Победы, которые не умирают

Таркай сглотнул, шмыгнул чуть приплюснутым носом и посмотрел на чашку возле топчана. Леандр протянул её, и мальчик, с трудом приподняв голову, жадно к ней припал.

Леандр изучал его черты, ища сходство со своей знакомой, но отметил лишь русые волосы, отливающие медью, и широкие скулы. Ему оставалось узнать, что случилось на судне, и тогда решить, говорить ли брату правду о сестре.

– Ты кто? – хриплый голос прервал его размышления, и Леандр посмотрел вниз. Пристальный взгляд тёмных глаз заставил его вздрогнуть. – С какой стати ты взялся мне помогать?

– А почему бы нет?

– Да такое у нас никому бы в голову не пришло.

– Наверное, у вас так принято.

– А ты сам нездешний?

– Нет, я из Понта.

– Понт? – Боль вспыхнула, вызвав тяжёлые воспоминания. – Ненавижу Понт, – еле слышно пробормотал Таркай.

– Да, Спарток сказал, твоя сестра погибла там. Мне жаль. Она была моложе тебя?

– На четыре года моложе, – Таркай откинулся на ложе, рассеянно уставившись в потолок.

– А ты уверен, что она утонула? – спросил Леандр.

– Да куда ей деваться в воде-то? – Спарток сокрушённо покачал головой. – Она и плавать не умела. Никто из нас не умеет. И Таркай сказал, что всё видел.

– Да, видел, – после краткого колебания решительно произнёс Таркай. – Видел, и так и сказал хозяину. Как он тогда орал, винил меня, да разве ж я мог что-то сделать? Нет. Ей не было пути назад. – Глаза его блеснули, и Леандр понял: брат отлично осведомлён о спасении сестры, но не намерен ставить кого-либо в известность, даже такого близкого человека, как Спарток. Он будет защищать сестру до конца. Леандр повернулся к Спартоку и попросил:

– Ты не принесёшь чего-нибудь попить? Нам с ним не помешает. – Поскольку в комнате ничего не было, Спартоку придётся оставить их наедине, а этого Леандр и добивался.

Когда тот вышел, Леандр решительно спросил:

– Ты ведь видел, как она спаслась?

– Кто? – глаза Таркая вспыхнули.

– Иола.

– Откуда ты знаешь Иолу?

– Я спас её в Ольвии, – Леандр взял быка за рога. – Я помог ей забраться на наш корабль. Я запомнил триеру твоего хозяина, увидел её тут в порту и решил выяснить побольше о нём и об Иоле, если получится.

Всего три предложения, но за то время, что Леандр их произносил, на лице Таркая подозрительность успела смениться недоверием, а потом надеждой. Леандр видел: тот хочет, но боится задать следующий вопрос. Мучить парня смысла не было.

– Она в порядке. Я у моего отца её оставил. Он не причинит ей вреда.

Таркай внимательно слушал, а губы его растягивались в улыбку, открывая кривоватые зубы.

– Расскажи о ней, – попросил Леандр. – Она молчит почти всё время, о себе не рассказывает.

Таркай нахмурился, закусил губу и внимательно посмотрел на Леандра.

– Ты мне не веришь?

– Верю. Видишь ли… Мне было четыре, когда она родилась. Я жутко ревновал поначалу. Мой отец – свободный, но я его не знал. Мама сама из скифов, как раз из-под Ольвии, жила с родителями в какой-то деревне, потом вышла за эллина, имя взяла эллинское. Мама говорила, если ребёнок рождается, то он получается ни эллин, ни скиф. Там много таких полукровок, навроде меня. Не помню, как их называли… Калип… капил…

– Каллипиды, ну или эллиноскифы, – поправил Леандр.

– Вот. Но во время какой-то стычки отец погиб, а мать захватили в плен скифы – не из её племени, а другие, их ведь там много, так она говорила. Они и продали её на невольничьем рынке, правда, не в Ольвии, а в Аполлонии, и там её купил мой хозяин. Мне Спарток рассказывал – его купили на том же рынке. Он-то ведь фракиец. Он говорил, – Таркай понизил голос и заколебался, но потом продолжил, – Лисимах, как маму увидел, так мигом выложил за неё больше пятисот драхм.

Леандр вспомнил двести драхм, заплаченных за двух рабов, и покачал головой.

– Да, потом Лисимах привёз маму сюда, но она ждала меня, и он получил разом двух рабов. А через четыре года родилась Иола. В доме Лисимаха об этом говорить нельзя, но все знают, что её отец… Ну, он, в общем. Но я её вскорости полюбил жуть как сильно. Да её все слуги обожали. Даже жене хозяина она нравилась. Своих-то детей у неё нет. И сестра моя любила общаться с ней. Это потом Иола стала молчаливой, слова не добьёшься, а сначала весёлая была, счастливая – пока не поняла, что вокруг происходит. А это случилось, когда мама померла.

Таркай замолчал, лицо его напряглось и исказилось гримасой боли, а взгляд устремился в угол, словно пытаясь прожечь стену.

– Года четыре назад объявился брат хозяйки Агесарх, будь он проклят. Он живёт не здесь – в Аполлонии. Они в тот вечер хорошо повеселились, но Лисимах отправился спать, а Агесарх вышел во двор. Что там случилось, мне никто не рассказал, но я не дурак, сам догадался. Утром маму нашли мёртвой. Говорили, она убила себя, но она бы так не сделала. Агесарх наутро уехал. Его счастье, а то бы я его грохнул!

Леандр поёжился, услышав угрозы раба эллину. Закон против раба, поднявшего руку на свободного, был суров, и оправданий не предусматривалось.

– А дальше?

– Лисимах тогда как озверел. Иногда мне казалось, он и сам не прочь прибить братца жены… Я как-то подслушал, как он говорил с женой, что ноги её брата тут не будет. И хозяйка переменилась. Раньше она, наверное, думала, он просто развлекается, как другие. Тут-то она и поняла, как он на самом деле к маме относился. Иолу начала третировать, как никого. А Лисимах наоборот, защитить пытался, а вот свободу дать не хотел. Сам понимаешь, как Иоле пришлось тяжело. Уборка, готовка, работа на ткацком станке, стирка. Она толком поспать не успевала, а уже снова зовут. А коли не успеет чего – хозяйка тут как тут, ругает и даже бьёт. Не при муже, правда. Через несколько месяцев Иола была кожа да кости, вся прозрачная. Я боялся, что помрёт. Вот Лисимах и решил взять нас в плавание. Мне-то и прежде доводилось с ним ходить в море – я у него навроде оруженосца.

Аристон, наш тиран, по приказу Дария оставался у моста через Истр. Следил, чтоб его не разрушили, пока Дарий возится со скифами. Лисимах – его правая рука, и вот Аристон его отправил на триере вслед армии Дария, чтобы быстрее получать новости. Мы побывали в Истрии, потом в Никонии. Когда Дарий подобрался к нему, перебрались в Ольвию. Лисимах узнал, что хотел, мы готовились к отплытию, но он решил прикупить кой-чего на агоре. Но там всем было не до торговли. Обычно у них на оптовом рынке попадается немало полезного, но тут склады позакрывались. Всех больше волновало, как бы найти на кораблях свободные места для бегущих людей, чем как заполнить их товаром. Ему не повезло: новых товаров не приобрёл и Иолу потерял.

Таркай усмехнулся:

– С агоры Лисимах вернулся без товаров, – Таркай помрачнел, – зато с Агесархом. Триера сразу отчалила и направилась в Истрию, к Аристону. Как Агесарх оказался в Ольвии, я не знаю – сбежал, наверное, из Аполлонии, когда персы туда подобрались. Иола бросилась на него, я попробовал её оттащить, но Иола успела добраться до Агесарха. У него был нож, так она его вытащила, пырнула Агесарха в брюхо и тут же прыгнула в море. Гребцы не заметили: все бросились к Агесарху на помощь, никто не подумал о рабыне. Только я и видел, как её спасли и втащили на чей-то корабль. Я никому не сказал, даже когда Лисимах чуть не запорол меня до смерти за то, что я не остановил сестру.

– А Агесарх?

– Выжил. Нож слегка его задел. Ругался, хотел вернуться, найти Иолу и убить, но куда там. Лисимах в шутку предложил ему тоже прыгнуть за борт, тогда Агесарх и заткнулся. Лисимах привёз его сюда, поскольку Аполлония сейчас не в лучшем положении.

– Лисимах ему простил смерть твоей матери?

– Она же просто рабыня. А он – родственник, хоть и ублюдок. К тому же, он в смерти Иолы не виноват – он сама его чуть не грохнула. Жаль, не насмерть, – кровожадно оскалился Таркай.

– Я всем сказал, что она утонула. Когда вспомнили о ней после ранения Агесарха, её в воде уже не было. Мне поверили – мы ведь плавать не умеем. Лисимах разозлился на меня, я тебе говорил, зато не очень-то сожалел, что Агесарх ранен. Он сейчас тут, в доме, в себя приходит. Мне достаётся и от него, и от Лисимаха, и от его жены. Но я выдержу, потому что знаю: моя сестра жива! Благодаря тебе. Простому рабу ничего предложить свободному человеку вроде тебя, но если выпадет мне шанс помочь тебе, я всегда буду на твоей стороне. Всегда!

Слова прозвучали как клятва, настолько торжественно и твёрдо произнёс их Таркай. Чужой раб присягал на верность Леандру! Это было немыслимо, но молодой человек не возразил. Всё равно он уедет, а Таркай останется, и неизвестно, увидятся ли они когда-нибудь. Оба это понимали.

– А я обещаю, что помогу тебе и твоей сестре стать свободными! – Леандр не знал, зачем сказал это – слова вырвались сами.

Через мгновение тряпка, скрывавшая вход, впустила Спартока. Стало видно: на дворе темно. В руках Спарток держал небольшой кувшин с вином и пару кубков. Он налил в них вино, один передал Леандру, а из второго напоил Таркая. Пора уходить.

– Позаботься о нём, – попросил Леандр Спартока. – Он слишком безрассуден.

– Ты мне это говоришь? – усмехнулся Спарток, но потом добавил: – Он мне как сын. Я за ним пригляжу.