Песчинка. Пустой мир

– Хорошо, – повторяет он и отходит. – Тогда после обеда?

Смотрю на него, одновременно вытирая руки о полотенце.

– Да.

Что он чувствует? О чем думает? Так и хотелось залезть ему в мозг и хорошенько там покопаться. Внешне ведь он остается равнодушным, я никак не могу разгадать его намерений. И разговоры наши сводятся только к одной теме – чертовому «ОК» и его происхождению. А не проще было бы просто устроить свою жизнь, имея то, что дано? Мы живы, у нас есть пища, крыша над головой, то есть условия для жизни не самые ужасные… Все это я обдумываю за обедом, но потом прихожу к выводу, что появление мужчины сделало меня слабой, уязвимой, а также слепой к обыденному. Из сильной женщины, от которой зависела жизнь ребенка и будущее, я превратилась в девочку-подростка, у которой гормоны играют и бунтуют. Глупо. А значит, пора брать себя в руки и делать то, что должна.

– Обещаешь, что все расскажешь? – спрашивает Оливия, слегка надув губки. Ей обидно, что мы не хотим брать ее с собой. Но так будет лучше. К тому же, она еще слаба.

– Конечно, обещаю, – расплываюсь в улыбке.

Оливия сидит на своей кровати в турецкой позе, а я держу ее за руки, примостившись рядом. Эти три ночи я спала с ней на одной кровати, ощущала ее тепло и представляла свою сестренку, если бы она осталась жива. Мои чувства к девочке намного сильнее, чем прежде. Я прекрасно осознаю, что кроме нее у меня нет никого роднее и ближе.

Целую ее в лоб и собираюсь уходить.

– Оставайся дома, хорошо? Мы с Кенни постараемся как можно быстрее вернуться и…

– Селена, дай мне, пожалуйста, планшет Джона. Хочу фотографии посмотреть. Я так по нему скучаю.

Застываю на месте, затем медленно перевожу взгляд на Кенни, ожидая помощи, но он стоит с таким видом, словно она стакан воды попросила. Сама не понимая, что делаю, отдаю девочке планшет. Но как только мы оказываемся на улице, начинаю бранить себя:

– Ну, почему я такая дура? Почему отдала планшет? Теперь она прочитает письмо Вайбера и узнает, что приходится ему дочерью, и убьет меня за то, что я ничего ей не сказала! – резко останавливаюсь и тычу в Кенни своим худым пальцем: – И ты меня не остановил!

– Селена, успокойся. – Стальным нервам Кенни можно позавидовать. Он правильную профессию выбрал. Уж с этим не поспорить. – Во-первых, дети не лезут в блокноты телефонов. Уверен, она исследует весь планшет, найдет игру, на которую я подсел и увлечется так, что время незаметно пролетит, батарея сядет, а девочка уснет.

– Ты ясновидящий? – язвительно говорю, сложив руки на груди.

– Оливия – ребенок!

– Она очень умный ребенок! И прожила одна-одинешенька в этом дерьме!

Мы идем к машине, и Кенни садится за руль. Мог бы мне дверцу, что ли, открыть по-джентельменски! Стою, притопывая правой ногой и чувствую себя полной идиоткой. Надо просто поговорить с ним и все решить раз и навсегда, тогда, возможно, количество противоречий во мне уменьшится, и я стану чувствовать себя лучше.

Боковое стекло опускается и Кенни смотрит на меня с улыбкой. Он веселый и беззаботный, как и взгляд из-под зеркальных очков.

– Ну, так мы едем?

Отбиваю ногой последний ритм, затем прыгаю на переднее сиденье.

– Едем.

Глава 25

Пока Кенни подключает генератор, я обследую все этажи института и прихожу к выводу, что эта работа не одного дня. Понятия не имею за что хвататься. Сейчас в моей голове такая каша, что желание узнать что-нибудь об «ОК-0108» отошло на второй план.

Иду по коридору самого последнего этажа. На мне медицинская маска, так как омерзительная благовония никуда не делась. Вспоминаю серо-голубые глаза, приятный голос, смуглое лицо… мягкие губы. Внезапно вздрагиваю, услышав шум. Звуковой сигнал лифта, наконец, отвлекает меня от мучительных воспоминаний. Створки лифта открываются, и наружу выходит Кенни. Я бы на его месте не рисковала и не садилась в лифт. Моё сердце предательски дрогнуло и громко застучало.

– Что-нибудь нашла? – как ни в чём ни бывало спрашивает он.

– Не знаю… – закусываю губу. – В том кабинете еще не была. Кенни, мы ничего здесь не найдем.

– А я говорю, найдем, – упрямо твердит он и велит следовать за ним.

Мы проводим в институте полдня. Я устала и начала беспокоиться об Оливии, но Кенни не прекращает поиски. Мы исследовали несколько кабинетов врачей, пересмотрели каждую папочку с пометкой «ОК». Кенни включал компьютеры и просматривал базы данных. «Если понадобится, то будем приходить сюда каждый божий день. Я уверен, что в таком огромном центре для нас есть новости», – говорил Кенни. Я лишь разводила руками, потому что он прав и сказать тут нечего.

Последний кабинет, который мы решаем обыскать, принадлежал главному врачу. Я уже перестала читать таблички на двери и запоминать фамилии. Это мне уже не по силам.