Мы же взрослые люди

Родители рассаживались за столом. Из всех взрослых Нина знала только Катю – свою подругу. Гости представились друг другу, но Нина не запомнила ни одного имени. Две семейные пары, одна любопытнее другой, и еще женщина. Родители общались между собой – они явно были знакомы, но не близко. Их дети вместе с дочкой Кати ходили на занятия для малышей. Ездили раз в неделю в клуб в саду «Эрмитаж», который был популярен среди прогрессивных родителей. Кате и ее дочке Софии очень нравились занятия. В клубе показывали домашние спектакли, мастерили поделки из бумаги, желудей и каштанов, устраивали развивающие занятия по мотивам популярных педагогических методик: Монтессори, Доман, вальдорфский подход, песенки Железновой и произвольные вариации всего этого. Были даже детский фитнес и беби-йога.

Столько всего можно делать с детьми, если живешь в Москве! Столько всего надо знать, чтобы прослыть внимательным современным родителем… И лучше, конечно, ездить в центр города, потому что в центре все более качественное. Так считалось. Один знакомый Нины каждую субботу водил свою дочь в ГУМ на занятия по английскому языку. Что поделать: живешь в таком городе – приходится соответствовать. Нина вздохнула. Она сильно сомневалась в пользе раннего развития. Раньше, со старшей дочкой, она была приверженцем таких занятий, но со временем разочаровалась. Снова вспомнила Алину. Алина совсем таяла и как будто заболела бешенством, кидалась на Нину, если у нее спросить не о том, о чем можно спрашивать. Нина почувствовала, как тяжелый шершавый комок застрял где-то между горлом и сердцем. Ей совершенно не с кем поговорить об Алине.

– Вы часто ходите на занятия в «Садик гномиков»? – спросила женщина, сидевшая справа.

– Мы не ходим сюда – живем слишком далеко, Богдан плохо переносит дорогу. Кате в этом смысле повезло больше – София любит кататься на машине. Мы с Катей соседи.

– Понятно. А мы только начали ходить сюда. Были уже два раза. И София сразу же пригласила мою дочь на свой день рождения. И я подумала, почему бы не пойти. Детям такие праздники полезны. И вот мы здесь.

– А сколько вашей дочке?

– Три с половиной. А вашему ребенку?

– Скоро будет три. Мне показалось, что он самый маленький здесь.

– Но ему очень полезно тоже, он так быстрее научится общаться с социумом, – заключила собеседница.

Нина представила социум с гигантскими мыльными пузырями, мечами и шлемами из длинных надувных шаров и бешеными фиксиками. И еле сдержала смешок.

Гости вели необязательные, короткие разговоры. Обсуждали занятия, хвалились успехами своих детей. Или сетовали на неудачи.

– Витя до сих пор не научился читать. А ему уже скоро четыре года! Мама говорит, что я к этому возрасту уже два раз прочитала «Букварь» и решала примеры с иксами. Витя знает буквы, но в слоги складывать не может. Скорее всего он умственно отсталый или аутист. Я каждый день ему включаю диск от «Кубиков Зайцева» – все без толку. Никто из вас не знает хорошую школу для дебилов?

Молодая яркая женщина явно была расстроена. За столом повисла пауза. Отчетливо можно было расслышать несколько озадаченных протяжных «Ээээ», но никто не спешил говорить. Нина уже собралась вступиться за Витю, которого ей стало жалко, но тут женщина обернулась к мужу.

– Да все в порядке с Витей, – ответил муж и закатил глаза.

– Ничего, дорогой, мы справимся, – как будто не разобрав смысла ответа мужа, продолжала красотка. – Тем более у нас есть запасной малыш. – Женщина погладила себя по округленному животу. – Если с одним что-то окажется не так, то у нас будет второй.

Эта шутка ей показалась очень смешной, и она рассмеялась.

– Катя, скажи, какое сегодня детское меню? – спросила другая гостья. – Моим детям нельзя глютен и сахар. Я принесла с собой лоточки с ланчем для них, если вдруг не предложат подходящей пищи.

В бомбоубежище зашла аниматор с Богданом.

– Мам! Я описался, – радостно сказал Богдан. – Было так интересно, что я все никак не мог пописать. А потом мы стали играть в смешариков. И вот.

– Какая досада. Мои дети уже не писались в его возрасте. Возможно, дело в глютене, он губительно влияет на организм. Вы даете ему белый хлеб? Не давайте. Я могу поделиться паровой брокколи. – Женщина с лоточками выглядела очень участливой.

– Нам бы больше подошли сейчас штанишки, спасибо.

Богдан уже был в сменной одежде: на парадный костюм его вырвало в машине, и пришлось надеть сменку, которую Нина брала всегда.

– У меня есть колготки Эльвиры, – сказала соседка справа. – Я могу дать. Они будут, наверное, великоваты, но лучше, чем ничего.

– Спасибо большое вам…

– Диля, меня зовут Диля.

– Спасибо, Диля.

Нине показалось, что все сидящие за столом осуждают ее. Но уже через пару минут Богдан весело бегал в белых колготках, абсолютно не смущаясь. Счастливый возраст.

– Как балерун! – сказала одна из гостей.

Праздник уже подходил к концу, детей усадили за стол и угощали тортом. Двое маленьких гостей ели вместо этого финики из лоточков.

– Как я вам благодарна, Диля, вы нас выручили. Как вам передать колготки?

– Да ну что вы, такая мелочь. Можете оставить их себе.

– Нет, я обязательно их вам отдам.

Женщины обменялись телефонами. Диля уже стояла в дверях и одевала дочь. За нею заехал муж. Дверь открылась. Вошел мужчина.

– Нина?

– Ринат?

– Вы знакомы? – спросила удивленно Диля.

Да, они были знакомы сто лет назад, в детстве. Так они встретились спустя пятнадцать лет. Описанные колготки послужили поводом для нового сближения. Судьба?

Ринат

Ринат. Давняя история. Первая детская любовь. Воспоминания, которые всегда будут чистыми, потому что они про то самое время, когда только-только перестаешь верить в Деда Мороза, но все равно с трепетом загадываешь желания на Новый год. Эти воспоминания аккуратно отделены от сегодняшней жизни рамкой, и поэтому в них нет пятен, нет следов. Там все красиво. В музее памяти с них регулярно стирают пыль и покрывают блестящим лаком.

Нина решила написать ему, своему Ринату. Сама, первая.

Домой ехала окрыленная. Богдан уснул, утомленный игрой. В машине разливалась приятная редкая тишина. Нина смотрела на газоны – зеленая трава была такой свежей, как у бабушки в рязанской деревне. Вспоминала давние летние каникулы. От этих воспоминаний настоящее становилось как будто бы не таким явным, а прошлое проступало объемными глянцевыми образами. Алюминиевый ковшик в ведре с колодезной водой. Полевая клубника на лугу около сельского кладбища. Лесная тропинка, по которой почти никто не ходит. Метровый муравейник, в него надо совать травинку, а потом облизывать. Салат из огурцов, укропа, петрушки и яиц. Миски, которые надо мыть в большом тазу с содой или горчицей. Деревянный колодец, на внутренней стороне сруба растут грибы. И почему-то очень хочется ведром их зачерпнуть, но никогда не получается. Железная дорога и ржавый мост через реку. Река мелкая – с моста видно водоросли, растущие на дне. Старый велосипед «Десна». Очень страшно ехать по железнодорожному мосту. Аккуратно сшитая вельветовая сумка с шестью буханками черного хлеба висит на руле. Трехлитровая банка земляники. Картошка, которую надо полоть несколько часов. Коровьи лепешки, в которые обязательно хотя бы раз в день попадаешь ногой. Вечером приходят овцы, хозяйки выходят с кусками хлеба и кричат: «Кать, Кать, Кать», «Борьк, Борьк!» – зазывают овец. Гуси шипят и бегут за тобой, но их совсем не боишься. Если только чуть-чуть. Сладкая-пресладкая черная вишня. Озеро, где растут кувшинки. Мальчишки пугают пиявками. Плывешь и видишь пальцы ног. Вода теплая, нежная, ласковая. Кукурузное поле, и в нем непременно живет черный человек, его Вовка сам видел. Разрушенный дом, от которого веет холодом и тайной. Вечерние посиделки, ночные посиделки. Походы на кладбище. А еще можно обернуться в скатерть и пугать белой бабкой. Блестящая роса, бесконечное звездное небо, поют цикады (или как там их звать), фонарь светит через листву. Сидишь на лавочке у забора. Разноцветные маленькие домики с палисадниками. Везде спят. И любишь. Все легко и очень по-настоящему. И все это сейчас для нее соединялось с именем Ринат. Потому что бабушки и дедушки вот уже несколько лет не было в живых. Дом детства продан. А Ринат остался.

Ее сознание хотело сбежать в те воспоминания, когда жить можно было беспечно.

Что же известно про Рината? Старше на пару лет и тот самый мальчик, с которым она впервые поцеловалась. Сколько ей было тогда? Двенадцать или тринадцать? Она открыла соцсеть и набрала в поиске «Ринат Рахманов».

Ринат жил в сталинском, как принято называть в Москве, кирпичном доме. Не центр и не окраина. Интеллигентный район. Небольшая двушка на Академической, где в советское время давали квартиры членам РАН.

Ринат квартирой гордился. Это был важный трофей. Гордость. Орден. Хотя нет – в его представлении квартира приравнивалась к внезапному дворянскому титулу с собственным поместьем. Ринат официально стал москвичом.

Большой финансовой заслуги его в этом не было. Скорее он поймал квартирную волну и правильно женился на Диляре. Случайность столкнула их в общежитии на одной из студенческих вечеринок, которые заканчиваются хмельным сном в объятиях ближайшего соседа.

Диля, спокойная, тихая, усидчивая студентка скромного нрава. Из современной интеллигентной семьи. Тонкая как лоза. С нежными глазами, как у газели. Доучилась до четвертого курса без приключений, шла на красный диплом. Ни с кем не встречалась. Получала повышенную стипендию. Непонятно, как она оказалась на той вечеринке. Взяли соседки с собой, чтобы подшучивать над ней? Или сама захотела посмотреть на оборотную сторону студенческой жизни? Ринат положил на нее глаз сразу, как только увидел – она выделялась из общей массы. Завел разговор. Она слегка шугалась, видно было, что ей хотелось казаться смелее. Это его безумно заводило. Ринат увлекся Дилей. В ту хмельную ночь она не уступила. Уснула под боком Рината, как ребенок. Она держалась пару месяцев. А уже ближе к весне все и случилось. Разумеется, свадьба. Появился Ильдар – дар солнца, Врата Бога. Ильдар связал их. Навеки скрепил Дилю с ее первым мужчиной. Потом родилась дочь Эльвира.

Малышка уже научилась говорить, была милым, умным ребенком с горячими озорными глазами. Жили супруги мирно, не ругались. То есть почти не ругались. Все свои межличностные проблемы они бросали в омут.

«Привет, Ринат.

Сколько лет прошло! Рада, что ты нашелся. Как тебе передать колготки?»