Выборы на фоне Крыма: электоральный цикл 2016-2018 гг. и перспективы политического транзита

По мере рутинизации напряженной внешнеполитической обстановки и преодоления острой фазы экономического кризиса 2014–2016 гг. внимание россиян переключилось на внутреннее положение страны. Вот первая «пятерка» явлений и процессов, которые больше всего занимали умы россиян: рост цен на товары и услуги (81 %), кризис системы ЖКХ, рост жилищно-коммунальных платежей (57 %), снижение уровня жизни значительной части населения (48 %), сокращение доступа к бесплатному образованию, медицинскому обеспечению (38 %), безработица (31 %). Как видим, здесь нет ни Сирии, ни Донбасса, ни конфронтации с Западом или Турцией. На улучшение своего материального положения рассчитывали лишь 17 % россиян, а 42 % полагали, что оно скорее ухудшится.[74 - Источник: Мониторинг ИС РАН. Подробное описание исследования см. на стр. 112.]

Рисунок 1. С каким из нижеприведенных суждений о характере угроз для России Вы согласны в большей степени? (в % от числа опрошенных)[75 - Там же.]

Свои экономические неурядицы россияне мало связывали с внутриполитическими факторами – особенностями политической системы, избирательными процессами, свободой слова, развитием демократии. Общество не выработало ни альтернативной идеологии, ни альтернативных институтов, способных представлять его интересы, не появилось ни новых политических сил, ни новых перспективных лидеров. Оппозиция по-прежнему вызывала негативные чувства даже у недовольных людей.

К моменту выборов президента пик кризиса миновал: рубль стабилизировался, цена на нефть медленно росла, рост цен на продукты и основные товары народного потребления, наоборот, остановился, безработица достигла исторического минимума. Опрос, проведенный ВЦИОМ в марте 2018 г., показал, что большинство россиян (67 %) довольны ситуацией в стране, а 76 % – и своей собственной жизнью. По данным ВЦИОМ, такая же доля граждан декларировала, что живет хорошо или средне.[76 - Автор использует данные исследования ВЦИОМ, проведенного 5—12 марта 2018 г. (далее – ВЦИОМ, март 2018 г.). Тип выборки: многоступенчатая, квотная, репрезентативная для населения РФ старше 18 лет по возрасту, полу, образованию, типу населенного пункта постоянного проживания (N = 1600). Метод проведения исследования: поквартирный опрос.] До президентских выборов уровень социальных оценок был немного выше, однако эксперты объясняли это завышенными ожиданиями перед важным политическим событием, после которого всегда бывает эмоциональный спад.

При этом более трети россиян (37 %) ожидали продолжения кризиса, каждый пятый считал, что кризис уже наступил, и только треть респондентов полагали, что тяжелые времена позади (см. рис. 2).

Таблица 1. Как Вы в целом оцениваете ситуацию, сложившуюся в…

(в % от числа опрошенных), март 2018 г.

Источник: Индексы социальных оценок // ВЦИОМ. URL: https://wciom.ru/news/ratings/indeksy_soc_nastroenij/ (https://wciom.ru/news/ratings/indeksy_soc_nastroenij/) (дата обращения: 02.07.2018).

Рисунок 2. Есть разные точки зрения по поводу экономического кризиса в нашей стране.

Как Вы думаете, мы переживаем сейчас самые тяжелые времена, или они позади, или еще впереди?

(в % от числа опрошенных), март 2018 г.[77 - Источник: Индекс социальных ожиданий // ВЦИОМ. URL: https://wciom.ru/news/ratings/indeks_soc_ozhidanij/ (https://wciom.ru/news/ratings/indeks_soc_ozhidanij/) (дата обращения: 02.07.2018).]

Большинство россиян не связывало ухудшение экономического положения в стране ни с политикой президента (6 %), ни с политикой правительства (15 %) (см. рис. 3). Чаще всего в этом контексте недовольство вызывала коррупция; на борьбе с ней на президентских выборах 2018 г. снискали определенную поддержку левопопулистские кандидаты, в частности, П. Грудинин.

Рисунок 3. По Вашему мнению, что в последние три года оказало наиболее негативное влияние на российскую экономику? (в % от числа опрошенных), март 2018 г.[78 - Источник: ВЦИОМ, март 2018 г. Подробное описание исследования см. на стр. 113.]

Данные апрельской (2018 г.) волны мониторинга ИС РАН только подтвердили вывод о нелинейном восприятии кризиса: на фоне снижения уровня жизни в обществе росло чувство оптимизма. Менее 7 % граждан назвали ситуацию в стране катастрофической, а от 38 % до 57 % считали ее нормальной (см. табл. 2).

Таблица 2. Как Вы оцениваете нынешнюю ситуацию в России в целом, в Вашем регионе, а также в Вашем муниципальном образовании? (в % от числа опрошенных)

Источник: Мониторинг ИС РАН, апрель 2018 г. Подробное описание исследования см. на стр. 112.

В целом перемены, произошедшие в России за последний год, россияне оценили со знаком «плюс» (45 %), а не со знаком «минус» (31 %). При этом положительные оценки перемен даются, несмотря на то что кризис принес заметный ущерб: 9 % опрошенных оценили ущерб от него как очень значительный, 46 % – как существенный, но не катастрофический, 29 % – как не очень существенный; только 16 % сказали, что кризис не нанес им никакого ущерба.

По-видимому, отмеченный ущерб от кризиса воспринимается не только в материальном измерении, поскольку около двух третей россиян указали, что их материальное положение не ухудшилось за последний год: у 11 % материальное положение улучшилось, у 36 % ухудшилось, а у 53 % осталось без изменений. Но, как мы отмечали выше, оптимизм не покидал россиян: в ближайший год 31 % опрошенных ждали улучшений, 17 % – скорее ухудшений, чем улучшений, 51 % ни на какие перемены не рассчитывали.

Согласно мнению большинства опрошенных, хорошие новости заключаются в том, что страна в предшествовавшие годы заметно окрепла, а кризис, вызванный в основном давлением извне, переживем, став только сильнее. Алексей Левинсон из «Левада-Центра» отмечает противоречивость массового сознания россиян, в том числе и отношения к власти: «В обществе чрезвычайная ситуация – такая, при которой не действуют обычные причинно-следственные связи. „Госдеп“, как считают у нас, стремится вызвать недовольство масс Путиным, ухудшив экономическое положение в стране с помощью экономических санкций. „Нас гребут, а мы крепчаем, мы вообще такие“. Нашей экономике от санкций даже лучше. Находятся люди и силы, которые спешат воспользоваться чрезвычайной ситуацией в обществе, его временной нечувствительностью к противоречиям: чем сложнее экономическое положение, тем больше мы будем вкладывать туда, откуда никаких прибылей и не жди, и отдавать тем, кто не подумает возвращать».[79 - Левинсон А. Чрезвычайная ситуация в умах // Ведомости. 11 ноября 2014 г. URL: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2014/11/11/chrezvychajnaya-situaciya-v-umah (https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2014/11/11/chrezvychajnaya-situaciya-v-umah) (дата обращения: 17.06.2018).]

Таким образом, слабая экономическая динамика 2017–2018 гг. не привела к ослаблению позиций власти на выборах 2018 г., а напротив, скорее послужила мобилизации электората вокруг власти и против непрекращающихся внешних угроз. Да и глубина преодоленного кризиса 2014–2016 гг. сильно уступала кризисам 2008–2009 гг. и 1998–1999 гг.

2.3. Путь к «посткрымскому консенсусу»

Оценки третьего срока президента В. Путина и связанных с ним событий далеко не однозначны. Кто-то склонен обращать внимание на политическую стабильность и экономические успехи, кто-то – на авторитарные черты политического режима. Подобные эпохи переживает не только Россия – все быстрые, революционные процессы изменения общественного строя всегда завершались своими «термидорами» и «реставрациями», так как быстро меняющиеся политические и социальные реалии никогда не сопровождаются столь же быстрыми изменениями сознания, культуры, ценностей. Эти сферы гораздо более консервативны, существенно медленнее и сложнее поддаются процессам модернизации и вестернизации.

Сегодня система ценностей россиян находится в противофазе периоду «перестройки» 1980-х гг. и «радикальных рыночных реформ» 1990-х, поддержанных в свое время с огромным воодушевлением, общественное сознание либо вовсе не хочет вспоминать те времена, либо вспоминает их как гибельные и проклятые, «лихие». Как отмечает Лев Гудков из «Левада-Центра», российским либералам был навязан непривлекательный облик: «Протестные настояния резко пошли на убыль… Общество сильно разочаровалось в его лидерах, которые проявили очевидную неспособность представить альтернативную повестку дня. Но и власть очень много сделала для дискредитации протестного движения. Она непостижимым образом соединила педофилию, гомосексуализм, моральное разложение в Европе, „фашизм“ на Украине с либерализмом, в результате чего получила гремучую смесь для очернения российской оппозиции… Осознание причастности к великой державе позволяет многим не обращать внимания на убожество частной жизни, произвол чиновников, грубость нравов и неработающие институты».[80 - Сейчас Россия живет в эпоху безвременья // Русская Планета. 1 ноября 2014 г. URL: http://russkayaplaneta.mirtesen.ru/blog/43574798105/%C2%ABSeychas-Rossiya-zhivet-v-epohu-bezvremenya%C2%BB (http://russkayaplaneta.mirtesen.ru/blog/43574798105/) (дата обращения: 17.06.2018).]

Общественное мнение ищет выход из негативных тенденций дня сегодняшнего, ориентируясь при этом на исторический опыт. На щит поднимаются в основном такие консервативные деятели русской истории, как Николай I, Александр III, Леонид Брежнев, либо «сильная рука» – Иосиф Сталин. Эксперты уже давно называют В. Путина мировым лидером новых консерваторов, постоянно встречаются выводы такого типа: «Владимир Путин решительно выступил в защиту консервативных ценностей, благодаря которым Россия сможет противостоять идущему с Запада размыванию норм морали и „хаотической тьме средневековья“».[81 - Послание президента Федеральному собранию: Путин противопоставил российский консерватизм западному хаосу // Piter.TV. 12 декабря 2013 г. URL: http://piter.tv/event/Putin_protivopostavil_rossijskij_konservatizm_zapadnomu_haosu/ (http://piter.tv/event/Putin_protivopostavil_rossijskij_konservatizm_zapadnomu_haosu/) (дата обращения: 17.06.2018).] Власть опирается на консервативную часть общества, численно в разы превосходящую либеральное ядро. По разным данным, 65–70 % россиян могут быть отнесены к консервативному большинству, хотя далеко не все из них имеют последовательно консервативные взгляды. Относительно немногочисленные либералы, имеющие установки на вестернизацию, в этих условиях обречены скорее на внутреннюю и внешнюю эмиграцию. Впрочем, в современной России они обладают собственными информационными ресурсами и немалым влиянием на городскую интеллигентскую среду.

Тренд неоконсерватизма основывается на семейных, традиционных ценностях, этатизме, патриотизме, державности, тяге к порядку и стабильности. В этот тренд прекрасно вписались и события на Украине 2014 г., тогда В. Путин выступил в роли собирателя «Русского мира». Значительного количественного роста самого консервативного большинства в этот момент не произошло, скорее поменялся градус настроений, ставших более разогретыми и радикальными. У людей появилось и укрепилось ощущение «единой нации» (по данным ВЦИОМ, с 2012 по 2017 гг. доля тех, кто согласен с лозунгом «Мы – единая нация», выросла с 23 % до 54 %).[82 - Россия удивляет – 2018. Общество патриотов. URL: https://russia-review.ru/index.php?id=92 (https://russia-review.ru/index.php?id=92) (дата обращения: 17.06.2018).] «То, что сейчас мы наблюдаем, можно назвать очередным „абортом“ модернизационных процессов в России. Каждый шаг развития и усложнения общества наталкивается на интересы господствующих групп, которые, чувствуя угрозу для себя, резко упрощают структуру общества, тем самым сохраняя свою власть… В состоянии возбуждения общества (а именно это мы сейчас и наблюдаем) актуализируются архаические пласты и структуры общества, а также архаические механизмы консолидации населения,» – считает Лев Гудков.[83 - Сейчас Россия живет в эпоху безвременья // Русская Планета. 1 ноября 2014 г. URL: http://russkayaplaneta.mirtesen.ru/blog/43574798105/%C2%ABSeychas-Rossiya-zhivet-v-epohu-bezvremenya%C2%BB (http://russkayaplaneta.mirtesen.ru/blog/43574798105/) (дата обращения: 17.06.2018).]

Причины роста консервативных настроений, на наш взгляд, лежат преимущественно в политической плоскости. Старт этому процессу дало политическое противостояние между властью и протестным «белоленточным движением». За победой Владимира Путина на выборах президента в марте 2012 г. последовали жестокие столкновения на Болотной площади 6 мая 2012 г., затем – законы о детях-сиротах, о гей-пропаганде, об оскорблении чувств верующих. Эти законы откололи от недовольной «белоленточной» либеральной массы как умеренных, так и радикальных националистов, патриотов-державников и левых. На следующем этапе, во второй половине 2013 г., произошло резкое ухудшение отношений с Западом, включая бойкот западными лидерами Олимпиады в Сочи, новый украинский Майдан, государственный переворот в Киеве, присоединение Крыма и Севастополя, санкции и контрсанкции, войны на Донбассе и в Сирии. Россия все больше превращалась в осажденную крепость, а власть – в военную, мобилизационную, добиваться замены которой в военное время – предательство. Слова «предатели», «пятая колонна», «либерасты» стали неотъемлемой частью российской политической жизни. К этому процессу активно подключилась и РПЦ, то устраивавшая «антилиберальные» молебны, то объявлявшая крестовый поход против западной морали и ценностей.

Крымские события 2014 г. мобилизовали общественное мнение вокруг В. Путина, что привело и к росту его рейтинга, и к увеличению его электорального ядра – доли тех, кто его поддерживает безусловно. По данным мониторинга ИС РАН, с 2013 г. к октябрю 2014 г. размер электорального ядра вырос больше чем вдвое: с 23 % до 55 %. При этом поддержка оппозиции упала с 21 % до 7 % [Российское общество…, 2015: 119]. К марту 2018 г. доля «путинского» ядра снизилась до 42 % от общей численности избирателей, однако это снижение никак не повлияло на его электоральный рейтинг.[84 - Источник: ВЦИОМ, март 2018 г. Подробное описание исследования см. на стр. 113.] Свою роль сыграли и политические метаморфозы в оппозиционном лагере. Думская оппозиция давно уже договаривалась с властью по большинству важных вопросов, а с 2014 г. придерживалась идейных рубежей «посткрымского консенсуса». Радикальная, «несистемная» оппозиция отпугивала неготовых к революционным потрясениям россиян маргинальным стилем поведения. Как результат, при выборе между властью и оппозицией более 50 % россиян в марте 2014 г. выбирали власть, и лишь 13 % – оппозицию.

На вопрос, идут ли дела в стране в правильном направлении, в ноябре 2011 г. положительный ответ давали 24 % опрошенных (полностью или скорее согласны), а отрицательный – 30 %; весной 2012 г. установился баланс в пользу позитивных оценок (30 % против 20 %) и с некоторыми колебаниями он сохранялся весь 2013 г. Однако сразу после воссоединения с Крымом и Севастополем доля оптимистов выросла более чем вдвое и достигла 75 %.[85 - Источник: Мониторинг ИС РАН. Подробное описание исследования см. на стр. 112.] Эта картина подтверждается и исследованиями других социологических центров: «уровень доверия к власти с некоторыми колебаниями, вызванными предвыборными „накачками“, устойчиво снижался вплоть до марта 2014 г. В этот период в обществе накапливалось огромное раздражение властью, шел устойчивый, казалось бы, необратимый процесс ее делегитимизации. После присоединения Крыма все социологические показатели резко устремились вверх…».[86 - Сейчас Россия живет в эпоху безвременья // Русская Планета. 1 ноября 2014 г. URL: http://russkayaplaneta.mirtesen.ru/blog/43574798105/%C2%ABSeychas-Rossiya-zhivet-v-epohu-bezvremenya%C2%BB (http://russkayaplaneta.mirtesen.ru/blog/43574798105/) (дата обращения: 17.06.2018).]

Интересно, что главными событийными компонентами «посткрымского консенсуса» стали воссоединение с Крымом и Севастополем и введение режима санкций/контрсанкций. События на Юго-Востоке Украины и в Сирии не нашли столь же однозначного к себе отношения (см. табл. 3).

Таблица 3. Как Вы считаете, следующие внешнеполитические события принесли России больше пользы или вреда? (в % от числа опрошенных)

Источник: ВЦИОМ, март 2018 г. Подробное описание исследования см. на стр. 113.

Даже среди провластно настроенных россиян интерес к Донбассу и вообще к Украине явственно снизился, и бонусов властям эти события почти не приносили. В таблице 4 показано, как различались оценки этих событий среди либералов и консерваторов. Видно, что большая часть во всех идеологических группах общества поддерживает присоединение Крыма, чего не скажешь о внешней политике России в целом. Если консервативное большинство позитивно воспринимает режим санкций, в том числе и встречный запрет РФ на ввоз западного продовольствия (около 65 % видят в этом позитивные последствия), то отношение либералов к российским санкциям носит скорее негативный характер (около 46 % видят негативные последствия).

Таблица 4. Соотношение тех, кто видит больше плюсов, и тех, кто видит больше минусов

(в % от числа опрошенных)

Источник: ВЦИОМ, март 2018 г. Подробное описание исследования см. на стр. 113.

Антиамериканские настроения существенно сильнее в консервативных сегментах общества, а вину России в ухудшении отношений со странами Запада даже среди последовательных либералов мало кто готов признать (см. табл. 5).

Таблица 5. Кто в наибольшей степени виноват в ухудшении отношений между Россией и странами Запада? (в % от числа опрошенных)

* Остальные опрошенные не ответили на вопрос.

Источник: ВЦИОМ, март 2018 г. Группировка на основе расчетного показателя. Подробное описание исследования см. на стр. 113.

В основе перемен в общественном мнении, зафиксированных опросами, лежит не только всенародное ликование по поводу того, что теперь «Крым наш». Гораздо важнее, что миллионы людей признали, что «Путин – наш», что политика Кремля совпадает с интересами страны и народа. Вот как описывает причины происходящего Игорь Задорин из исследовательской группы ЦИРКОН: «…Большая масса народа на эмоционально-ценностном уровне не приняла передела СССР и постсоветской фиксации границ (оставшись в позиции „мы с этим не согласны“)… Решения начальства люди признали не как факт, а как жест. Фактически же ничего не изменилось: как были Крым и Донетчина в составе УССР номинально, так и остались. Конечно, паспорта, граница эта липовая, какие-то бумажки надо заполнять – но это нужно, чтобы „начальство отстало“… Мы – по-прежнему единое государство, единое пространство, единая культурно-политическая полоса. И когда произошел Майдан, а за ним националистическая реакция с отменой закона о региональных языках, люди поняли это так, что „на нас напали“… И они стали отстаивать тот порядок вещей, к которому привыкли: имитационные политические статусы, игры начальства отдельно, а мы – отдельно. И вот таких людей и правда около 80 %. Это не „рост путинского большинства“, это солидаризация людей против нападения извне. Россия в общественном мнении не превратилась в „региональную страну“, она по-прежнему осталась сверхдержавой, которая имеет в зоне своей ответственности сохранение, пусть и потенциальное, этого „большого мира“, империи, которая никуда не уходит и не распадается, ибо она конституирована не внешними решениями и факторами, а внутренними…».[87 - Муравьев А. Гренада моя // Полит. ру. 8 сентября 2014 г. URL: http://polit.ru/article/2014/09/08/grenada/ (http://polit.ru/article/2014/09/08/grenada/) (дата обращения: 17.06.2018).]

Итак, именно внешнеполитические события 2014–2018 гг. определили идейные рубежи избирательной кампании 2018 г. Выход за них, как показали результаты выступления Ксении Собчак и Григория Явлинского, автоматически вел к маргинализации, независимо от качества их имиджа и программ.

2.4. Идейно-политические особенности «посткрымского консенсуса»

Отметим важные различия между тем неоконсервативным общественным консенсусом, который имел место в России до 2012 г., и новым, мобилизационным «посткрымским консенсусом». Первый ведет свое родословие от конца 1990-х гг., когда на смену ценностному расколу начала 1990-х пришло временное согласие по ряду ключевых вопросов общественного бытия, основанное на синтезе самых разных и порой взаимоисключающих идеологем. В качестве самой важной и актуальной россиянам тогда виделась следующая триада ценностей: порядок; справедливость; стабильность. За ними с определенным отрывом следовала свобода. Именно эта триада вознесла на гребень политической волны В. Путина. Данная картина практически не претерпела изменений за все последующее время.

При этом к порядку, справедливости и стабильности [От Ельцина до Путина…, 2007: гл. 2] тяготели практически все группы, в том числе и электорат основных политических партий, различия между которыми, с точки зрения их идеологии, сильно смягчились и размылись [Бызов, 2013б]. Политические ценности, в том числе такие как демократия, отошли на задний план: теоретически общество высказывается за выборы, за политически свободные СМИ (при условии нравственной цензуры), за свободу передвижений, против вмешательства государства в частную жизнь. Но актуальность демократических ценностей снизилась до второго, третьего, четвертого порядка.

Сложился негласный договор: власть обеспечивает стабильность и рост уровня жизни, элементарный порядок, а общество не лезет в политику, принимая действия власти как должное. До поры до времени этот договор работал отлично. Союз умеренных национал-государственников и умеренных либерал-государственников в центре политической поляны надежно блокировал влияние радикалов со всех флангов, их действия не представляли угрозы для стабильности политического порядка.

Новый, «посткрымский», консенсус можно охарактеризовать как мобилизацию общества вокруг власти, когда различные – и часто справедливые – претензии, связанные с внутренними проблемами, отходят на второй план, а на первый выходит внешняя угроза, реальная или нет, перед лицом которой всем необходимо сплотиться. Мобилизация и стабильность – явления часто противоположного свойства, мобилизация часто соседствует с революционными настроениями. Неслучайно в 2014 г. многие русские (и не только русские) пассионарии прониклись идеей «русской весны», войны с «бандеровцами» на Востоке Украины, все больше было тех, кто «готов повторить», имея в виду победу над Германией в 1945 г., а кое-кто обсуждал перспективы ядерной войны. В Донбасс воевать поехали известные люди, включая писателей, общество электризовалось предчувствием каких-то важных событий, а возможно, и войн. Взаимоотношения между обществом и властью выстраивались в формате мобилизации общественной поддержки президента страны и его внешнеполитического курса.

Мобилизация надолго изменила ранее наблюдавшийся слабовыраженный тренд, связанный с постепенным снижением уровня поддержки власти в результате моральной усталости общества и элит и нарастанием нерешаемых внутренних проблем страны. Рейтинг В. Путина вознесся на недосягаемые ранее высоты. Выборы 2018 г. показали, что все, кто пытается выйти за идейные рубежи «посткрымского консенсуса», обречены на маргинальное положение, причем даже в среде интеллигенции. Отсюда совокупный результат К. Собчак и Г. Явлинского – около 2,5 % (при том, что скорее либеральной ценностной ориентации сегодня придерживаются примерно 16 % россиян). Критикуй, что хочешь, в стране всем все недовольны, но не выходи за идейные рубежи – Крым наш, державное могущество, вся наша внешняя политика – вне подозрений.

Реальная поддержка Путина, его «ядро» – 42 %, это те, кого он устраивает как лидер, но голосуют за него почти 80 %! «Посткрымский консенсус» – это уже новый договор между обществом и властью: мы обеспечиваем внешнеполитический курс, но не справедливость и порядок внутри страны, вы со своей стороны можете критиковать все что угодно, но не подвергать сомнению курс В. Путина на укрепление державного могущества. Мобилизация по законам политического жанра требует национального лидера, и именно в этом качестве В. Путин вышел на свои четвертые президентские выборы.

«Посткрымская» картинка наложилась на комплекс архетипов, установок, фобий, которые в совокупности образовали нечто, что можно охарактеризовать как социокультурный код нации или архетипический пласт его сознания. Внешнеполитическая повестка дня затмила собой в 2014 г. внутриполитическую, включая социально-экономическую проблематику, и стала определяющим фактором для формирования общественных настроений. Достаточно отметить в связи с этим, что 79 % россиян поддерживают экономические санкции против Запада (то есть готовы отказаться от западных продуктов питания), введенные российским правительством, а также возможные ограничения на выезд за рубеж – по принципу «на войне как на войне».[88 - Источник: Мониторинг ИС РАН. Подробное описание исследования см. на стр. 112.] А ведь еще совсем недавно население страны было крайне чувствительно к любому ущемлению своих непосредственных интересов – в отличие от интересов политических и общегражданских!

«Посткрымский консенсус» оказался намного сильнее во многом потому, что разбудил в россиянах частично спавшие до нынешнего момента, но, как оказалось, всегда готовые проснуться, выработанные историей страхи, мифы, архетипы: восприятие и оценки самих себя, других народов и стран, образы «внутреннего» и «внешнего» врага. Согласно результатам экспертного опроса ИС РАН 2013 г., «…к цивилизационным характеристикам русской мечты, которые в значительной степени коррелируют с тем, что мы определили как социокультурный код, эксперты относят: