Замуж за царя

– Я всегда думала, что Баба-яга должна жить в избушке на курьих ножках. А тут вон какой терем.

– Ну и что, что терем. Избушка на курьих ножках тоже имеется. Да еще какая, с характером, с такой не каждая управится. Только она в вояж отправилась прошлым летом. Людей посмотреть, себя показать.

– В вояж?

Парень говорил про путешествующую избушку так буднично, как про курицу, перебежавшую дорогу.

– Ага, путешествует, – подтвердил Митя, в его глазах плясали золотые чертики.

Наши глаза встретились. Повисло молчание. Я, как ни старалась, не могла отвести взор, и сказать больше было нечего. Ситуация становилась абсурдной. Я не выдержала и засмеялась. Митька тоже. На хохот вышла Яга.

– Гляжу, уже познакомились? Да у вас тут веселье?

– Здорово, бабуль. Как жизнь? – радостно откликнулся парень.

– Хорошо, милый. – Яга улыбалась, сразу видно, родственничку рада, соскучилась, должно быть. – Ты Емелю не видал? Этот брехун мне с утра еще чистотела привезти обещал, а уж солнце садится.

– А к какому утру, не сказал? Может, через неделю? – пошутил Митька.

Яга засмеялась.

– И то верно! Емелю только за смертью посылать.

– Да я тоже его жду, мне тут воевода задание дал, так я бы на его печке враз смотался.

– Он давеча жаловался, что печка его своенравничать стала, – обеспокоенно поделилась Яга. – Я ему поленцев заговоренных приготовила…

Я не вмешивалась в разговор, пользуясь опустившимися сумерками, тайком разглядывала нового знакомого. Высокий, широкоплечий, стройный, одним словом, впечатляющий. Митя разговаривал с бабкой, широко, белозубо улыбаясь и то и дело приглаживая пышные темные кудри. Вышитая белая рубашка открывала мускулистую загорелую грудь и сильные властные руки, в которых я уже успела побывать. Не помню, чтобы мне встречался парень, который вот так взбудоражил с первого взгляда. После долгих лет общения с противоположным полом, многочисленных ухаживаний и романов я наконец встретила мужчину, на которого хотела бы произвести впечатление. И, главное, где нашла? Не в соседнем офисе, не в банке, не в магазине автозапчастей – в сказке, в мире, о существовании которого знать не знала и до сих пор еще не очень в него верю. Опять залившись румянцем, словно школьница, не находя себе места, встала и подошла к забору. Соседний огород пустовал, в доме свет не горел.

– Аксинья еще не вернулась.

– Вернется, не переживай, – отмахнулся Митька. – И коза найдется.

Яга тоже махнула рукой, дескать, не впервой, и ушла в дом на стол накрывать, велев не задерживаться.

В калитку еле слышно поскребли, петли скрипнули, и во двор заглянула растрепанная голова с хулиганистыми глазами.

– Мить, я это – того… – Мальчишка запинался, опасливо поглядывая на меня. – Козу потерял. Ну то есть она сама убежала. Боднула меня и убежала. – Мальчишка потер худой зад.

Васька – догадалась я, а вслух сказала:

– Хорош ухажер, нечего сказать. Козу со двора увел, еще и потерял. Ну тогда тебе от матери Аксиньи и ремня получать. На этот раз без поцелуев обойдешься.

– Ничего, у него шкура толстая, потерпит, да, Вась? – Митя хохотал.

– Я уже от самой Аксиньи огреб.

Свет из окна упал на чумазую физиономию. Под глазом красовался синяк. Митька захохотал пуще прежнего.

– Боевую невесту ты себе, брат, выбрал.

– Ничего, вот женюсь… – Васька сощурил глаза. – К порядку приучу.

– Это ты на Аксинье жениться собрался? – На вид пацану было лет двенадцать, во всяком случае, до женитьбы еще расти и расти.

– А то на ком же? Мой отец на мамке женился, ей пятнадцать лет было. Аксинье через четыре года сравняется, я и женюсь. А там мужу не заперечит, – невозмутимо выложил планы мальчик.

– Деловой подход. – Мне нечего было возразить в ответ на такую железную логику. – Так Аксинья замуж не собирается, она учиться хочет.

– Да какая ей еще учеба нужна? Бабе чего нужно – дети и мужик! – уверенно разглагольствовал Вася. – И книжки читать некогда будет.

– Вот шовинист! Заморыш мелкий, а командует! – Я уже сама готова была возглавить феминистское движение в Трисемнадцатом царстве.

Тем временем издалека послышался голос Аксиньи.

– Зорька… Зорька-а-а!

Малолетний агрессор нырнул в кусты со словами; «Она и второй глаз подбить обещала».

Оставшись вдвоем на скамейке, мы с Митей засмеялись. Его лицо было так близко, что я чувствовала горячее дыхание, пахнущее мятой. Душа металась – то взлетала ввысь, то уходила в пятки, сердце сладко замирало.

«Господи, что я творю…» – пронеслось в голове.

Глава 4

В этот миг ворота шумно распахнулись и во двор скакнула печка. Заслонка отлетела в сторону, горящие поленья высыпались на траву перед домом Яги. В клубах сизого дыма печка угрожающе встала на дыбы.

– Стой, проклятая, – заорал мужской голос откуда-то сверху.

Я оторопело смотрела на аппарат, вытаптывающий бабкин двор. Она живая? Механическая? В сознании не укладывались ни принципы работы самоходной печи, ни само ее существование. Волшебная?

– Тихо-тихо, тихо-тихо, – залепетала Яга, бесстрашно выскочив навстречу, похлопала строптивую по беленому боку и незаметно чего-то плеснула в огонь. Печка выплюнула пучок зеленых искр и успокоилась.

– Фуф, извела она меня сегодня! – С печки слез молодой упитанный парень, измазанный копотью. Поясок, подвязывающий рубаху, сполз набок, на светлых волосах хлопьями осела сажа. – Целый день как коза скачет, не пойму, чего хочет. Упарился!

– Это мы поправим, – пообещала Яга. – Перетопил ты ее, жарко ей. Сейчас поленьев принесу.

– Емеля, – представился увалень. – А вы, наверное, Дарья – будущая супруга нашего царя.

Я в очередной раз опешила от того, с какой скоростью разносятся новости и как быстро народ делает выводы, – но кивнула и улыбнулась парню.

– Я бы съел чего, а то перенервничал. – Емеля погладил себя по пузу, видимо, процедуру знакомства он считал законченной. – Блинов мне Бабуля-ягуля обещала.

– Емель, я печку твою позаимствую? Смотаться кое-куда надо, – спросил Митя, помогая Бабе-яге укладывать заговоренные поленья в топку. Дрова искрились и шипели, но печке нравились, это сразу стало понятно.

– Бери, коль с джигитовкой знаком, – отмахнулся Емеля. Из избы до него уже донесся аромат блинов, и, потянувшись носом к двери, парень чуть его не прищемил. Емеля облизывался, словно кот на сметану, предвкушая удовольствие, и печка несколько отошла на задний план.

– Ну, все, готово, – подвела итог Яга, пристраивая заслонку. Печка пыхнула и выпустила ровное колечко дыма, видимо, в знак согласия. – Можно ехать. – И пошла в дом. Емеля поспешил за ней. На пухлом лице ясно читался отличный аппетит.