Центре внеземного сотрудничества и его филиалах в специально оборудованной комнате – очень просторной, со множеством зелени и с пониженной гравитацией. И – звуконепроницаемой. В ней златокрылы носились с дикой быстротой, закладывали немыслимые виражи, долго гоняясь друг за другом, завывая серенады и ломая экзотические кусты с деревьями. А потом уединялись в уцелевшей зелени.

Так что, на несколько дней Дора осталась в одиночестве.

На работе она чувствовала себя как без рук. Зашёл новый клиент – что ему говорить? Что предлагать? Пришёл постоянный посетитель, вроде как улыбается, но – какое у него на самом деле настроение? Дора ловила себя на том, что постоянно оборачивается на стойку, ищет поддержки. А то и вовсе боится выйти навстречу гостям…

– Что за глупость? – одёргивала она себя. – Раньше я ведь как-то работала без подсказок. Да и не всех могла прощупать. Изогнутую Бровь, например…

Но раньше у них и клиентов столько не было. А Изогнутая Бровь больше не появлялся. К счастью.

Дора избегала взгляда Мари – боялась увидеть злорадство. Но пока видела лишь страх. Напарница тоже привыкла к тому, что Дора «прокладывает дорогу», а ей остаётся лишь идти по накатанной, точно зная, кому улыбнуться, кому посочувствовать, кого побыстрее обслужить и молча отойти.

– Ну, с этим-то проблем не будет, – неуверенно пробормотала Мари, глядя Доре за спину. – Обычный студиоз. Третьеполосный. Можно особо не церемониться.

Дора обернулась.

В «Утро-Булку» вошёл воздыхатель Артемий. Давненько не показывался. С начала лета. С… Дора нахмурилась. С тех пор, как в «Утро-Булке» появился златокрыл. Артемий озирался и тёр ухо.

– Будь добра, обслужи его сама, хорошо? – быстро сказала Дора и нырнула на кухню.

«Что за глупость? – снова удивилась она себе. – Зачем прячусь, как девочка?»

Она глубоко вздохнула. Попыталась вздохнуть… Горло сдавило. Она вдруг задохнулась от нахлынувших чувств, разобраться в которых не получалось. Странное вожделение. Обида. Ярость. Ревность. Животная жажда, рвущая когтями… Откуда это у неё?