– Но…
– Ничего противозаконного.
– Дело ваше.
– Джей?
– Да?
– Не хочешь сделать заявление о нанесении тебе телесных повреждений?
– Не хочу.
– Разве тебя не били? – Шенки указал на мои разбитые губы.
– Били. Для очистки совести.
– Чьей?
– Моей. Всегда легче подчиниться, когда на тебя оказывают физическое давление. Хотя бы чисто символическое.
– Это в довесок к заложникам?
– Что-то вроде этого.
– И какие были условия?
– Мне дали револьвер с тремя пулями и восемь часов времени. Я едва успел.
– Первая попытка провалилась.
– Оскар знал, что в «Белой розе» был разыгран спектакль. У него запись телефонного разговора, где мы обсуждали это.
– Откуда у него запись?
– Понятия не имею.
– Что потом?
– У меня оставался один патрон и час времени.
Я смял окурок в пепельнице. Вздохнул.
– Тогда я очень устал. Болела голова. Даже больше, чем сейчас. Я ничего не смог придумать. Поэтому просто решил повторить спектакль по тому же сценарию. И поднять вокруг этого как можно больше шума. Позвонил знакомому журналисту.
Шенки взглянул на газету, усмехнулся.
– Придется парню теперь писать, что я был убит не до конца.
– Вот и вся история. Мне она не очень понравилась. Особенно финал.
– С тобой хорошо обращались, – с упреком заметил следователь.
– Просто не люблю, когда меня запирают. Разве я не говорил, что временами со мной случаются приступы клаустрофобии?
– Ты забыл поставить нас в известность. Но на будущее учтем.
– Теперь я могу его забрать? – спросил шеф.
– Сделайте одолжение.
Там, за стенами, светило солнце. Розовое вечернее солнце. Мягкие дымчатые тени скользили по тротуарам.
Я вдохнул прохладный воздух, но не почувствовал никакого трепета. Видимо, я еще не успел должным образом возненавидеть тюрьму, чтобы в полной мере насладиться свободой.
– Джей…
– Да, сэр?
– Ты сказал там, что считаешь меня виновным в том, что тебе искалечили руку. Это правда?
– Да, сэр. Это правда. Я так считаю.
– Это хорошо. Значит, еще можешь огрызаться.
Господин Шенки направился от серых стен к неподвижно застывшей черной машине. Я двинулся следом за ним.
– Можешь отдохнуть месяц, – проговорил шеф,– потом я найду для тебя работу.
– Какую? – осторожно спросил я. – Где-нибудь в архиве с бумажками?
– Что ты имеешь против архивов?
– Слишком пыльно и душно.
– Проветришь.
– Там подвал!
– Там есть вентиляция.
– Сэр!
– В чем дело?
– Я хочу работать как прежде.
– Как же твоя рука?