Мастерская мистера Лимо

– Где ты, Ольга? Спускайся!

Что-то повернулось прямо перед нашим носом. Как будто внутри коридора, где мы стояли, образовалась воронка из воздуха. Разворот! И перед нами предстала невысокого роста девушка, быть может, чуть старше меня. Точнее, лишь её верхняя половина с копной таких же каштановых волос, как у Акима, только кудрявых и длинных – гораздо ниже плеч.

– Мама, это ты? Папа? И мистер О?Коттон! Томас!

– Мы, девочка моя. Что случилось, и почему ты в таком виде? Они были у тебя?

– Да. Извини, я не смогла из-за этого прийти к матушке Боа. Какие-то люди появились сразу, едва я получила твоё сообщение. Мне повезло: я как раз пробовала менять интерьер с помощью своих новых тканей и крепила их к стенам. Посмотрите, у меня тут всё держится на булавках. А эти болваны не заметили!

Появление Ольги меня обрадовало и смутило одновременно – она была примерно моего возраста. И, вероятно, я слишком выдал свои эмоции, потому что Ольга окинула меня с ног до головы, весьма высокомерно задрала нос и, не спросив моего имени, вернулась к разговору с родителями. Правда, они не спешили приступать к беседе, продолжая смотреть на свою дочь.

– Ольга, будь добра… Верни свою нижнюю часть: мне очень непросто разговаривать с… половиной тебя, – Аким шутливо нахмурился.

Но Ольга не спешила слушать отца и, как мне показалась, специально, чтобы повеселить родителей и гостей, оставалась в прежнем виде. Аким прошёлся по комнате и остановился возле белой стены, на которой висела пара картин:

– Э-э… Твоя лаборатория в порядке?

– Папа, что с ней может случиться? Это же моя лаборатория!

Наконец Ольга передумала и отдала своей матери прозрачную накидку, которая делала её нижнюю часть невидимой. Теперь я мог увидеть, что одежда девушки сильно отличалась от той, что было принято носить у нас, в городе: тонкий шерстяной свитер и облегающие брюки, заправленные в высокие сапоги с широким каблуком.

Девушка подошла к стене, подняла руки вверх, открепила булавки и сдёрнула лёгкую ткань, которая на полу превратилась в обычный шёлк. Картины исчезли со стены, а на их месте появилась дверь в комнату, которая и оказалась лабораторией.

– Мам! Твой перламутр великолепен! С его помощью я удивительно своевременно сделала несколько новых образцов. Я работала, когда ко мне постучали, и поэтому успела занавесить вход. Полагая, что это вы с папой, хотела сделать сюрприз. Тут же прилетела твоя ракушка, и, пока я её читала, в дом завалились какие-то люди в нелепейшем виде: во фраках, каких не шьют уже лет сто! Они обошли весь дом, перерыли мои журналы, тетрадки и прочую ерунду. И ушли.

Девчонка была очень довольна собой.

– Они ушли ни с чем?! – воскликнул Манфред.

– Ни с чем, мистер О?Коттон! – счастливо ответила девушка.

За последние несколько часов это стало самым радостным сообщением. Все оживились, а мадам Миллинэли обратилась к Томасу:

– Мистер Валин, оставьте ей часть будущих валинариев.

Биолог, немного колеблясь, достал из кармана металлическую коробочку с пятью пробирками и вынул оттуда две из них. Несколько секунд он пребывал в нерешительности, но потом всё же отдал Ольге пару прозрачных стекляшек, в которых теплилась жизнь самых последних валинариев на свете.

– Вот. Пускай часть будет тут, а часть всё-таки пусть останется со мной. Им необходима постоянная температура. Или тепло человеческого тела. Вы понимаете, да?

Девушка перестала смеяться. Она бережно взяла из рук Томаса пробирку, в которой плавали маленькие круглые шарики, и подняла свои бирюзовые, полные беспокойства, глаза на Томаса:

– Мистер Валин, что произошло?

– Это всё, что осталось от моих рыбок.

Томас произнёс эти слова с трудом. Он вздохнул, пряча коробку с пробирками обратно в карман, и хотел добавить что-то ещё, но его перебила мадам Миллинэли:

– Тебе действительно повезло, Ольга, что твою лабораторию не тронули. У Томаса большая беда – пруд с валинариями и лаборатория уничтожены. Манфред успел закрыть вход в свой чертёжный зал и сберечь записи, но его дом перевёрнут вверх дном. Наш дорогой Антоний, который репетировал сегодня праздничное приглашение на Новогодний бал, остался не только без лаборатории, но и без крыши над головой.

Милли секунду помолчала и затем продолжила:

– Но не будем тянуть время. Ольга, спрячь икру в хорошее место – так, чтобы никто не мог её отыскать, кроме тебя или Томаса. И ещё, дорогая, вот этому молодому человеку необходимо дать хоть кусочек твоей ткани. Но такой, который может его укрыть: что-то мне подсказывает, что ему это очень пригодится. Ступайте. А потом приходите в гостиную – нужно решить, как быть дальше.

Манфред подтолкнул меня рукой вперёд. Девушка внимательно посмотрела на мадам, потом на меня. Взгляд её смягчился, она вдруг заулыбалась и весело ответила:

– Когда он мне расскажет, кто он такой, я придумаю что-нибудь. Но сначала я займусь рыбками, – Ольга весело щёлкнула пальцами и велела следовать за ней.

Комната, где творила Ольга, была разноцветной. Из мебели я успел рассмотреть лёгкие, совершенно прозрачные, столы, стеллажи и прочие необходимые хозяйке вещи. Но интерес мой вызвал довольно громоздкий аппарат, с первого взгляда похожий на рояль. Все его части – трубы и какие-то странные блоки, закреплённые тяжёлыми болтами, – блестели идеально гладкими поверхностями, а на панели горела белым светом тонкая полоса. Он издавал негромкие звуки, будто тихонько ворчал.