Мастерская мистера Лимо

В этот момент из квартиры старикана раздался шум и грохот, а поскольку дверь так и оставалась слегка приоткрытой, то я расслышал долетевшие до нас слова:

– Где они?! Не води меня за нос!.. Немедленно открывай!

В ответ Лимо что-то жалко и растерянно отвечал, но его голос был довольно слабым, и я не мог разобрать ни слова.

Шум немедленно усилился, что-то повалилось, и в этот момент из распахнувшейся с грохотом двери на площадку выскочил растрёпанный сосед. Он пытался сбежать из своей же квартиры, но его противники были куда моложе и сильнее. Поэтому короткая потасовка тотчас завершилась не в пользу Лимо: он был схвачен. Один из нападавших выкрикнул в воздух что-то грубое и протяжное, а через мгновение возле входа в парадную завизжали колёса машины. Старик ещё сопротивлялся, но не выдержал напряжения и вдруг упал. Он с трудом открыл глаза, потому что боль где-то в его хрупком теле заставляла его жмуриться. Лежа на бетонном полу, Лимо увидел нас с Анэли и сначала испугался, а потом обрадовался. Он отчаянно пытался нам что-то сообщить, молча указывая глазами куда-то на пол, под собой, а потом что-то тихо зашептал. Я рванулся на помощь, но тот покачал головой, возражая моему порыву. Тогда, отодвинув сестрёнку подальше в угол, я подполз к самому краю лестницы, чтобы можно было расслышать слова, адресованные мне:

– Это ключи. Мои ключи. Сохрани! И ангелочка! Найди Помпо! Помпо!

После этого он изловчился и носком своего ботинка, ещё недавно начищенного до блеска, а теперь со следами других, чужих ботинок, захлопнул дверь в свою квартиру. Разозлённые мужчины попытались выломать её, чтобы вернуться внутрь, но у них ничего не получилось: ещё недавно дверь, которая не поддавалась мне, закрылась так, что ни одна дощечка на ней не дрогнула от натиска двух здоровенных молодых тел. Мужчины спешили, и было заметно, что они вовсе не хотели быть услышанными кем-то из соседей. Со злостью на лицах они подняли старика и вытолкали на улицу. Но там, где он лежал секунду назад, остался ключ с треугольным серебряным брелоком.

Позади меня раздались всхлипывания: Анэли, всё ещё силясь сохранять молчание, еле сдерживала слёзы.

Глава 3. Всё не то, чем кажется

Анэли плакала. Её голубые глаза были мокрыми от слёз, и я впервые в жизни пожалел о том, что никогда не ношу с собой носовых платков: мне было жалко вытирать ей лицо рукавом своей старой куртки. Пришлось проверить её карманы, и – как же это было кстати! – наша заботливая мама положила в кармашек её шубки платок.

Стоило немедленно сообщить о похищении человека в полицию. Однако, более всего меня занимала мысль о просьбе Лимо отыскать нашу толстую соседку.

– Анэли, давай я отведу тебя к маме.

– Не-е-ет, – рыдала сестра. – Надо рассказать всё папе!

– Так пойдём, – я потянул её наверх за руку, – и маме сообщим, и папе расскажем… В таких случаях это совершенно необходимо!

Анэли побежала вперёд быстрее меня, и ровно через пару минут, не снимая сапог, она влетела в гостиную с криком: «Мама, папа! Там украли мистера Лимо!»

У сестры не было её ведёрка. Я это понял, когда смотрел ей вслед. Ведро осталось там, внизу, вместе с ангелочком! Не задерживаясь ни секунды, я вернулся под лестницу и, на моё счастье, нашёл и ведро, и ангелочка внутри. Едва я определил его в карман, как почувствовал, что кто-то тянет меня за рукав.

Как оказалось, средь бела дня тоже случаются страшные события, даже в собственном доме. И сейчас я был готов обороняться.

– Спокойнее, молодой человек! – прозвучал мягкий женский голос.

Передо мной стояла молодая женщина, весьма миловидная: овальное лицо окружали светлые локоны, синие глаза были слегка прищурены. У женщины были прямой нос и полные, с красивым, мягким изгибом губы. Она легко улыбнулась:

– Послушай, что тут случилось? Расскажешь?

Я насторожился сразу, как она появилась передо мной. И с чего она решила, что я буду ей всё рассказывать?

Женщина говорила со мной так, будто мы давно знакомы, но я не мог припомнить её среди своих соседей. А то, что она пришла откуда-то с верхних этажей, – в этом сомнения не было, потому что она стояла передо мной в домашних тапочках с пушистыми голубыми помпонами, в тёплом трикотажном платье и с бирюзовой шалью на плечах. Из-за этой шали глаза казались ещё более синими. Нет, я точно не видел её раньше. Я отрицательно помотал головой в ответ.

Женщина нахмурилась и попыталась надавить на меня:

– Расскажи мне всё, что знаешь. Пожалуйста!

Вот ещё! Почему это я должен что-то рассказывать совершенно незнакомому человеку? Тут я вспомнил стук шагов, который услышал, когда мы с сестрой сидели под лестницей. Это точно была она! В тот же момент отворилась дверь моей квартиры, и я увидел своего отца. Он энергично сбежал к нам вниз.

– Сынок, нам пора, – отец говорил это мне, а сам внимательно смотрел на даму, которая беседовала со мной. – Вы кто будете?

– Да, простите, нужно было поговорить прежде с вами, – женщина немного смутилась и, опустив поначалу глаза, вдруг взметнула свои длиннющие ресницы, а затем протянула отцу узкую ладонь. – Элиса. Элиса Вон. Я гостья госпожи Помпо. Из тридцать восьмой квартиры.

– Что ж, очень приятно, – ответил отец и, церемонно придерживая меня за плечи, повёл на этаж. – Мальчику пора отдохнуть.

На этом наш разговор с незнакомкой был исчерпан. Поднимаясь к себе домой, я увидел Лавандину. Она стояла возле своей двери и молча наблюдала за происходящим. Тихо улыбнувшись мне, девушка сердито глянула на Элису, оставшуюся стоять на первом этаже. Отец проводил меня домой, затворил дверь и попытался устроить мне допрос.

Вообще-то, родители у меня не были слишком строгими. Но когда они начинали беспокоиться, становились сами не свои. Порой, они ругали меня даже за то, чего я никогда не совершал и даже не планировал. Не хотелось, чтобы это происходило сейчас. А я мог ожидать от своего отца того же, что и в любых подобных обстоятельствах, – хорошей трёпки. К счастью, этого не случилось. Обеспокоенный папа потребовал от меня только одного: я должен был уверить его, что мне и моей сестре ничто не грозит.

– Да, пап, всё в порядке.

– Ты уверен? Ты уверен, что эти люди, которые схватили старика, не видели вас?

– Уверен.

– Почему ты так уверен? – голос отца был требовательным и беспокойным.

Вообще-то, конечно же, я не был уверен, но надеялся, что нас никто не видел. Только вот эта Элиса Вон. Что-то мне в ней не нравилось. Отец ждал ответа, и его голубые глаза неотрывно следили за каждым моим движением. Его русые волосы были растрёпаны, что вообще-то можно было увидеть только по утрам, когда он выходил из спальни. А то, что сейчас они торчали в разные стороны, говорило лишь об одном: отец был встревожен. Так вот, сейчас я смотрел ему в глаза и чувствовал, что на самом деле просто не знаю, чем могла закончиться эта история. Но ни про ангелочков, ни про ключи, оставленные мне Лимо, я ни слова не сказал.

Отец тут же позвонил в жандармерию и сообщил, что «дети видели, как неизвестные личности насильно уводили соседа в неизвестном направлении», и что «творится вопиющая несправедливость прямо средь бела дня», и «вообще натуральный разбой в вашем округе!», но ожидаемой реакции почему-то не последовало. Никто не приехал на машинах с шумными мигалками и не стал проводить допросы и дознания.

Дело шло к вечеру, а нас с сестрой так и не выпускали из дома: были обеспокоены все, включая бабушку, дедушку и даже кота Маркиза. Поэтому мы вместе с отцом ставили ёлку, а сестрёнка с бабушкой Мартой занимались чем-то по хозяйству.

Наконец-то закончился этот день, и даже наступило очередное утро, а мне так и не давали покоя ключи мистера Лимо. И едва рассвело, я уже был на ногах.

Все ещё спали. Кроме бабушки. Бабушки вообще мало спят. У них тысяча дел, и делать их они предпочитают, когда остальные члены семьи «уже легли спать» или когда «никто ещё не проснулся». Я решил поступить так же. Пообщавшись с Мартой и получив от неё дежурный бутерброд с колбасой и сыром, я запил его сладким чаем и объявил, что сегодня в спортзале, где я занимался футболом, играют две команды из соседних районов. Всё. Мои объяснения о причине побега из дома были приняты, и я, схватив по дороге куртку и шапку, выбежал из квартиры.

В голове крутились слова мистера Лимо о ключах и о том, что нужно отыскать мадам Помпо. Зачем? И чем эта толстуха могла помочь? Мне нисколько не хотелось обращаться к ней за помощью, но я вспомнил, что у неё был второй ангел с бочонком, которого я сам ей и подал. Поэтому я немедленно отправился наверх. Вчерашняя женщина сказала, что живёт у мадам Помпо, в тридцать восьмой квартире. Это на пятом этаже. В нашем доме были довольно высокие ступеньки; вот если бы эта дама поднималась в квартиру своими собственными ногами, а не каталась на лифте весь день, то наверняка была бы стройнее. Зачем Лимо оставил мне ключи? В его жилище нет ничего ценного. И даже никаких животных, за которыми нужно было бы ухаживать, например. Включая рыбок. Пока я над этим размышлял, добрался до нужной двери. Что-то не хотелось мне звонить в эту квартиру. Даже руки вспотели…

Звонок прогремел, словно колокол на пожарной башне. Как можно жить с таким звонком?! Никто не открывал. Мало того, что толстая, так ещё и глухая… Я снова позвонил в колокол. Тишина. Но ведь там ещё есть гостья. Она вроде бы моложе…

Ключ в замке повернулся с лёгким щелчком, затем ещё раз, и жёлтая дверь плавно поплыла внутрь коридора. На пороге стояла Элиса Вон. Снова та же бирюзовая шаль с мягкими кистями, наброшенная на плечи… Элиса ослепительно улыбнулась:

– Доброе утро, молодой человек! Рада вашему визиту.

А я совсем не радовался её появлению и потому сообщил:

– Мне нужно увидеть мадам Помпо.

Женщина едва заметно повела бровью и снова улыбнулась:

– Мадам в «Миюславе». Будет с минуты на минуту. Проходите, вы можете подождать её прямо здесь.

Я не решался войти. Не мог, и всё тут!

– Ну, не стоять же вам на лестнице? Проходите, я угощу вас чаем. Кондитерская в двух шагах, и Помпо сейчас вернётся, – Элиса поправила сползающую с плеч шаль. Я обратил внимание на её изящные руки и на то, как она откинула на спину мешающую прядь волос. Элиса была совершенно спокойной и домашней. Как моя мама.

Я знал привычки хозяйки квартиры номер тридцать восемь. Сейчас, наверное, жуёт очередное пирожное за столиком у высокого окна с надписью «самые мягкие, самые тёплые булочки». И ещё парочку прихватит с собой. И багет. Длинный и поджаристый. И ещё четыре рогалика с черносливом. Ладно, подожду здесь, чтобы не маячить перед домом и не вызывать вопросов у родителей.

Элиса провела меня на кухню, где всё было готово к завтраку: на крахмальной скатерти стоял фарфоровый сервиз с розовыми цветами, салфетки для рук были кружевными, ложечки – позолоченными, а в хрустальной вазочке лежал сахар в форме сердечек. Пустой оставалась только двухъярусная пирожница на коротеньких ножках.