Муза

Муза
Юлия Флёри

Егор – молодой художник. Впечатлительный, эмоциональный, заводной. Саша – обычная женщина с семьёй, ребёнком и грузом обязанностей. Они встретились и полюбили, но сил на то, чтобы признаться в этом, понятное дело, не хватило. И началась связь. Долгая, мучительная, изнуряющая. И эта связь подпитывалась их эмоциями, лишая жизненных сил, опустошая. Она была наполнена улыбками, прикосновениями, обещаниями. А потом оборвалась. Потому что в любой связи есть место предательству. Но вот кто первый причинил боль другому… ответ на этот вопрос, кажется, найти не так уж и просто.

Содержит нецензурную брань.

Юлия Флёри

Муза

Пролог

Это был поистине великий день! Нет, правда… Я могла собой гордиться! Яркое южное солнце, горячий песок и ветер, ласкающий уставшую от закрепившегося на ней загара, кожу. Кто не мечтает об этом?! Вот я, например, не была на море, по самым скромным меркам, уже лет десять. Как впряглась в семейную жизнь, работу и обязанности, так и забыла этот манящий привкус соли на губах. На мгновение на лице появилась горькая усмешка… Вот уж не думала, что моя жизнь будет похожа на нечто… такое! Уверена, что восемь из десяти женщин считают примерно так же. Как из лёгкой, вздорной, очаровательной девчонки за какой-то совершенно незаметный промежуток времени получается менеджер по продажам или бухгалтер среднего звена? Как, почему, по мановению чьей волшебной палочки… из сильной, свободной и независимой красотки, она вдруг превращается в заезженную бытом, уставшую от жизни тётку?! Я сейчас вот прямо чувствовала себя этой самой тёткой. Она потеснила во мне и девчонку, и девушку, и женщину. Теперь они недовольно ютились где-то глубоко-глубоко внутри, а тётка властно царствовала, уверенно расправив плечи. А ведь мне всего тридцать с небольшим…

И именно сегодня я вдруг как-то особенно чётко поняла, что быть тёткой не хочу! Я летала, я порхала, я наслаждалась жизнью! Я видела в себе скрытый потенциал! Я знала, что способна на большее! Смешно сказать… два дня в отпуске, а как изменилось мышление! «Жизнь прекрасна!» – хотелось кричать мне, расставив руки, точно величественная птица расправляет свои крылья.

А на деле я старательно жала на педали велосипеда, подставляя порывам ветра свой нос, сгоревший на прошлых дачных выходных. Сейчас я прятала его под длинным козырьком кепки и непроницаемыми очками, но, увы! Спасти его было невозможно! И это отвратительное чувство стянутой кожи никуда не годилось.

Нужно было ускориться – чёрная туча заполонила всё вокруг и грозилась вот-вот настигнуть. Но вместо этого я улыбалась как дура, подставляя лицо хмурому небу.

Это утро началось ярким солнцем и удушающей жарой, а закончилось проливным дождём. Большие плотные капли уверенно жалили разгорячённую кожу. Безжалостный ветер трепал свободную майку, то задирая её и обнажая живот, то вытягивая, как по струнке. Правда, совсем скоро майка промокла насквозь и трепать её оказалось проблематичным – ветер досадливо отступил и стеной стал на моём пути, мешая пробраться к спасительному укрытию.

Я неторопливо ворочала головой, глядя, как люди стараются поскорее спрятаться, скрыться. Кто-то доставал подготовленный заранее зонт, кто-то теснился под крышей остановочного пункта автобуса, кто-то старательно толкался в переполненные магазинчики. А вот мне было хорошо. Хотя, наверно, не так. Мне было хо! ро! шо! Мне было чудесно, мне было прекрасно! Мне было весело и здорово! И губы болели от непривычно долгой улыбки, ведь я поеду на море! На море! Я! И оттого на душе было как-то по-особенному тепло и радостно. Из глубины струился свет. И потому больше не хотелось прятаться, не хотелось ютиться и тесниться, не хотелось скрываться от окружающего меня удовольствия. Я была переполнена любовью ко всему миру. Любила этот день, этот ветер и дождь, любила своё чудесное настроение.

Прекратить личное сумасшествие помогли раскаты грома и первые неуверенные проблески молнии. Уже через минуту небо грозилось расколоться надвое, а виднеющаяся впереди подземка казалась надёжным укрытием даже на случай бомбёжки. На полной скорости я скатилась по выщербленному спуску для колясок и едва не угодила в спину могучей женщины с полными сумками «добра» для пробегающих мимо пешеходов. «Сырочки, специи, мусорные пакеты» – заученно отозвалась она, очевидно, испугавшись, а после деловито сплюнула за левое плечо.

– Тьфу на вас! – повторила она на всякий случай, глядя уже в мою сторону.

Я едва сдержалась от озорной улыбки, и благополучно обошла торговку стороной. По проходу невыносимо тянуло холодом и кожа тут же покрылась пупырышками величиной с горох. Тело передёрнуло в ознобе. И без того свежий воздух подземки наполнился сыростью. В носу завис запах плесени и влажной паутины. Я поморщилась, но удовольствие от скорого путешествия отбило и последние нотки брезгливости. Уверенно шагнув вперёд, я втянула в себя сомнительный запах и счастливо улыбнулась. Оу, кажется, меня сегодня не сломить! Даже откровенный сквозняк, что прошёлся по мокрым плечам, не сумел испугать. Я уверенно уставилась перед собой, как вдруг прыснула от смеха. Не понимаю: откуда взялся внутри этот игривый настрой и озорство?

Я осмотрелась по сторонам, оценивая торопливым взглядом колоритную публику. Учитывая, что сейчас был самый разгар рабочего дня, ожидающих конца грозы оказалось не так уж и много. Кроме всё той же торговки, вдоль стены пристроились несколько клиентов рынка, что расположен вблизи. Торчащая из их пакетов ботва с головой выдавала любителей свежих овощей. Был ещё усатый мужик. Он, прокашлявшись, закурил. Примечательно, что замечание ему никто не сделал, хотя скривились все достаточно красноречиво. Я тоже воздержалась, так как прочла в глазах откровенный вызов вступить в полемику. Стоит признаться, что споры не приносили мне удовлетворения, и из них я чаще выходила не в числе победителей. Предпочитала отмалчиваться, что, к слову, желающих выступить в прениях, никогда не красило. В общем, я посторонилась и осталась удовлетворена тем, что сквозняк живо уносил запах табачного дыма мимо меня.

Вспомнив о лежавших в кармане рюкзака салфетках, я принялась торопливо перебирать их, выискивая уцелевшие после дождя. В итоге удалось обтереть с лица, шеи и плеч избыток влаги. Это копошение привлекло ненужное внимание и пришлось посторониться снова. Неприязненно на меня смотрело несколько тёток – счастливых обладательниц долговязых мужей-подкаблучников, что сейчас бессовестно пялились на выставленные как напоказ прелести. Одна даже предупредительно хлестанула мужа по плечам. Тот втянул шею, но пялиться не перестал. Неловкости я не испытывала, но исключительно из вежливости к их сединам, обтянула и маечку, и короткие шорты, пытаясь придать виду… Э-м… Но если признаться честно, едва ли что-то можно было исправить и микроскопические шорты длиннее не стали, впрочем, как и майка… она не перестала повторять силуэт всё ещё неплохой фигуры. Да, фигурой я по-прежнему могла гордиться. Пожалуй, это единственное, что осталось при мне по истечении стольких лет семейной жизни.

Отчего-то, вспомнив о муже, я натянуто вздохнула. Впрочем, о том, что ехать на отдых всей семьёй он не хочет, я знала. Вероятно, именно оттого эти мои печальные вздохи и просились на свободу.

В желании отвлечься от грустных мыслей, я снова огляделась. Стоит признать, что в унылом переходе мало что могло порадовать глаз. Разве что стоящий впереди парень… Вот уж от кого веяло позитивом несмотря ни на что! Он двигался в такт ритмичной музыке, что играла в его наушниках, и азартно барабанил пальцами по раме велобайка. Его окружающие волновали мало. Впрочем, как и проблемы, которых, на деле, едва ли меньше, чем у меня. Я помню свои проблемы в студенчестве. Они тоже казались неразрешимыми. Правда, не все загонялись на их счёт, я же старалась, казалось, за троих. И вот именно ему сейчас завидовала по-чёрному, прекрасно понимая, что зависть меня не красит. Но он был хорош! Высокий, стройный. С развитой мускулатурой. Волосы намокли и забавно топорщились в разные стороны из-под бейсболки. Видимо, вьются… Плечи парня тоже пострадали от дождя, но, в отличие от меня, он не прятался от завывающих порывов ветра, а подставлялся ему, уверенно расправив грудь. Что-то подсказывало, что в эти моменты он мечтательно закрывал глаза и, клянусь, я многое бы отдала, чтобы убедиться в этом воочию! Но крохи здравого смысла, с которыми, вопреки заверениям, расстаться я была не готова… Да, да, эти крохи не позволили мне сдвинуться с места. Впрочем, моя фантазия рисовала эту картину настолько явно, что сомневаться не приходилось. Не прошло и пары минут, как я ужаснулась: «Боже, неужели уже вошла в тот возраст, когда с таким упоением любуются молодыми парнями?». Впрочем, любоваться прекрасным полезно в любом возрасте. А в том, что он был прекрасен, сомнений не оставалось.

Время от времени парень смешно передёргивал огромные наушники, отстраняя их, чтобы услышать, не прекратился ли дождь. Это выглядело забавно, особенно если учесть, что неуёмные потоки скатывались по ступенькам и сбегали в ливнёвки у прохода. Когда он в очередной раз оттянул наушник, я хмыкнула. Не из вредности или язвительности, а лишь забавляясь: можно подумать, так не видно, кончился ли дождь. Хмыкнула себе под нос. Только потом поняла, что, вероятно, эхо прохода сыграло со мной дурную шутку и донесло до незнакомца этот звук. Парень обернулся и с интересом уставился на меня. Так странно, будто никто из присутствующих больше не смог бы этого сделать. Я приветственно улыбнулась и даже махнула ему рукой, мол, всё в порядке, не обращай внимания. Парень незадачливо кивнул, как вдруг ответил мне на улыбку своей. Широченной и добродушной. И подмигнул. Я снова улыбнулась. А почему нет? Ведь он был молод, красив, а я именно сегодня чувствовала себя невероятно счастливой. Парень отвернулся, недоразумение можно было считать улаженным. Но он вдруг повернулся снова и в этот раз стал присматриваться ко мне основательно. Отчего-то нахмурился, и вдруг пристроил свой байк на подножку, направился ко мне. Приближаясь, наушники стянул к шее, музыку сделал на порядок тише.

– Ну, привет. – улыбнулся он мне, будто старой знакомой.

– Привет. – глупо отозвалась я, и вот прямо чувствовала, как внутри нарастает волна смущения. Непривычного для меня, неправильного.

Может, оттого что его взгляд был настолько внимательным, может, ещё почему. Но… боже, как же мне хотелось таких впечатлений. Как же мне всего этого не хватало! Лёгкого флирта, приключений, ни к чему не обязывающей беседы. Вот только его пристальный взгляд… он переходил все возможные рамки приличия. А ещё его руки… что совершенно бесцеремонно коснулись моего лица.

– Не вертись, я тебе помогу. – строго предупредил молодой человек.

Тыльной стороной ладони он приподнял мой подбородок, а между пальцами другой уже был зажат носовой платок, которым он лёгкими, практически невесомыми штрихами водил под нижним веком. Тушь размазалась, как я поняла потом, и очередная улыбка не заставила себя ждать. Я прыснула от смеха, а его ладонь, что держала на уровне мой подбородок, вдруг показалась чрезмерно властной. Я почувствовала напряжение в ней, силу, уверенность. И оттого по телу прошла волнительная дрожь. Смеяться вдруг расхотелось. Теперь он старательно работал руками, исправляя мой потёкший макияж, а я бессовестно его разглядывала. Подмечала и малейшие детали. Не так давно прорезавшиеся веснушки, тёмные, длинные ресницы. В уголках глаз морщинки солнечной улыбки в виде расходящихся в разные стороны лучиков. Из-под бейсболки выбивались светлые волосы, с выгоревшими на ярком солнце прядями. Он сосредоточенно морщил губы и едва уловимо хмурился.

– Как тебя зовут? – спросил он мимолётно, будто бы между прочим. Я рассмеялась, забавляясь его решительным настроем.

– Александра. – вздёрнула я подбородок. – Саша. – пояснила чуть тише и гораздо мягче. Такой вариант его устроил и парень кивнул.

– Саша, Сашуля… – посмаковал он моё имя и даже облизнулся. – Может, у тебя и карандаш имеется, Сашуля? Если есть, то я мог бы нарисовать тебе глазки. И новая Сашуля будет лучше прежней. – коротко улыбнулся он. – Так что? Есть карандаш?

– Как раз с собой. – незадачливо отозвалась я, не совсем понимая, что тот задумал. – Есть карандаш. – зачем-то повторилась я, покосившись на незнакома с сомнением, и тот, сдерживая улыбку, прикусил нижнюю губу.

– Я художник. – пояснил он. – И, поверь на слово, хуже, чем было, сделать в принципе сложно.

– Надеюсь, ты очень хороший художник. – заметила я, ничуть не признавая упрёк. – Не люблю дилетантов.

Порывшись в рюкзаке, за беспорядок в котором румянец смущения всё же коснулся моих щёк, я нашла карандаш и протянула его парню. Он принял его и приступил к работе. Но чем дольше вырисовывал ровную стрелку, тем больше раздражался. А вконец измучившись, сжал карандаш рукой, намереваясь если и не сломать его, то уж испортить наверняка.

– Саша, Сашенька, что же ты делаешь? Настоящие леди никогда не пользуются контрафактом. – Пояснил он мне, будто малому ребёнку, и торопливо извлёк из своего рюкзака фломастер. – Это перманентный маркер. Всё лучше, чем твой.

Я уклонилась от его спешного касания, но послушалась настойчивого взгляда и подставилась рукам мастера.

– Не зарывайся! – предупредила, стараясь не шевелиться. – К тому же где ты видел, чтобы леди рассекала на велосипеде под дождём! И вообще… Разве же я леди?..

– Даже не сомневайся. И всё же почему на велосипеде?

– Велосипед для меня сейчас – это… – я мечтательно зажмурилась, рискуя нарушить баланс в его работе. – Знаешь, я никогда не понимала своего коллегу, который рассекал на байке. И в жару, и в дождь. Никак не могла понять, как можно променять комфорт на… Да нет, я в принципе не представляла себе, как можно отказаться от комфорта! И вот только сейчас до меня дошло, что комфорт можно с лёгкостью променять на свободу. – поделилась я наиважнейшим открытием. – Да, велосипед для меня – это ощущение свободы, бесконечного простора, безграничного удовольствия. Это путь, который я выбираю сама. Никаких ограничений, никаких условностей.

Я закусила губу, не зная, как ещё объяснить свой порыв, но как только встретилась с парнем взглядом, удивлённо моргнула: он меня услышал.

– Как мне это знакомо… Леди… И ты превосходна, как истинная аристократка. Всё в тебе прекрасно.

– Меньше пафоса. – предупредительно фыркнула я, а он виновато рассмеялся. Мятное дыхание ровной волной легло на кожу. Я едва сдержалась от нетерпеливой улыбки.

– Прости, не могу остановиться. Это любовь с первого взгляда.

– Так уж и любовь?

– Конечно! Художник любит каждую из своих натурщиц. Без любви не будет волшебства. Без любви не получится шедевр.

Закончив с работой, он удовлетворённо выдохнул.

– Ну вот, глазки готовы. В следующий раз я напишу тебя на холсте. Обнажённой. – добавил он с придыханием и я замерла от неожиданности.

Пожалуй, это был тот самый случай, когда наглецу стоило выписать звонкую оплеуху, но вместо этого я рассмеялась.

– Всё обещания да обещания… – задела я игривым тоном и не сдержалась, всё же прикусила губу. – А впрочем, в следующий раз обязательно.

Он в очередной раз кивнул, принимая это к сведению, как вдруг стал ближе.

– Сколько тебе лет?

– Тридцать два. – не стала я скрывать. – Но разве это имеет значение?