Выборы на фоне Крыма: электоральный цикл 2016-2018 гг. и перспективы политического транзита

• сохранение «путиноцентричности» политической системы и готовности населения учитывать его рекомендацию. Уровень легитимности В. Путина – высок: около 80 % положительно оценивали его деятельность весь период кампании;

• доминирование запроса на стабильность, поступательные изменения. Неприятие радикальных изменений: «консервативная волна» стала одним из основных драйверов формирования повестки дня населения. Фиксировался настрой на кооперацию политических сил, а не на их конфронтацию;

• ослабление проблематики экономического кризиса. Население адаптировалось к кризису (по официальным оценкам экономистов, он закончился как раз к августу-сентябрю 2016 г.). На фоне общей социально-экономической стабильности это привело к ослаблению значимости кризисной повестки для населения.

Результатами такой конфигурации взаимодействия законодательных и политических факторов стали следующие основные особенности выборов-2016:

• нерезонансный характер выборов. Уровень информированности о выборах на момент голосования был высоким, но интерес к ним оставался крайне слабым. Накануне дня голосования (всероссийский репрезентативный опрос ВЦИОМ 10–11 сентября 2016 г.) лишь 4 % респондентов назвали выборы в числе главного события недели (3–4 сентября – 2 %), при том что дату проведения выборов смогли назвать 83 % респондентов. Даже при ответе на закрытый вопрос за неделю до дня голосования 49 % опрошенных заявили, что выборы им неинтересны. Причины – усталость от политики, делегендирование функциональной значимости Госдумы в общественном сознании («взбесившийся принтер»);

• невыразительность электоральной кампании. Устойчивый запрос населения на яркую избирательную кампанию реализован не был, что привело к ожидаемому снижению уровня интереса к ходу кампании, а также слабой эмоциональной вовлеченности избирателей. В итоге показатели декларируемой явки были стабильны вплоть до начала сентября;

• слабость мотивации голосования за одномандатников. Возврат к смешанной избирательной системе воспринимался скорее как инновация, однако роль одномандатников оказалась фактически не раскрыта в содержательном плане. Причина – отсутствие взаимосвязи федеральных депутатов и избирателей при формировании Думы только по партийным спискам, непонимание их дальнейшей роли в рамках избирательного округа;

• выраженность «маркерного голосования». Слабый интерес к выборам и невыразительная кампания многих участников привели к политической дезориентации избирателей. Доминировала «маркерная» (по партийной принадлежности) модель голосования. При отсутствии (очевидной слабости) кандидата-одномандатника от «Единой России» подавляющая часть респондентов не могла определиться с предпочтительным кандидатом (Воронежская область, ИО № 89 – за три недели до выборов 69 % не смогли сделать выбор; Москва, ИО № 200–66 %; Московская область, ИО № 127–72 %; Республика Башкортостан, ИО № 6–69 %; Республика Саха (Якутия), ИО № 24–50 %; Ростовская область, ИО № 150–61 %; Санкт-Петербург, ИО № 216–65 %; Хабаровский край, ИО № 70–56 %);

• регионализация кампании. Фиксировались локализация электоральной кампании и смещение основного предвыборного фокуса на региональный уровень. Федеральный сигнал оставался слабым, считывался населением ограниченно. Маркеры – повышенная актуальность местной проблематики, а не общефедеральной повестки; низкий интерес населения к предвыборным дебатам на федеральных телеканалах (только 23 % опрошенных за неделю до выборов заявили, что следили за ходом предвыборных дебатов).

Ключевыми факторами избирательной кампании для политических партий стали:

• делегендирование политических партий. Невысокая явка на выборах в Госдуму отразила и еще раз подчеркнула проблему девальвации общественно-политической значимости партий;

• размывание границ между партиями. Политическое позиционирование всех парламентских партий оказалось близко по содержанию. По принципиальным вопросам их позиция не различалась (отношение к В. Путину, Крым, кризис, санкции, поведение России на международной арене). За последние годы восприятие парламентских партий унифицировалось, идеологические различия между ними рефлексировались крайне слабо;

• высокая мобильность электората, слабостьпартийной самоидентификации избирателей. По сравнению с кампанией 2011 г. произошло резкое сокращение «ядерной группы» (тех, кто поддерживает данную партию и исключает возможность голосования за другие партии) электоральной поддержки партий. У ведущей партии, «Единой России», «ядерная группа» сократилась с 21 % до 7–10 %. При этом традиционный электорат «Единой России», решивший на выборах поддержать иные политические силы, не рассматривал это как «измену Путину»;

• на момент начала кампании (март 2016 г.) фиксировался риск усиления левых настроенийнаселения. Это было обусловлено влиянием экономического кризиса и общего запроса на перемены, обновления политики. В этот период был существенен риск значительного ухудшения «Единой Россией» своего электорального результата;

• низкая эффективность предвыборной мобилизации – такназываемого «последнего рывка». В 2011 г. оппозиционные партии (особенно ЛДПР и «Справедливая Россия») провели эффективную мобилизацию «своего» электората на фоне демобилизации электората «Единой России». В 2016 г. мобилизационный результат был выражен слабее, у КПРФ отчетливо фиксировалась демобилизация (см. рис. 6, 7, 8).

Рисунок 6. Уровень декларируемого голосования за КПРФ

(в % от опрошенных, общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600, в скобках рядом с датой указано количество недель до дня голосования)

Еще одна характерная черта выборов-2016 – дезорганизация протестного электората. Если на выборах-2011 «протестники» отчасти руководствовались предложенной А. Навальным стратегией голосования за любую парламентскую партию, кроме «Единой России», то в 2016 г. у оппозиции не оказалось объединяющей и мобилизующей идеи. Это привело к размыванию протестного голосования и снижению явки оппозиционно настроенных избирателей. В целом падение уровня явки на выборах 2016 г. по сравнению с 2011 г. обусловлено прежде всего сокращением доли колеблющегося электората. В 2011 и 2016 гг. в последнюю неделю перед выборами 44 % опрошенных заявляли о своем строгом намерении принять участие в выборах, однако в первом случае почти столько же (37 %) говорили, что скорее примут участие в выборах, тогда как в 2016 г. таких уже было только 17 %. По-видимому, колеблющиеся избиратели не дождались сигналов, которые могли бы мотивировать их на участие в выборах (см. рис. 9).

Рисунок 7. Уровень декларируемого голосования за ЛДПР

(в % от опрошенных, общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600, в скобках рядом с датой указано количество недель до дня голосования)

Рисунок 8. Уровень декларируемого голосования за «Справедливую Россию»

(в % от опрошенных, общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600, в скобках рядом с датой указано количество недель до дня голосования)

Рисунок 9. Декларируемое участие в выборах

(в % от опрошенных, общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600)

§ 1. Явка и легитимность на выборах – 2016

В целом избирательная кампания 2016 г. прошла спокойно, с минимальным количеством выборных и поствыборных конфликтов, а «партия власти» в итоге получила квалифицированное большинство. «Протестов или даже мыслей о протестах после выборов депутатов Госдумы в 2016 г. не возникло не только потому, что игра была честнее, но и потому, что поражение вышло более разгромным».[37 - Баунов А. Что прошедшие думские выборы говорят о будущих президентских // Московский центр Карнеги. 23 сентября 2016 г. URL: http://carnegie.ru/commentary/?fa=64656 (http://carnegie.ru/commentary/?fa=64656) (дата обращения: 20.08.2018).] С другой стороны, низкая явка поставила под вопрос легитимность системы. А этот вопрос был и остается ключевым политическим риском в России: «Стерилизация и рутинизация выборов в парламент была технически понятным, но эстетически ошибочным решением».[38 - Гаазе К. Три сезона Кириенко: как стратегия замглавы администрации разошлась с президентской тактикой // Московский центр Карнеги. 18 июля 2017 г. URL: http://carnegie.ru/commentary/71557 (http://carnegie.ru/commentary/71557) (дата обращения: 20.08.2018).]

Нас же интересуют не эстетические эффекты, а социальные индикаторы: хотелось бы понять, на какие изменения, происходящие и потенциальные, указали эти выборы. Главный ответ: они продемонстрировали снижение легитимности партийной системы, растущее отторжение избирателей от нее, что особенно наглядно проявилось в голосовании наиболее продвинутого населения – столиц и крупных городов.[39 - В целом по стране за четыре парламентские партии, которые прошли в Госдуму, проголосовало 41,5 % населения. Иначе говоря, мнение без малого 60 % граждан в нынешнем составе нижней палаты парламента не представлено. В Москве и Санкт-Петербурге этот показатель – 24,4 %.] Так, партии, преодолевшие барьер, представляют менее половины избирателей России в целом и только четверть избирателей Москвы и Санкт-Петербурга, причем в столицах по сравнению с выборами 2011 г. показатель сократился более чем вдвое.

Таблица 30. Итоги выборов депутатов Государственной Думы 2016 г.

Источник: Центральная избирательная комиссия Российской Федерации. Официальный сайт. URL: http://www.cikrf.ru/ (http://www.cikrf.ru/) (дата обращения: 14.08.2018).

В крайне низкой явке в Москве и Санкт-Петербурге можно видеть индикатор апатии, недоверия людей к выборному процессу, политической системе и актуальному «партийному меню»: радикально усилилось впечатление «люди перестают ассоциировать себя с какими-либо официальными политическими силами, продолжается разбегание народа и властной элиты».[40 - Опасные итоги выборов и действия правых // Русская народная линия. 20 сентября 2016 г. URL: http://ruskline.ru/special_opinion/2016/sentyabr/opasnye_itogi_vyborov_i_dejstviya_pravyh/ (http://ruskline.ru/special_opinion/2016/sentyabr/opasnye_itogi_vyborov_i_dejstviya_pravyh/) (дата обращения: 20.08.2018).] Сложившая ситуация повысила риск утраты Государственной Думой легитимности в глазах населения двух столиц: в Москве и Санкт-Петербурге трое избирателей из четырех точно знают, что не голосовали за депутатов федерального парламента, и не воспринимают их как своих представителей. А ведь эта часть общества, как указывает политолог Глеб Павловский, реальнее таких конструктов, как «путинское большинство» и «демократический электорат».[41 - Павловский Г. Сцена переходного времени // Московский центр Карнеги. 12 октября 2016 г. URL: http://carnegie.ru/commentary/?fa=64833 (http://carnegie.ru/commentary/?fa=64833) (дата обращения: 20.08.2018).]

§ 2. «Единая Россия»

Результат выборов в значительной степени определялся поведением, стратегией деятельности партий, ключевых игроков избирательной кампании. Она формулировалась в зависимости от целей участия. Так, «Единая Россия» претендовала на парламентское большинство, а оппозиционные партии скорее имитировали свое участие. Их активность была направлена не на победу, не на расширение своего представительства, а на то, чтобы более или менее спокойно «переждать» период высоких рейтингов власти.

«Единая Россия» в восприятии населения выполняет роль бенефициара и защитника существующего порядка. Доминанта восприятия – часть административной системы управления страной. Такое положение дел лояльными власти избирателями оценивается скорее положительно. В крайней форме эти оценки склоняются к рефлексии предпочтительности однопартийности, при условии наличия хорошего лидера (В. Путина). Наиболее значимыми факторами электорального положения «Единой России» в 2016 г. были следующие:

• постепенный, но устойчиво развивающийся процесс делегитимации партии. В течение 2015–2016 гг. сохранялся негативный тренд электоральных показателей «Единой России». Партия находится в фазе потери легитимности. Максимальные значения декларируемой электоральной поддержки были зафиксированы в мае 2014 г. – мае 2015 г. – около 60 %. Показателем же сентября 2016 г. стали лишь 40 %;

• отсутствие уникального предложения «Единой России» избирателю. Публичное позиционирование «Единой России» в предвыборный период было размыто. Информационная активность партии была разновекторной, вследствие чего произошло распыление сигнала. Уникальное предложение партии не считывалось, терялось на фоне остальных партий;

• эффективность продемонстрировали узкоцелевые методы электоральной мобилизации таких групп поддержки «Единой России», как пенсионеры (+6 п. п., сравнительные данные за неделю до выборов), бюджетники (+12 п. п.) и бедные (+9 п. п.).

Отличительной чертой кампании 2016 г. для «Единой России» стало «смещенное дно». Если на момент выборов 2011 г. партия продолжала «падать», и дно было нащупано после выборов, то в 2016 г. дно зафиксировалось за неделю до выборов, после чего началась положительная динамика. Причина повышения электорального результата «Единой России» – демонстрация вовлеченности президента в повестку избирательной кампании и его поддержки ЕР (отставка непопулярного министра образования и науки Дмитрия Ливанова в августе 2016 г. и финальная встреча партийцев с В. Путиным).

Одной из действительно значимых технологических инноваций выборов 2016 г. стало масштабное проведение праймериз, продемонстрировавшее механизм снижения конфликтности избирательного процесса. Правда, как способ внутрипартийной конкуренции инновацию восприняли неоднозначно. Впервые праймериз прошли на выборах в Государственную Думу пятого созыва в 2007 г. как сугубо формальная внутрипартийная процедура, которая со временем получила значительное развитие. В 2009 г. норма о проведении предварительного голосования была включена в Устав «Единой России» и стала обязательной для всех выборов. Во время подготовки к выборам в Госдуму 2011 г. праймериз получили большой размах: в список вошли более 4700 кандидатов, предложенных партией, Общероссийским народным фронтом и коллективами предприятий, а выборщиками, порядка 230 тыс. человек, стали представители «Единой России» и ОНФ на паритетных началах.[42 - См.: Выборы 2016: основные итоги предэлекторального этапа и его влияние на результаты избирательной кампании. Доклад фонда развития гражданского общества. URL: http://civilfund.ru/mat/view/102 (http://civilfund.ru/mat/view/102) (дата обращения: 10.08.2018).]

Следующим этапом генезиса партийной процедуры стало всенародное голосование на праймериз, введенное в 2016 г., когда воспользоваться правом выдвижения своей кандидатуры и принять участие в качестве выборщика смогли все желающие граждане вне зависимости от членства в «Единой России». Прошедшие в этом формате предварительные выборы стали для России совершенно новым явлением. Это способствовало решению целого ряда задач, однако и несло в себе множество рисков.

• Расширились рамки фактической избирательной кампании. В данном формате праймериз стали не просто информационным поводом, а позволили развернуть полноценную избирательную кампанию до начала ее официальных сроков. Во-первых, это дало возможность провести работу среди электората, недоступного во время основной кампании, приходящейся на период летних отпусков. Во-вторых, стало репетицией основной предвыборной гонки, обкаткой политических технологий. В-третьих, сняло ограничения, накладываемые избирательным законодательством (связанные с оплатой агитации из избирательных фондов, защитой объектов авторского права и т. д.). Но увеличение продолжительности избирательной кампании повысило ее стоимость. Также возможность вести кампанию вне рамок агитационного периода и, соответственно, вне рамок, накладываемых законодательством о выборах, способствовало применению кандидатами «черных» технологий, в том числе сопряженных с использованием административного ресурса, подкупа избирателей и т. д., что наложило отпечаток на выборы в целом.

• До начала активной фазы избирательной кампании минимизировались конфликты элит при формировании списка кандидатов. Однако зачастую именно благодаря праймериз внутрипартийные конфликты не просто вскрывались, а выходили в публичное пространство, что нанесло партии имиджевый урон. Некоторые конфликты провоцировались самой процедурой и спецификой организации праймериз на местах. Имели место и случаи, когда проигравшие кандидаты участвовали в выборах, выдвигаясь от другой партии. Такую возможность обусловила сложившаяся политическая система, в которой авторитет партийных структур крайне низок и преобладают сиюминутные интересы.[43 - Эксперты КГИ подводят итоги праймериз 2016. URL: https://komitetgi.ru/analytics/2896/ (https://komitetgi.ru/analytics/2896/) (дата обращения: 14.08.2018).]

• Мобилизация электората и поиск новых сторонников. Кандидаты, участвующие в голосовании, самостоятельно привлекали свой электорат, опираясь не только на партийную базу, но и на свой мобилизационный ресурс, который в дальнейшем, даже в случае проигрыша предварительного голосования, мог трансформироваться в ресурс общепартийный.

• Стремление сделать процесс выдвижения кандидатов более открытым, показать значимость голоса самих избирателей, продемонстрировать уважение к их мнению, что при хорошей реализации способствовало повышению доверия партии.

В ходе исследования было выявлено, что идея отбора лучших кандидатов привлекала избирателей, но она же порождала и ряд рисков в восприятии праймериз, вызванных неизвестностью процедуры и крайне ограниченным легендированием. Все же проведенные «Единой Россией» весной 2016 г. праймериз способствовали достижению внутриэлитного консенсуса, однако они не дали долгосрочного положительного эффекта в части мобилизации партийного электората. Вероятно, причина в том, что не была отыграна ситуация с «постпраймериз»: событие не закрепилось в общественном сознании как значимое, не была выстроена взаимосвязь праймериз с выборами в Госдуму (в том числе на уровне кандидатов-одномандатников). Праймериз изменили отношение избирателей к партии ненадолго: оно улучшилось в период с середины апреля по начало июня (см. рис. 10).

Рисунок 10. Уровень декларируемой поддержки партии «Единая Россия»

(в % от опрошенных, общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600)

Причина критики праймериз избирателями – убежденность в непрозрачности процедуры. Избиратели в ходе проведенных ВЦИОМ качественных исследований часто выражали уверенность, что победу на предварительном голосовании одержат «нужные» кандидаты, и поэтому не видели смысла участвовать в «чужом спектакле». Кроме того, предварительным выборам приписывались негативные характеристики основных выборов: подкуп избирателей, использование административного ресурса для мобилизации электората, подтасовка голосов и т. д. Данные инциденты нанесли удар не только по праймериз и имиджу партии, но и сказались на восприятии основных выборов и системы власти в целом.

«Добряков всем пообещал денег, и все было проплачено. Люди стояли в очереди. Потом кончились бюллетени, и началась чуть ли не драка… Люди не хотели уходить» (из материалов фокус-групп, Ярославская область, г. Рыбинск).

«Праймериз нужны партии, а не народу. Так лидеры партии хотят привлечь избирателей, чтобы не вылететь из власти» (из материалов фокус-групп, Санкт-Петербург).

По мере подготовки к праймериз само мероприятие все чаще воспринималось как «чужое», не предполагавшее включенность избирателей, хотя и небесполезное для партии, как некое «шутовство», потеха, которое выполняло в основном развлекательную функцию. Рост информированности респондентов о праймериз снижал уровень положительного отношения к этой процедуре: по факту проведения праймериз в 2016 г. положительные оценки дали менее трети респондентов.