Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте

Алекс побледнел:

– Он хочет стать главой церкви? Но это невозможно!

– Боюсь, вскоре всех вынудят принести вашему отцу такую присягу. Мысль об этом заставляет моё сердце обливаться кровью и сжиматься в предчувствии бед, которые, без сомнения, обрушатся на нашу страну! Став главой церкви, король немедленно расторгнет брак, дабы жениться вновь. Он потребует моего благословения, но как, во имя Господа, могу я дать на это согласие? – Теодор говорил с отчаянием, размахивая руками. – А вы, Ваше Высочество, готовы присягнуть на верность королю, вставшему во главе церкви, отвергнув пантеарха Латеи? Прямого наследника первосвященника, которому сын Отца Небесного Зария собственноручно передал священный кодекс Декамартион? Вы откажетесь от пантеарха, хранителя кодекса и его заветов?

– Я никогда не подпишу такой присяги, – покачал головой Алексарх. – Отец не посмеет требовать подобного от верных сынов церкви.

– К огромному моему сожалению, этого не избежать, – горько заметил Теодор.

– Ему придётся казнить меня, веру я не предам!

– В этом случае король расправится с вами! Им овладели гнев, ярость и плотские похоти! Он слушает лишь еретиков, клеветников да скоморохов! Ваше Высочество, вам нужно готовиться либо к смерти, либо к борьбе!

– Борьбе? Против короля? – изумился Алекс.

– Не против короля, ни в коем случае я не попрошу об этом, а во имя святой веры! Рассудок вашего отца помрачился и не в состоянии отличить добро от зла. Дело, безусловно, не только в губительной страсти к падшей женщине, но и в преклонении перед дьявольской книгой!

– Вы об Истинной Летописи?

Доминиарх скривился:

– Вы называете её Истинной, для меня она – источник страшных бед, глас Дьявола. Валамир и Ярвис уничтожили язычников, проводивших кровавые ритуалы, однако корни, сохранившиеся в глубине веков, дали плоды. Я уверен, что поганые сканты всё еще живут среди нас…

– Отец и сканты? – Алекс засмеялся.

– Вы напрасно так легкомысленно к этому относитесь, Ваше Высочество. Сейчас, когда ересь расправляет крылья, уничтожая истинную веру, могут взрасти и те семена, что когда-то Валамир втоптал в землю. Семена истинного зла!

По спине Алекса пробежал холодок. Ересь ему знакома, а вот о язычниках он мало что знал. Но что за чушь! Откуда им взяться, этим скантам? Похоже, доминиарх просто запугивает его, чтобы предложить… В том, что ему предлагают, Алекс боялся признаться даже самому себе. Они хотят заставить его поднять оружие против отца? Ривенхедам мало Диэниса? Можно вспомнить и Георга Мэйдингора, после казни которого Алекс несколько дней почти ничего не ел, потому что тут же выблёвывал съеденное. Смачные удары топора по шее мятежного барона и хруст позвонков под вздохи толпы до сих пор преследуют его во сне. С тех пор Алекс отказывался присутствовать на любых публичных казнях, как бы отец ни старался его туда затащить. Если бы Алекс стал королём, то запретил бы такие зрелища – еретиков сначала бы душили и только потом кидали на костёр.

– Я поговорю с отцом, – медленно начал Алекс, – постараюсь убедить его не рушить основы веры… – Он поднялся с кресла, обвёл взглядом многочисленные деревянные шкафы с книгами и посмотрел в окно. Там уже темнело. Хороший предлог уйти.

Доминиарх всё понял правильно и тоже поднялся проводить гостя. Они вышли из библиотеки и направились к выходу по пустым прохладным залам, увешенным живописными работами латейских и барундийских мастеров. Здесь всегда было сумрачно из-за тёмных витражных окон, но это лишь добавляло достоверности и торжественности трагическим сюжетам о жизни и смерти святых. Алекс часто бывал в этих залах, изучал полотна, проникаясь силой этих мужественных людей, чья жертва служила примером для потомков. Он поискал взглядом умирающего от меча Святого Рагмира, словно тот мог дать совет, помочь найти решение. Сам Алекс не знал, как ему быть.

Доминиарх на ходу продолжал разговор:

– Алексарх, вы лучше всех знаете отца. Приняв решение, он от него не откажется. Наш друг Оскар Мирн пытался говорить с королём на эти темы, рискуя обрушить на себя его гнев. Я боюсь за Оскара, Ваше Высочество. Он твёрд в вере и неустанно ищет пути образумить Его Величество – всё тщетно! Видит Бог, мне тяжело это говорить: ваш отец встал на гибельный путь и не свернёт с него без вашей помощи. – Голос доминиарха перекатывался гулким эхом под сводами залов и буквально давил на Алексарха.

– Но что я могу сделать? – принц остановился у изображения умирающей в лапах льва Святой Ульги и склонил голову. – Завтра я еду в Шагурию по его просьбе, после возвращения я поговорю…

Теодор молча окинул Алекса взглядом и покачал головой:

– Ваше Высочество, словами изменить вы ничего не в силах.

– Но что мне делать? – Алекс посмотрел в глаза доминиарха, не разглядев в полутьме, что они выражают. Теодор в ответ бросил лишь одно слово:

– Ждать.

***

– Оскар Мирн к Его Величеству! – объявил лакей, вернувшись из приёмной в кабинет короля.

– Пусть войдёт! – Айварих обхватил голову руками: в последнее время она жутко болела. Кьяран без толку разводил руками – Айварих в конце концов выгнал его со службы. Энгус Краск посоветовал нового лекаря, который вылечил ему простату и избавил от постоянных мигреней.

Звали нового лекаря Карл Немой. Он и впрямь оказался немым – Краск заверил, что так тайны пациентов никогда не достигнут чужих ушей. Поначалу лекарь показался Айвариху жалким, немощным – маленький, сухой, почти безволосый, – но вскоре король проникся его способностями, а молчание Карла успокаивало не хуже его лекарств. Собственно, Карл не столько использовал привычные снадобья, сколько руки. Его невероятно твёрдые пальцы касались головы, нажимали в некоторых местах, и вскоре приходило облегчение. Айварих засыпал иногда во время лечения, просыпаясь бодрым, как в юности. Айварих благодарил Бога, что нашёл такого умельца, даже если физиономия Карла напоминала высохший виноград, и он порой просил позволения сидеть в присутствии короля, потому что его шатало от слабости как пьяного. Всё это пустяки по сравнению с его талантом ослаблять боль.

– Ваше Величество, благодарю, что приняли меня! – Айварих отвлёкся от головной боли. Надо побыстрее избавиться от Оскара Мирна и позвать Карла. Что ему опять надо, этому Мирну? Сколько можно об одном и том же?

– Я хотел попросить разрешения поставить пьесу, Ваше Величество.

– Пьесу? – Айварих даже забыл о боли от неожиданности.

– Да, Ваше Величество, пьесу о короле Райгарде и его несчастном племяннике Байнаре.

– Кажется, Алексарх говорил, что ты целый трактат на эту тему пишешь?

– Я его написал, но боюсь, мало кто его прочтёт. Поэтому я подготовил пьесу.

– Слава Монаха покоя не даёт? – Пьеса Сильвестра с лёгкой руки короля путешествовала по городам и весям, развлекая публику, которой мало было дела, что вскоре после постановки у соседних монастырей начинались проверки, конфискации, и заканчивалось всё приказом о закрытии монастыря. Казна пополнялась, это не могло не радовать.

Мирн молча стиснул зубы. Иногда Айвариха забавляло то, как боролись в нём преданность королю и эктарианской вере. Айварих надеялся, что первое пересилит: всё-таки Мирн всегда был ему другом и верным советником. Указы о признании Оскаром Мирном и остальными членами Королевского Совета его, Айвариха Первого, главой сканналийской церкви, скоро будут готовы. Останется поставить подпись. Откажутся – тем хуже для них. Никто не смеет подвергать сомнению авторитет короля!

– Когда ты хочешь пьесу поставить? – спросил Айварих.

– Если позволите, через месяц, Ваше Величество. Мне нужно найти актёров…

– Возьми Дима, он роль убийцы прекрасно освоил.

– Если пожелаете, Ваше Величество, – поклонился Мирн.

– Через месяц, говоришь? Как раз к моему дню рождения? Что ж, с удовольствием на твой подарок посмотрю.

***

– Где этот проклятый толмач? – раздражённо спросил Айварих, оглядывая толпу иноземных послов из Лодивии и от пантеарха. Королева покосилась на супруга и опустила глаза.

– Ваше Величество, ему плохо. Должно быть, съел чего, весь день из нужника не выходит… – доложил стражник, дежуривший у трона.

– На его нужды мне плевать, у меня своих хватает! Если он оттуда не выйдет, я его в собственном дерьме утоплю!

– Ваше Величество, даже если его приведут силой, в этом не будет пользы, – тихо заметил Энгус Краск.

– А Сильвестр где? – Монах знал уйму языков, чем Айварих не раз пользовался.

– Они с принцем Крисфеном в Солгардском монастыре.

– Чёрт! Кто у нас эти поганые языки знает?

– Можно кого-нибудь подыскать, нужно немного времени…