Сезон расплаты

– Свали, чувак, пока я не позвонил своей сестре. Брэтт! Забери этого козла и, валите.

Мой бывший отступает назад, но продолжает смотреть на меня, он что-то шепчет, одними губами, я хмурюсь, не сразу понимаю. «Заплачь», «Заплачь, Лу». О, это легко, но не уверена, что готова сделать это при них.

«Заплачь»

Ладно. Ладно.  Я не хнычу, не кривляюсь, я быстро вспоминаю все то, что произошло с момента вечера первого июня две тысячи двенадцатого, и позволяю одной слезинке скатиться по щеке. Лицо Гарри как-то странно передергивает, будто ему противно, он сжимает мои плечи и ничего не говорит, кроме тех коротких фраз, которые пускает в сторону своих друзей.

– Дэн, сядь в чертову тачку и свали нахер, твоя потаскуха будет в порядке, я не скажу Кэтрин, что ты драл за нее свой зад.

Я замечаю, как Дениел предательски хлопает глазами, а затем вовсе отводит их в сторону, возвращаясь в машину. Бретт бьет по газам и, машина стартует вперед, провожаю ее взглядом, оставшись наедине с обозленным Гарри и с бесполезными идиотскими слезами.

– Неужели это, правда, ты? – Мышцы его лица расслабляются, он тяжело выдыхает.

Я вытираю еще одну слезу со щеки, пожимаю плечами.

– А кого ты видишь?

– Что с тобой? – Отпускает мои плечи, тянет руку к моим крашеным волосам, но затем резко убирает ее.

– Если ты ищешь во мне Луизу пятилетней давности то, у нее истек срок годности. Что ты хочешь Гарри?  Ты оскорблял меня, я не собираюсь с тобой долго разговаривать.

– Не хотел, чтобы эти придурки.. Аа.. – Запускает пальцы в свои светло-каштановые волосы, отворачивается на мгновение. – Я не знал, что ты вернулась.

– Теперь знаешь. Мне пора. – Срываюсь с места, парень хватает меня за руку.

– Я просто хотел тебя обнять, Лу.

Я, наверное, стала слишком сентиментальна, этой фразы было достаточно для того, чтобы я поверила, чтобы позволила себя обнять, я позволила ему уткнуться носом в мои волосы, вдохнуть их аромат, я позволила своим рукам коснуться его спины.

– Я рад, что ты в порядке.

«Я не в порядке, Гарри, я не в порядке.» – Хочется прокричать мне, но я судорожно глотаю воздух, чтобы вновь не распустить сопли.

Он отпускает меня, смотрит в упор, его выражение лица меняется со скоростью света, я вижу насмешку на его лице.

– Думаешь, я идиот?

– Что? – Я не понимаю.

– Ты ведь ждала этого? Объятий? Хотела, чтобы я сочувствовал тебе? Ты отвратительна! Луиза Хейл, слышишь? Ты отвратительна! Я был мелким придурком, который пускал по тебе слюни, пока ты кружилась с Дениелом Хартом, хорошо, что моя сестра прибрала этого идиота к рукам. Вряд ли ты найдешь себе здесь друзей, так что проваливай. Проваливай из этого города! – Я вздрагиваю. Что я сейчас чувствую? Ничего. Опустошенность. Боль, которой больше не хватает места в моей груди, я готова провалиться сквозь землю, разбиться вдребезги, но я просто ухожу. Обняв себя руками, медленно шагаю по обочине вдоль дороги, пытаюсь держать подбородок к верху, чтобы не выглядеть еще большим лузером. Я знаю, что Гарри смотрит, чувствую его взгляд на своем затылке, жду, когда скроюсь за ближайшим поворотом.

Он не мог так поступить со мной, но он поступил, поиздевался над моими чувствами. Когда мы учились в школе, мало, кто знал меня настоящую, я мало с кем была милой, просто той, кем хотела быть, искренне, без масок, без игры. Гарри был человеком, к которому я относилась, как к брату, он должен был стать единственным, кто бы меня понял, кто бы спросил: «Луиза, ты в порядке?», кто бы сказал: «Я не верю во все это дерьмо, даже если это правда». «Я пройду через это с тобой, даже если он (Дениел) не сможет». Он не сделал этого, не сказал, он всадил мне нож в спину, острый длинный нож.

Когда я приходила в дом Стэнфилдов, Гарри радовался больше всех, я видела, как он рос, я слышала, как он сочинял про девчонок, с которыми якобы встречался, наверное, хотел казаться более взрослым. Теперь, наверняка, за ним толпы бегают и не таких, как я раньше и тем более не таких, как я сейчас.

Вернуться домой позже уже не получится, не хочу встретить на улице еще кого-то, кто будет насмехаться надо мной, не сегодня. Я переживу это завтра, может послезавтра, другого выбора нет. Задержать бы ненадолго время, когда все было иначе, могла бы я быть другой? Я ведь могла бы предотвратить, все, я бы училась в Лондоне, как планировала, а когда вернулась, то могла бы обрадоваться отношениям Кэти и Дени, хотя не уверена, что они бы были, будь все иначе..

Войти в дом сразу или подождать, пока свет в комнате родителей погаснет? Уставившись на родительское окно, находящееся на третьем этаже нашего дома, я невольно перевела взгляд на маленький балкон, расположенный левее, ненавижу его. Отвожу взгляд, медленно шагаю вперед, мне придется войти в этот дом, мне придется делать это снова и снова.

– Луиза. – Нелепый шепот. Разворачиваюсь на пятках, вздыхаю.

– Мне, правда, не до тебя сейчас.

Подходит ближе.

– Он обидел тебя? Гарри.

– Ты сам все слышал. Зачем пришел? Снова.

– Я ждал тебя, чтобы убедиться, что ты в порядке. Я оставил тебя. – Говорит с толикой вины в голосе, но я на это не куплюсь.

– До тебя только дошло, что ты оставил меня. Не нужно мне от тебя ничего, Дениел. Ты теперь собираешься преследовать меня?

– Нет.. нет. То, что ты сказала мне вчера, я не могу не думать об этом. Где ты была, Лу? Я имею ввиду Лондон и все такое..

– Думаешь, это имеет сейчас значение?

– Имеет, для меня имеет.

– Не боишься, что тебя кто-то может увидеть здесь, хм?

Оглядывается по сторонам, я усмехаюсь.

– Я хочу знать, что ты в порядке, черт возьми, и вернуться к своей гребаной девушке!

– Я в порядке! Доволен? У меня все прекрасно! – Резко повышаю голос до крика, а затем перехожу на сдержанный шепот, подхожу ближе к Дени. – Пять лет назад, я скинула тебе СМС со своего нового номера, не смотря ни на что, я написала тебе, но ты не перезвонил, даже не написал в ответ, ни разу. Я отправила сообщение каждой из них (Кэтрин, Лиз, Ребекка), никто не ответил.

– Я.. думаю, все, мы боялись.

– Боялись? – Почти перехожу на писк. – Меня? Или того, что кто-то узнает, что мы общались?

– Мы были детьми! Никто не знал, что делать.

Киваю головой.

– Зато ты знал, знал, как начать встречаться с моей подругой, которую терпеть не можешь. Сколько вы вместе?

– Пару лет..

– Пару лет?

Говорит так, словно не помнит, не знает, словно ему плевать, что абсолютная чушь.

– Мы попрощались вчера, давай просто представим, что тебя здесь не было. Уходи.

– Луиза..

Я не заметила, как ворота открылись, мама стояла в коротком тонком халатике, пошитом из итальянского шелка (отец подарил ей его, когда мне было четырнадцать, и она до сих пор его носит, что немного странно, для моей мамы)