Всё, как ты захочешь

– Да, да, ты ещё скажи, что он белый и пушистый! Ни за что не поверю.

Как в старые добрые времена прозвенел звонок, сообщающий о том, что рабочий день закончился, и сотрудники редакции засуетились, пытаясь в числе первых покинуть свои кабинеты.

– А я и не говорю… – Пробормотала, когда Лиза слышать меня не могла и надула губы, задумываясь, а какой он?..

Дима разный. Непредсказуемый. А чаще всего он меня просто удивляет. Вот, примерно как и сейчас, когда я стою у главного входа в офисное здание, а он, несмотря на то, что утром говорил про какое-то важное дело, стоит с букетом цветов и ждёт, когда же я вспомню, что нужно спуститься.

– Привет. – Прошептала и глупо улыбнулась, пытаясь удержать букет, Дима же не терялся, провёл языком по моей нижней губе и заглянул в глаза, при этом втягивая голову в плечи, словно присматривался к реакции.

– Соскучился. – Пояснил просто и открыл передо мной дверь. Я так и стояла, не зная, как трактовать такой романтический настрой, а Дима вытянул губы трубочкой, которая медленно разошлась на лице. – Кажется, я хотел показать тебе свою мастерскую. – Напомнил и чуть подтолкнул вперёд рукой, которая придерживала мою талию.

За рулём, удивительно, но был Женя. Прежде казалось, что машина для моего мужа имеет какое-то особое значение, наверно, я как всегда ошибалась на его счёт.

Дома Дима был немногословен, без лишних прелюдий, держа за руку, повёл наверх, в свою комнату, где за потайной дверью и обнаружилась мастерская.

Пусто. Чёрная, абсолютно чёрная комната, казалось, даже стены в ней покрыты какой-то обволакивающей темнотой. В центре комнаты стоит стол со странной полукруглой выемкой и карманом под ней. По периметру стола несколько ламп точечного действия, над столом – одна общая, излучающая белый люминесцентный свет. На столе стоит ноут с опущенной крышкой, рядом стопка белых листов бумаги с набором карандашей в ряд.

– Почему здесь так темно?

Дима притянул меня к себе ближе, прижал к своей груди, губами проводил вверх-вниз по всей длине шеи.

– Чтобы мне ничего не мешало.

– И… чему можно помешать? – Не поняла я, ожидая увидеть золото и бриллианты. Усмехнулась своим мыслям и полуобернулась, пытаясь увидеть его глаза, только он на меня не смотрел, не обращая внимания на слова, продолжал ласкать шею губами.

– Думаю, не стоит объяснять, что такое вдохновение? – Он чуть прихватил тонкую кожу зубами и я сжала его руки, удерживающие меня за талию, Дима чуть слышно хмыкнул и поток воздуха охладил горящее тело. – В такие моменты хочется ловить удачу за хвост, видеть то, что мелькнуло в твоих мыслях всего на мгновение и тут же исчезло.

Он хватку ослабил, скорее, осознавая, что у меня возникло желание подойти ближе, но сам следом не пошёл.

– Ты рисуешь? – Подтянула пару верхних листов ближе. Рисунок не был абстрактным: чёткий, яркий, с насыщенными оттенками серого… стрекоза. Очень похожа… как настоящая, только на бумаге. Дима на мой вопрос не ответил, а я и забылась, увлеклась, перекладывая один лист на другой, пробираясь всё глубже.

На бумаге один за одним я видела узоры, образы, загадочные в своём исполнении витиеватые линии. Села на стул, потому что хотелось увидеть больше, узнать, прочувствовать. Было красиво. Волшебно. А ещё очень хотелось улыбаться. Улыбка пропала с моих губ, когда на одном из листов я увидела себя. Сердце застучало быстро и сильно, и не хватало воздуха, чтобы вздохнуть полной грудью. Нежность, плавность линий, нега расползалась по телу. Я не помню себя такой. На губах лёгкая полуулыбка, а взгляд устремлён вдаль. Оголённые плечи, убранные с них волосы. Образ, который придаёт ощущение свободы и бесконечности счастья. Я провела кончиком пальца по серым росчеркам карандаша, боясь, что они могут исчезнуть. Обернулась, чтобы посмотреть на Диму, но не увидела ничего, кроме пустоты.

– Нравится? – Голос напряжён, но не дрожит, скорее, льётся, так же плавно, как и линии карандаша, повторяя контур губ, локонов мягких волос.

– Я не знаю…

Провела пальцем по листу бумаги ещё раз и прикусила губу, когда взгляд остановился на кольце. Моё кольцо. Такое же, как и сейчас. Медленно отвела глаза, чтобы снова взглянуть в пустоту. Дима осторожно, но шумно выпустил из себя воздух. А на следующем листе бумаги я увидела второе кольцо. Объёмный рисунок размером на весь формат. Кольцо, которое я так и не примерила, но не могла ошибиться, что это непременно оно.

– Ты подарил мне его несколько дней назад. – Обернулась резко и тут же вернулась взглядом к рисунку. Датирован днём моего рождения этого года.

Снова обернулась на Диму, но не знала, что хочу сказать, поэтому, закусив губу, стала перелистывать уже просмотренные работы. Что-то было отмечено вчера, что-то две недели назад. На рисунке, на котором он изобразил меня стояла дата двухгодичной давности. Всё внутри сжалось, а свободная рука потянулась к кольцу на пальце левой руки, коснулась металла, который оказался на удивление тёплым, лучи света переплетались в загадочном узоре золотых нитей, освещая сердцевину цветка, играя в гранях прозрачного камня.

– Его сделал ты?

– Я хотел, чтобы ты помнила обо мне всегда. Чтобы у тебя было что-то особенное. Другого такого просто нет.

– Шахматный король… – Прошептала, припоминая недавний разговор с Лизой, слышала, как Дима усмехнулся.

– Глупость, но на момент основания компании, идея показалась мне гениальной.

– И всё это сделал ты? Всё то, что я видела на рисунках?

– Некоторые так и остались рисунками. Многие никогда не станут украшениями. – Дима шагнул ближе, но не подошёл к столу. Зато теперь, оглядываясь, я могла видеть нечёткий силуэт.

– Всё так красиво…

– Но не уникально.

– А ты хочешь, чтобы мир вокруг стал идеален?

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, а всё остальное лишь средства к достижению цели.

– Ты здесь сделал моё кольцо? – Отвлеклась я, когда передо мной оказался последний просмотренный рисунок.

В руках я держала эскиз его последнего подарка.

– Эта комната не предназначена для рабочих моментов. Здесь я придумываю, воплощаю идеи в жизнь, моделирую их на компьютере, определяю, возможно ли превратить идею, рисунок, в объёмное, настоящее украшение.

– Но ночью ты был дома, я точно знаю. – Твёрдо повторилась я, на что Дима улыбнулся, при этом чуть шатнулся вперёд. Так, что я могла увидеть эту улыбку, увидеть, как сверкнули его глаза.

– Моя малышка хочет увидеть, что находится за занавесом, да?

– Ты обещал!

– Тогда вперёд.

Дима протянул мне руку, в которую я тот час же вцепилась, не желая отпускать. Внутри порхали бабочки. Прежде это выражение казалось пошлым и насквозь фальшивым, сейчас же я тоже ощущаю их, способных оторвать меня от земли, и нести вверх, щекотя тоненькими крылышками. Шла и не смотрела вперёд. Видела перед собой лишь уверенный профиль, жёсткий разворот плеч, ровную спину, лишь иногда могла поймать брошенный на меня короткий взгляд, который опалял, заставляя отступить. В дальнем углу дома, в котором я, признаться, ещё не была, оказалась простая деревянная дверь, ведущая на огромный по площади цокольный этаж.

– Это подземный гараж? Почему его не видно с улицы?

– Въезд со двора. – Коротко пояснил Дима и стремительно шагал вперёд. За одним из последних несущих столбов, невзрачная дверь, выкрашенная в цвет стен, вела в святая святых, как мне хотелось сказать изначально, но волшебство закончилось как только мы вошли. Тяжёлый запах дыма и пыли ударил в нос, заставляя отшатнуться.

– Что? – Громко засмеялся Дима, обнимая меня за плечи. – Не похоже на балкон театра, да? – Он издевался, а я уныло оглядывала пусть и прибранное в общем, но грязное по ощущениям помещение.

– Больше похоже на обувную мастерскую. – Пробубнила тихо, делая нерешительный шаг вперёд. Пассатижи разных мастей и размеров, какие-то шлифовальные машинки, как в гараже на автосервисе, единственное, ожидаемое, это газовая горелка. Чем-то напоминала школьную, которой мы пользовались на уроках химии, но всё же крупнее и надёжнее.

– Так уж сложилось, что это примерно одно и тоже. Грязная работа.

– Но тебе она нравится.

– Мне нравится, когда то, что было когда-то нарисовано на бумаге, можно взять в руки. А сам процесс… это как раз и есть работа.

– Но ты ей занимаешься? – Я в упор посмотрела на Диму, он выглядел немного потерянным, таким же, как и его чуть притихший голос.

– Редко. Когда особенно хреново или когда хочу сделать что-то особенное. – Тихо пробормотал он, перебирая пальцы моей руки. Я заметила лёгкое волнение, но не упомянула о нём. – В тот вечер, когда ты вернулась домой, – он тихо вздохнул и грустно улыбнулся, – когда ты приехала сюда, – исправился и посмотрел увереннее. – Вот, веришь, буквально руки чесались. Хотелось сделать что-то особенное, для тебя.

– А почему ты сразу не сказал, чем занимаешься? – Я снова посмотрела на своё кольцо, которое теперь не забирало моё тепло, а отдавало своё. – Я бы никогда не посмела снять его. И ещё… я сказать хотела… Точнее, наоборот, не хотела. – Слова путались, эмоции смешались в одну сплошную растерянность и слабость. Сказать нужно было так много и, в то же время, хотелось промолчать. Повернулась, чтобы стать напротив, чтобы видеть его глаза, чувствовать дыхание. – Я не носила его не потому, что оно может быть дорогим, и даже не потому, что такое красивое и я боялась зависти. – Улыбнулась, осознавая всю бессмыслицу слов и одновременно их необходимость. – Дим, когда оно со мной, я думаю о тебе. Словно какая-то магия, волшебство. Словно ты всегда рядом, но тебя не было. Ты ушёл, ты бросил… – Замерла, не зная, что добавить и вглядывалась в удивительно мягкие черты лица, которые прежде не отмечала, в ровный контур губ, в опаляющий румянец на его щеках. Мне казалось так важно знать, что не одна я сгораю изнутри. – Ты был далеко, а мне хотелось, чтобы рядом. Ты отказался от меня, а я хотела, чтобы смотрел, чтобы просто смотрел и видел, как мне тебя не хватает, как мне хорошо, когда я чувствую твоё тепло. Ты… ты заставил поверить в то, что счастье есть и тут же растоптал эту веру.