Тихий ветер

Тихий ветер
Юлия Ларосса

Пантеон #1
Одна трагедия изменила мир. Наступила новая эпоха.

Сильные государства лишились былого могущества, утратили земли и объединились с теми, кто уцелел. Границы сдвинулись, народы смешались.

На карте мира возник Пантеон – уверенно набирающая мощь страна, которую возглавил властолюбивый и жестокий Якоб Кайзер. Он навис смертельной угрозой над человечеством и начал самую долгую и кровопролитную войну в истории.

Вивьен, дочь генерала Великославии, отправляется на фронт и самоотверженно работает в госпитале. Все идет своим чередом, но однажды девушке доверяют жизнь важного пленного. Он – вражеский офицер, имя которого окутано тайнами, жуткими легендами и проклятьем войны.

Юлия Ларосса

Тихий ветер

Пролог

Моей бабушке.

Смотри, милая, что получилось благодаря твоим рассказам о войне

ВНИМАНИЕ!

Все герои, места и события, описанные в этой книге, вымышлены.

Любое совпадение случайно.

Настоящее

Я забыла, как ходить без оков на ногах, без жалобного звона при каждом движении. Эта стальная тяжесть стала основой меня. Сто шестьдесят два звена, измеряющие мою свободу. Сто шестьдесят два звена – это двадцать три шага моего настоящего.

Металлический браслет решили надеть мне на левую ногу. Потому что она ближе к сердцу. Так они хотели напомнить о причине, из-за которой я оказалась здесь. Кровавые ссадины вокруг оков не заживали и досаждали мукой, которую я заслужила.

Ведь это был мой выбор. Когда-то давно я сделала его и не скрыла. И теперь молчаливо принимала все виды пыток и медленных казней.

Но, если бы научились считывать переживания, которые живут в сердцах, то физическая боль утратила бы силу и влияние. Ведь такие страдания беспощадно разрушают души.

Сто шестьдесят два звена моей жизни. Двадцать три шага моей обречённости. Я не помню, как пахнет трава, как выглядит бескрайнее небо, как ветер путается в волосах. Не помню дождя. Забыла снег. Я не видела солнце с прошлой жизни.

Разве это важно? Когда помнишь, почему ты здесь. Помнишь каждое слово, каждое движение и каждую мысль, которая привела к этому.

Я хранила эти воспоминания. Перебирала их каждые секунды отмеренной мне жизни. Боялась что-то забыть. И радовалась, что боль от браслета напоминала о прошлом. О том, почему я здесь.

Всё в мире имеет цену. Мы платим за всё. Чаще всего эти суммы не измеряются материальными ценностями. Чтобы получить знания, мы жертвуем любимым делом. Завоёвываем любовь, тратя время и свободу. Рожаем детей в страшных муках и переживаниях.

В человеческой жизни всё как в гипермаркете. Цена того, чего больше всего хочется, выше остальных. И самый дорогостоящий товар – счастье. За него мы готовы заплатить жизнью. Увы, не всегда своей.

Так было со мной. За своё счастье я заплатила жизнями миллионов людей: невинных, добрых, молодых, совсем юных… Я поступила эгоистично. Я могла всё изменить. Могла их спасти и всё закончить. Но не сделала этого.

Я выбрала счастье.

Теперь всё, что осталось, – это сто шестьдесят два звена моих воспоминаний. Двадцать три шага заслуженных страданий.

Часть 1

Доброволец

Глава 1

Пленник

Я считаю, что все, кто наживается на войне и кто пособствует её разжиганию, должны быть расстреляны в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых они посылают сражаться.

    Эрнест Хемингуэй, из предисловия к книге «Прощай, оружие!»

Прошлое

Взмах. Свист. Удар. Боль.

Взмах. Свист. Удар. Боль.

Снова взмах.

Опять свист, очередной удар и жгучая боль.

Я потерял счёт времени. Он затерялся в паутине муки. Возможно, меня пытают всего лишь час. Но подозреваю, что уже пошла вторая неделя.

Нет сил поднять голову или просто открыть глаза. Веки опухли, а во рту прижился вкус собственной крови. И это единственное, что я чувствовал за эти бесконечные дни.

Истязали моё тело лучшие садисты элитного подразделения армии, которой я давал присягу. Меня били, топили, жгли током и огнём. Мою кожу протыкали гвоздями и ржавыми иглами, резали и рассекали. Я потерял счёт пыткам. Их разнообразие пугает, но уже не меня.

Лишь шрамы расскажут мне о них. Вернее, рассказали бы, останься я в живых. Смерть скоро заберёт мои воспоминания и унесёт вдаль, где я буду расплачиваться за то, что слишком хорошо умею воевать. Если, конечно, существует ад. Ибо каким ужасным он должен быть, чтобы переплюнуть вот это?

Сознание беспощадно возвращалось ко мне. Я гнал его, отрекаясь от реальности, которая приносила боль и предательскую жажду сдаться.

В закрытые глаза пробивался свет, но не похожий на тусклые лампы камеры пыток. Я почувствовал, что проснулся. Но где же боль? В голове такая лёгкость, мысли не угнетают, обречённость такая несущественная…

Всё ясно. Меня накачали наркотиками. Зачем? Придумали какую-то новую пытку? Да, вероятней всего.

Я разлепил веки. Вместо подвальной камеры перед глазами предстала скромно обставленная комната, освещённая ярким дневным солнцем. Я лежал не на сырой земле, пропитанной кровью и мочой прежних обитателей тюрьмы, которые уже отправились в небытие, а на узкой кровати.

Поморгав несколько раз, я попытался пошевелить руками, но ничего не получилось. Чувство такое, будто их залили свинцом или забетонировали.

С трудом осмотрел себя, скользя взглядом по обездвиженному телу. Грудь и плечи были обмотаны бинтами, которые уже изрядно пропитала кровь. Насквозь.

– Капитан, добрейшего вам утра!

Этот голос я узнаю даже сквозь туман сильнодействующих препаратов. Отвратительный, скрипучий, с прожилками ненависти и презрения ко всем. Но только не к себе и не к человеку, за которым он готов ползать на коленях.