Идолы

– Прямо в эти, наверное, не получится… – виновато пробормотал он. – Понимаешь, мы ещё даже не начали толком работать. График у нас, судя по всему, будет очень жёстким. Думаю, и по субботам, и по воскресеньям пахать придётся. Но я обязательно выкрою время и приеду, обещаю! – заверил он.

Маша тяжело вздохнула – так, что у него чуть сердце не разорвалось.

– Ясно…

– Не грусти, хорошо? – шепнул он. – Я тебя очень люблю. Не забывай об этом, пожалуйста.

– И ты тоже… не забывай, что любишь меня, – сказала она, вкладывая в эти слова какой-то особенный смысл. – Ну ладно, ты иди… Твои пацаны, наверное, уже заждались. Желаю хорошо повеселиться!

И вроде бы в целом нормально пообщались, а всё равно на душе остался какой-то неприятный осадок, словно он не договорил и упустил что-то важное.

…Впрочем, долго грузиться по этому поводу ему не пришлось. Вскоре приехал первый курьер, и они все переместились на кухню.

– Ну, за знакомство и начало совместной работы? – предложил Костя, салютуя им бутылкой пива.

– И за будущий успех! – с жаром подхватил Иван. – Пусть всё у нас получится!

Женя лишь застенчиво улыбнулся и промолчал, сделав глоток безалкогольного пива из своей бутылки.

Они с аппетитом захрустели острыми куриными крыльями, обмакивая их в медово-горчичный соус.

– А ты из «Закрытой школы» теперь уйдёшь? – поинтересовался Женя у Кости.

Иван припомнил, что это, вроде бы, название мюзикла, в котором Миронов исполнял главную роль – а попал он туда после победы в реалити-шоу для молодых артистов, финал которого прошёл этим летом. Иван не следил за отбором, но отдельные детали всё равно были на слуху и невольно зацепились в памяти.

Костя мотнул головой:

– Нет, уходить не планирую… во всяком случае, пока. Постараюсь как-то совмещать, насколько это возможно. Сейчас-то полегче, – добавил он, – это сразу после премьеры у нас было по тридцать спектаклей в месяц, ещё и без второго состава. А теперь у меня есть артист на замену, да и мюзикл всего пару раз в неделю идёт.

– Здоровски, – с уважением протянул Женя. – Я бы хотел как-нибудь сходить на представление. Только предупреди, когда именно ты играть будешь, а не второй состав.

– Не вопрос, – кивнул Костя. – Если хочешь, я тебе проходку достану, – и, заметив, как недоумевающе округлились Женины глаза, пояснил:

– Ну, в смысле – контрамарку. Билет покупать не надо.

– Ух ты! – Женя засиял. – Спасибище!

– А мне можно? – заинтересовался Иван. – Тоже хочу увидеть тебя на сцене.

– Договорились, – легко согласился Костя.

В это время тренькнул дверной звонок.

– Это, наверное, твоя корейская кухня приехала, – сказал Иван, обращаясь к Жене, и тот мигом подорвался из-за стола:

– Я открою!..

Однако это оказался не курьер. Несколько мгновений спустя в сопровождении Жени на кухне появился блондин, которого они видели днём в студии. Тот самый, которого продюсер выставил вон за опоздание.

– Ну, привет, что ли? – улыбнулся тот. – Давайте знакомиться, пацаны. Я Антон.

Костя

Он сразу же почувствовал напряжение – неотчётливое, невысказанное, но всё же вполне осязаемое. Чёрт его знает, что это было – интуиция? Шестое чувство? Ведь формально к поведению Антона невозможно было придраться: парень буквально источал дружелюбие и вообще был сама любезность.

Но всё-таки, когда Антон плюхнулся на табурет, занимая своё место за столом, Костя явственно ощутил, как с той стороны повеяло холодом. Причём этот холод был адресован не Ивану с Женей, а конкретно ему – Косте, словно Антон подсознательно чуял в нём противника или конкурента. Да вот только в чём им было конкурировать? Однако он буквально физически ощущал какую-то фальшь в искренней белозубой улыбке гостя.

Впрочем, гостя ли?.. С этим ещё предстояло разобраться.

– Ты тоже с нами жить будешь? – бесхитростно поинтересовался Женя у Антона, когда тот сообщил, что адрес ему дал Железняк.

Тот усмехнулся чуточку снисходительно:

– Нет, я коренной москвич.

Ну охренеть теперь, фыркнул про себя Костя, сколько пафоса, гордости и самомнения в одной коротенькой фразе! «Я коренной ма-а-асквич…» Сдохнуть можно, какое великое достижение – в котором, так-то, нет ни капли заслуги самого Антона.

– Сергей Львович сказал, что мне нужно познакомиться с вами и пообщаться… чтобы вы ввели меня в курс дела, – пояснил между тем он. – Я только в общих чертах знаю, что он решил создать группу из нас четверых, но хотелось бы детальнее понимать, что к чему.

– А договор внимательно прочитать – не? Не царское это дело? – не удержался от шпильки Костя.

Антон стрельнул в него быстрым взглядом, а затем ответил с милой улыбочкой:

– Договор мне обещали дать завтра, я его ещё в глаза не видел.

– Понятно, – кивнул Костя, – ты среди нас пока единственный неофициальный участник… то есть ты вроде как есть, но тебя как бы нет.

Антон сжал зубы. Костя понимал, что ведёт себя как детсадовец, но не мог отказаться от невинного развлечения – очень уж хотелось куснуть этого самодовольного зажравшегося «ма-а-асквича».

– Это всего лишь формальность, – глядя на Костю в упор, отозвался Антон. – Я такой же полноправный участник «Идолов», как и все вы.

– И как тебе удалось вымолить у Железняка прощение за то, что опоздал? – продолжая строить саму невинность, полюбопытствовал Костя. – Он же ненавидит непунктуальных людей. Видно было, что ты его пипец как выбесил.

– Когда нужно, я умею быть очень убедительным и обаятельным, – откликнулся Антон. – Так что не переживай, в ногах ползать и умолять мне не пришлось.

– Жаль, – хмыкнул Костя, – наверное, забавное было бы зрелище.

Почуяв, что дело запахло жареным, Иван кинулся разряжать атмосферу. Он торопливо сунул Антону в руки бутылку пива и кивнул на куриные крылышки с картофелем по-деревенски:

– Угощайся.

Антон снова включил режим лапочки и послал Ивану благодарную улыбку.

– И всё-таки, пацаны, что там с условиями? Реально много ограничений?

– Чуть больше, чем до хрена, – вздохнул Иван. – Если вкратце, то запрещено почти всё. Курить нельзя, пить нельзя, наркотики, разумеется, тоже нельзя.

– Пить нельзя? – Антон выразительно покосился на бутылку в своей руке, из которой пока не успел сделать ни глотка.