И встретила Серого Волка

Лиса (закрывая Колобка подолом): Колобка? Это Вы о ком, мамаша?

Старуха (вслушиваясь в звуки): Круглый такой. Разговорчивый. Из печки выпрыгнул, когда я его пекла.

Лиса: Какой ужас!

Старик (опираясь на клюку): Вы не осуждайте нас, барышня. Очень уж жрать хотелось, правда. В нем и муки-то – кот наплакал. Так…опилки, ошметки, солома. Я даже сухарик свой ржаной в него положил, думал, что при замесе размякнет. Черствый такой. Сухарик-то. Боюсь, что при амортизации брюхо ему пропорет и вылезет.

Лиса (с любопытством): Сухарик вылезет?

Старик (виновато): Ну, да. Дороги-то у нас в лесу – точь-в-точь, как наши же дураки. Ухабистые.

Лиса (ласково): Ну, вот что, пенсионеры. Знавала я тут одного милого мужчину, потерявшего память. Отзывался на имя Василий. Мечтал эмигрировать в Канаду. Не уверена, ваш ли это Колобок, так как про сухарик он не сказал мне ни слова.

Старик (перебивая ее): Так откуда ж ему было знать, барышня! Он же, едва родиться успел, как прямо из печки сбежал! Без вилки, ножа и благословения!

Лиса: Ступайте домой. Вот что я вам скажу. А с Колобком Вашим, как только найду, будут крутые разборки!

Действие 7.

Лиса (выпуская Колобка из-под подола): Ну, что, герой? Путешествуем, значит, заточку в брюхе прячем?

Колобок (со слезами): Не надо иронизировать, моя добрая фея. Я все слышал. По сути своей – я мусор. Это огромное косматое чудовище не ошиблось – такого добра везде навалом. Не нужен я никому. И никакой паспорт меня не спасет. Вернусь к своим старикам. Пусть съедят. Пусть распотрошат мой живот. Залезут ко мне в душу. Наплевать! Все одиозные романтические коллизии всегда разбивались о примитивную бытовуху! Где родился – там и сгодился. От осины не родятся апельсины. Все! Я ушел, мадам!

Лиса (не отпуская его): Экий ты скорый! Ушел! Дай хотя бы облапаю тебя напоследок.

(Поднимает его с земли, прижимает к груди). Знаешь, а ведь дед был прав – в тебе до сих пор сохранился он, этот стержень. И именно он делает тебя, пусть ты по праву своего рождения, хрен поймешь, кто, цельной личностью.

Колобок (ерзая): Это вы сейчас мне так ловко мозги пудрите? Или, и впрямь, что-то там во мне стойкое нашли?

Лиса (задумчиво): А иной раз и думаешь: а для чего, собственно, мужчине мозги? (Заворачивает Колобок в подол). А по утрам я люблю легкий омлет и крепкий кофе. Ты, кстати, как насчет взбитого с солью яйца?

Колобок (в подоле): У меня начались фантомные боли, мадам. Подозреваю, что очагом их распространения является голова.

Лиса (улыбаясь, шагая по направлению к дому): Это – временное явление, мон ами, это пройдет…

Выхода нет 

Предзакатное солнце, лесная поляна. По опушке бежит взмыленная лиса.

Лиса (усаживаясь в траву): Однако, какой жаркий сегодня выдался денек! Вы не находите? Весь день бегаю в поисках ужина, мокрая от холки до хвоста. (Игриво). Хотите потрогать?

Колобок (стоя посреди тропинки): Потрогать? Что ж… я привык к унижениям, мадам. Правда, если Вы не изволили, то я Вам замечу, что рук у меня нет. Так… легкое физическое увечье.

Лиса: Бог мой! А ведь и точно! В качестве утешения могу сказать, что своей формой Вы похожи на полную Луну, если сравнение с женским образом Вас не смутит.

Колобок (подкатываясь ближе): Сравнением с небесным светилом невозможно смутить, мадам. Наоборот, это комплимент. Лишь бы моя бродячая жизнь не сделала из меня полумесяц. Много, знаете ли, желающих.

Лиса (улыбаясь): О, меня – вычеркните. Я мучное не ем. У меня фигура. Да и тяжеловато после чистых углеводов от охотников ноги уносить.

Колобок (скривившись): Мои углеводы уже далеко не чистые. Утратили первозданную белизну. Чистым и румяным я был, когда моя бедная мать вытащила меня из печи (дергается, смахивает слезу).

Лиса: Ну, полно Вам вспоминать Ваше детство. Я тоже была чиста как снег. В плане жизненных помыслов. И что? Природа сделала из меня убийцу! Таскаю кур…

Колобок (бодро): Зато Вы хорошенькая! Хотел бы я завоевать такую.

Лиса (смущаясь): Тогда Вам нужно научиться декламировать стихи. Мой отец при помощи их так затащил в нору мою красавицу-мать. Кавалеров у нее было предостаточно, но отец всех обошел тем, что сутками декламировал ей Гете.

Колобок: Кто такой Гете?

Лиса: Один мертвый поэт. Отец был так увлечен его творчеством, что наказал нам после своей смерти отвезти его к таксидермистам, чтобы те выпотрошили его, набили соломой и продали местной библиотеке. Хотел стоять в отделе зарубежной литературы.

Колобок: И что же дальше?

Лиса: Мы, дети, выполнили его волю. И даже подзаработали. Правда, совсем немного. А отец стоит теперь там, в углу, рядом с фикусом. С довольной мордой. И одна милая девушка регулярно смахивает с него пыль.

Колобок: Какой-то анатомический театр, мадам. Видимо, вся Ваша семья тяготеет к искусству. А я из невежественной семьи. Мои родители – батраки, вынужденные сутками гнуть спины из-за корочки хлеба. После смерти я бы тоже себя кому-нибудь завещал. Какому-нибудь научному обществу. Да только кто меня купит! А так было бы славно хоть немного подправить их финансовые дела.

Лиса (бодро): А Вы продайте себя географическому! Когда Вы достаточно подсохнете, из Вас получится замечательный глобус! Будете стоять в школьном кабинете географии на лакированной подставочке и на ножке!

Колобок: На ножке?! Вы шутите? Вы считаете, что после смерти у меня может вырасти нога?!

Лиса: Какой же Вы глупый, однако! Вам ее приделают, эту ногу. Воткнут в проделанное в Вашей окружности отверстие. Только Вы уже ничего не будете чувствовать. Но прославите себя на века. Пока Вас мучная моль не сожрет.

Колобок: Перспектива, конечно, заманчивая.

Лиса: Вы бы и в кабинете геометрии пригодились. Еще при жизни. Стояли бы на учительском столе, приговаривая «Моя наружность – это окружность». Реализовывали бы свои амбиции. Если они у Вас есть.

Колобок: Уж чего-чего, а амбиций у меня предостаточно! Несмотря на ограниченность своих возможностей, я хотел бы познакомиться с порядочной женщиной и жениться (смотрит на лису).

Лиса (испуганно): Меня – вычеркните! Я – непорядочная. Через мою нору весь лес прошел! Моя репутация – притча во языцех. Хорошо, что до такого позора не дожила моя мать. Я бы не знала, как оправдаться!

Колобок: Это – мелочи, мадам. Ваша репутация мне не страшна. Потому что я выше предрассудков. Меня подкупает Ваша предельная искренность и красота. Я чувствую внутри Вас трепетную, страдающую душу. Не подумайте, что женским вниманием я обделен. Есть такие фифы, которым хочется затащить в свою одинокую постель молодого уродца. Одна такая недавно вынесла меня в лапах на окраину леса, облила зловонным мускусом, а потом кричала как в бреду: «Приди и возьми меня!». А я катался вокруг нее, задыхаясь от запаха как идиот. Хорошо, что мускус быстро выветрился.

Лиса: И что потом?

Колобок: А потом она разозлилась, охрипла, и я стал ей неинтересен. (Задумывается). От другой экзальтированной дамочки я улепетывал с вилкой в боку! Она носила с собой этот опасный предмет в целях самообороны. А я всего лишь нечаянно сбил ее с ног и, чтобы загладить вину, предложил познакомиться. Уж не знаю, каких фантастических чудес она от меня ждала, только очнулся я в муравейнике, весь в поту, а в боку – вилка! Потом были и еще…

Лиса: Вот что я Вам скажу, месье. Вам необходимо искать женщину по себе. Поселиться поблизости от пекарни. Я могу и дорогу Вам показать. Я хорошо ее изучила. Я иногда приворовываю у пекарей масло.

Колобок: Какая же Вы отчаянная! Мой Вам восторг! Я бы тоже хотел что-нибудь у кого-нибудь воровать. Чтобы проводить свою жизнь в поисках приключений. А так… скучища смертная, рутина. Мне бы такую, как Вы, я бы огонь, воду и медные трубы прошел. Не утонул, не сгорел и застрял бы! (Подкатывается еще ближе, взволнованно дышит).

Лиса (в легкой панике): Даже не знаю, мон шер, мне надо подумать. С виду Вы, и правда, ничего. Симпатичный… Кстати, а сколько в Вас килокалорий?

Когда мучное – вредно

Лиса (потрогав Колобка лапой): Надо же! Какой мягкий! Будто только что из печи. И сколько же вам часов, месье?

Колобок (откатываясь в сторону): Ремарка про печь была лишней, мадемуазель. Мне от роду ровно пять дней.