Солнечно, возможна гроза

– Женская интуиция, – засмеялась она. – Евгений хорошее имя. Ты только послушай – Женя, Женечка – как мягко звучит.

– Евгений Геннадьевич, – Гена смаковал имя, – слишком сложно, по-моему.

Оба немного подумали.

– Паша! – чуть ли не в восторге вскрикнула Света и уже шепотом добавила, вспомнив, что её карапуз спит.– И мило, и с отечеством сочетается – Павел Геннадьевич!– Проговорила она многозначительно.

Мужчине понравилось. Он ещё раз посмотрел на Свету, обведя его целиком взглядом. "Я уже привык видеть её такой пузатой. Скоро в туалет перестанет бегать каждый полчаса, не придётся покупать "только белый шоколад", а после возвращаться обратно за плиткой с изюмом. Как мы заживём, теперь? Справлюсь ли я?" – Света, несмотря на свою весёлость, казалась ему слабой, утомлённой. В себе же он почувствовал природную силу и твёрдость. – "Конечно справлюсь! Ради их счастья я выдержу всё".

Глава 9

Света сделала последнее усилие и вытолкнула ребёнка из своего чрева. Девушка облегченно откинулась на подушку, закрыла глаза, которые до боли резал свет ламп, и превратилась вслух. Но к звукам вокруг примешалось совсем не то, что Света ожидала: заметное шевеление акушерок и подозрительный шёпот врача. Одна из медсестёр держала в руках маленький свёрток. "Почему мой малыш не кричит?" – тревожно думала девушка, в глубине своего воспаленного тяжелыми родами разума понимая, почему.

–Что с моим малышом? – спросила она подошедшую к ней акушерку. Та внимательно взглянула на неё и отвела глаза, убирая провода аппарата КТГ. Света вцепилась мёртвой хваткой её руку.

– Что вы сделали с моим ребёнком? – сквозь слёзы допытывалась Света.

– Извините, он умер, – ответила, наконец, женщина и отошла. Глаза девушки в ужасе вылезли из орбит. Она нашла в толпе белых одежд и синих шапочек ту акушерку, которая держала в руках свёрток. Она направлялась к дверям.

– Не-е-ет, отдайте его мне, верните, – захлебываясь слезами, рвалась к дверям Света.

Вдруг её ослепила вспышка, и девушка очнулась у себя в спальне. На руках она держала своего сына, смотрящего на неё прищуренными азиатскими глазками. В комнате и на душе было светло и тепло, как будто солнечный свет проникал из окна в самую глубь существа. Света взяла ручку сыну и поцеловала в сжатый кулачок. Малыш высунул язык, выражая радость. Казалось, что никого и ничего не существуют для них двоих.

Внезапно открылась дверь. Весь лёгкий свет как будто засосало в тёмное отверстие в стене, в комнате воцарился мрак, как глубокой ночью. Из-за этого девушка не могла разглядеть входящего человека, а лишь слышала стук каблуков, неумолимо приближающихся к ней. Руки незнакомки стали вырывать Пашу из рук матери. Ребёнок залился плачем. Света крепко вцепилась в тёплое тельце, но невидимые руки были необычайно сильны и всё дальше оттягивали ребёнка от материнской груди. Предприняв последнюю попытку, девушка ухватилась за ножку. Незнакомка выдернула её. Малыш наполнил своим криком всё пространство, так что Света не могла услышать свой собственный умоляющий голос.

Вскочив на постели, девушка громко, с силой принялась втягивать в себя воздух.

– Лана, что с тобой? Снова кошмар? -озабоченно расспрашивал проснувшийся Гена, держа жену за плечи. Её била дрожь.

– Где Паша? – кое-как выговорила Света.

– С ним всё в порядке, он в роддоме, – успокаивал её Гена. – Скоро ты его увидишь, не волнуйся.

– Я тебе не верю! – сжимая мужа взглядом, ответила она дрогнувшим голосом. – Ты говоришь это уже не первый раз и что – наш сын один, в больнице, его трогают холодные чужие руки! – слезы парой ручейков увлажнили сухую кожу щёк. Две капли упали на одеяло, оставив тёмные следы.

– Паша ещё недостаточно весит, чтобы мы его могли забрать, – убеждал Гена. – Завтра ты сможешь прийти к нему. Успокоенная этой мыслью, Света притихла.

– Хорошо, – промолвила она и, не сказав ничего более, легла и тут же уснула, улыбаясь во сне мысли о предстоящей встречи.

Гена облегчённо вздохнул и накрыл жену откинутым одеялом. На протяжении уже целой недели её мучали кошмары о сыне, беспокойство за него и отсутствие возможности проявить всю свою материнскую любовь. Днём это выливалось в реки рыданий. Гена, в свою очередь, был напуган таким состоянием супруги. Он ощущал свое бессилие перед материнским инстинктом и мог успокаивать лишь словами. На лице мужчины грязной синевой легли тревоги последних дней, голова к утру наливалась чугуном, так, что Гена поднимался с великим усилием воли. Каждый день он считал дни до момента, когда в их семью войдет новый человек, и испытывал легкое чувство восторга от осознания, что этот момент все ближе.

Убедившись, что Света крепко заснула, мужчина лег. Через пару минут его разум провалился в подсознание, где также не мог найти покоя.

– Здравствуйте, я мама Павла Панкратов., – обратилась Света к девушке за столом регистратуры в детском реанимационном отделении. – Я бы хотела увидеть его.

– Так, сейчас посмотрим, – девушка зашелестела бумагами, – да, Павел Панкратов, палата №236. Они сейчас спят, но, думаю, вас пропустят, только наденьте халат – она подмигнула Свете. Та накинула поданный халат и направилась по коридору, смотря по сторонам в поисках нужной таблички с номером.

Зайдя в палату, Света увидела 3 ряда кувезов. В них сладким сном спали одинаковые на первый взгляд недоношенные детки. Оглянувшись, девушка нашла молоденькую медсестру, которая устало облокотилась головой на стенку, прикрыв глаза.

– Девушка, извините, помогите найти Павла Панкратова. Второй раз прихожу, но не смогла запомнить, где он лежит. Медсестра неохотно поднялась и прошаркала к дальнему кувезу, стоящего у окна. Света, идя за ней, с любопытством рассматривала неестественно крошечные тельца новорождённых, удивляясь их игрушечному виду.

Майское солнце падало прямо на кувез Паши, освещая его сплюснутое лицо,вздёрнутый нос, мешочки под глазами, делая ослепительно белыми. Волосы чернели лёгким пухом. Света двигалась бесшумными шагами, но, стоило ей приблизиться, как малыш раскрыл бледно-серые глаза. Он с вниманием повернул зрачки к лицу матери. Девушка, наклонившись ближе, замерла, любуясь сыном. Ей вспомнилось, как через некоторое время после родов, случившихся так неожиданно и принесших ужасную боль, врач присел на край кровати и предложил отказаться от ребёнка. "Очень трудно растить солнечных детей, – говорил он. – Если вы чувствуете, что не справитесь, лучше расстаться с ним сейчас, пока вы к нему не привязались". Эти слова вызвали недоумение в душе Светы, злость за непонимание доктором желания быть матерью и любить своего ребёнка таким, какой он есть. Она сказала "нет". И сейчас молодая мама смотрела на сына, чувствуя безграничную любовь к этому чуду.

Утомлёнными движениями медсестра осторожно достала новорождённого и отдала Свете, которая присела на стул, чтобы покормить малыша. Как мягка и нежна детская кожа! Совершенней её просто нет. Девушка поцеловала один за другим маленькие пальчики, вдыхая тёплый запах сына. Тот жадно сосал сладкое молоко. Матери представлялись его взросление, первые шаги, смех. Она и не думала о тех трудностях, которые предстоит пройти на нелёгком материнском поприще.

Глава 10

Под ласковое тепло солнца и дружный шум берёз из дверей родильного дома вышли Гена со Светой, держащей новорождённого на руках. За ними шли старшие супруги Панкратовы и Лидия Николаевна. Аркадий Петрович умиротворено посвистывал, Мария Александровна щебетала какой-то рассказ свахе. Новоиспеченный отец то и дело заглядывал в украшенный голубой атласной лентой свёрток на спящую головку сына и светился от гордости. У Светы на лице выражалось тихое довольство, но глаза были прикрыты усталостью бессонниц, пришедших на смену ночным кошмарам. С наслаждением она отдала Пашу Гене и села на заднее сиденье в машине. С едва уловимой поспешностью приняла обратно ребёнка. Все расселись, и автомобиль тронулся с места. Вёл Аркадий Петрович, рядом сидел Гена.

Малыш, проснувшись, захныкал. Как это бывает в семьях, где появился маленький ребёнок, все тут же обернулись, послышались вздохи, причитания, просьбы покормить. Света принялась укачивать. Мария Александровна, посмотрев на внука, удивлённо заметила:

– У него серые глаза! Представляешь, Аркаша! Как у моей бабушки, помнишь?

– Маша, я не был знаком с ней. Она к моменту нашей свадьбы покоилась в могиле, – ответил мужчина.

– Цвет глаз ещё может измениться, – заметила сидящая у окна Лидия Николаевна.

Родители мысленно жалели детей и внука, появившегося на свет с таким заболеванием, но вида не подавали. Не знали, о чём говорить, и в тоже время боялись произнести слово, которое могло бы оказаться не к месту. Света старалась задремать, но, стоило ей ненадолго погрузиться в забытье, как руки слабели, и свёрток норовил упасть. Один раз свекровь предложила подержать ребёнка, на что девушка возмущенно мотнула густой шевелюрой каштановых волос. Доехали до квартиры Гены и Светы в полном молчании. Уложив трепыхающегося Пашу в кроватку, Света медленно накрыла на стол.

– Что же говорят врачи? Какое лечение назначили? – начала Лидия Николаевна, когда все принялись за еду. Её дочь сокрушенно вздохнула. Ей надоело уже думать об этом, не то, что говорить. Многозначительно посмотрев на мужа, она промолчала.

– Нужно постоянно наблюдаться в больнице. И не у одного специалиста. Могут прогрессировать различные пороки, иммунные заболевания. Паша позже обычного научится ходить и говорить. Нужна будет лечебная физкультура, массажи, таблетки… – пояснил Гена словами доктора.

– Можете рассчитывать на нашу с матерью помощь, – Аркадий Петрович положил руку на плечо сына.

– Кхм, – все посмотрели на Лидию Николаевну, – на мою тоже. Это ещё и мой внук, не забывайте.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Света.

Снова послышался плач. Однако девушка осталась к нему безучастна, продолжая ковыряться вилкой в тарелке.

– Светуль, кажется, Паша проснулся, – мягко коснувшись локтя невестки, сказала Мария Александровна. Та кивнула и пошла в спальню. Остальные переглянулись, как только закрылась за ней дверь.

– Она просто устала, – ответил Гена на повисший в глазах гостей вопрос.

– Только из роддома забрала, а ну, уже устала? -поразилась его мать.

– Мама, если бы ты знала, как её замучала бессонница, ты бы не была так категорична, – вспылил Гена.

– Может вам стоит пригласить друзей по такому случаю? Светочку это может взбодрить, – предложил Аркадий Петрович.

– Хорошая мысль, папа, – согласился мужчина. Вскоре пришла Света и сообщила, что ляжет отдохнуть. Никто не высказался против. Когда гости ушли, Гена обзвонил друзей и пригласил на выходных собраться всем вместе.

В доме царила сонная тишина. Убаюкивающе тикали часы, приближая каждым стуком секундой стрелки туманное будущее. Медленно двигались занавески, движимые лёгким ветерком. Где-то в углу рамы билась глупая муха, недовольно жужжа. Гена, очарованный покоем, дал свободу своим путанным мыслям. "Теперь в нашем доме ребёнок, больной ребёнок – думал он. – Как прежде никогда уже не будет. Наверное, сейчас последний раз, как я так спокойно сижу на диване и ничего не делаю. Лекарства, больницы, недосыпы, развивающие занятия…

Да, я читал всякие книги для будущих родителей, но готовым на 100% к этой новой жизни всё равно не оказался! Многое придётся вычеркнуть ради Паши: посиделки с друзьями, кино, тренажёрный зал.., – сокрушённо перечислял мужчина. – Нет, как я могу отказаться от того, что является частью меня самого? Я же не виноват, что у него синдром Дауна! – но тут же Гена отогнал от себя эти ужасные слова. – Как я могу так говорить. Это же мой долгожданный сын, не о нём ли я мечтал последние годы? Всем родителям тяжело, ну, нам будет немного тяжелее, ну и что? Мы его родители, мы обязаны сделать всё возможное, чтобы он был счастлив, – в глаза ему бросилась фотография, висевшая на стене. На ней были изображены Света с Геной в день их свадьбы. – Лана уже не будет такой прекрасной, как в тот день. Бедная, она уже как выжитый лимон. А ещё столько бессонных ночей предстоит…"

От раздумий стало тяжело на душе. Чтобы избавиться от этого ощущения, Гена налил себе немного виски и, выдохнув, осушил стакан залпом и прошёл в спальню. На кровати, в одежде, дремала Света, сладко и мерно посапывая. В своей кроватке спал беззаботным сном Паша. Гена прилёг рядом с женой. "Надеюсь, она придёт в себя и опять начнёт радоваться жизни", – сказал про себя мужчина, глядя на жемчужные неподвижные веки Светы, и крепко заснул.