Девятый круг. Ада

Она и в самом деле расплакалась. Сергей почувствовал себя мерзавцем, издевающимся над ребёнком. И вдруг понял: несмотря на возраст, она же правда совсем девочка – по крайней мере, по сознанию.

– Ну, я поговорю с редактором, может, мы попробуем что-то такое написать. Как вас зовут? – с фальшивой участливостью спросил он.

– Маша.

«Маша! Ну конечно, Маша! – устало подумал Сергей. – А как ещё могут звать пророчицу Апокалипсиса. Да, она ведь и пешком откуда-то там пришла». Он нервно нарисовал в блокноте треугольник, тут же его замалевал и обратился к Маше, сцепив руки:

– Маша, а фамилия твоя как? – непроизвольно перешёл он на ты.

– Семёнова.

«Хоть не Иванова», – мельком подумал Сергей и записал девушку в блокнот.

– В школе учишься?

Она снова посмотрела на него с ужасом.

– Какая школа? Сейчас молиться надо, душу спасать! Я что, похожа на человека, который может заниматься пустяками в такое время?

– Нет-нет, совсем не похожа, – торопливо сказал Сергей, и это была первая искренняя фраза в разговоре. – Маша, видишь ли, я сейчас должен срочно дописать статью и бежать на интервью с… м-м… с губернатором! – Он представил себе, как бы засмеяли его девчонки, если бы слышали эти слова. – А ваше, бесспорно, очень важное сообщение, если редактор согласится, мы опубликуем.

– Вы мирской человек, – укоризненно сказала Маша. – Одумайтесь! Не о статьях и зарплате надо сейчас думать, а о спасении… Я могу не попасть сюда больше («Уже хорошо!» – облегчённо вздохнул Сергей), поэтому, если вы промолчите, вина за все беды падёт на вас. А губернатору тоже обязательно скажите, пусть срочно…

– Поверьте, он знает, что делать в такой ситуации! – заверил Сергей и вскочил. – Я забыл, мне надо срочно в… бухгалтерию. Машенька, всего доброго. Счастливой тебе дороги.

И Сергей ловко вывел Машу из офиса, а сам скрылся в бухгалтерии. Две девушки подняли глаза от бланков и удивлённо покосились на него.

– Спасаюсь! – Он развёл руками и пояснил: – Читательница. Особо буйно помешанная. Грозит концом света.

Девушки сочувственно улыбнулись. Прождав минут пятнадцать, развлекая бухгалтерш рассказом о пророчице Маше (те хохотали до упаду и напоили его кофе), Сергей осторожно вернулся в офис. Маши там уже не было.

– Уф! Бывает же… – Он подошёл к огромной карте области, висевшей на стене. – Бердеевка…

Он поискал село вокруг города: вряд ли Маша пришла пешком из какой-нибудь Тмутаракани – если, конечно, не наврала. Но среди пригородов никакой Бердеевки не оказалось. Сверившись с содержанием, Сергей нашёл её и присвистнул – до города от неё было километров пятьдесят.

– Врёт, – решил Сергей, но всё же пожалел, что хотя бы не предложил Маше чаю.

Кое-как достучав статью, он собрался домой.

Снег был повсюду. Он валил с неба, словно там, наверху, кто-то сбрасывал целые сугробы на землю. К остановке он пробирался чуть не по колено в снегу. Прождав двадцать минут, он так и не увидел своего автобуса, да и никакого другого: транспорт ходил из рук вон плохо. Сергей выкурил третью сигарету и пошёл пешком.

Попав наконец в квартиру, он был в снегу с капюшона до ботинок. Лерка, похоже, унеслась на свидание. Сергей рассеянно подумал, что их у неё слишком много, привычно поставил воду на пельмени, с удовольствием отметил появление нового тюбика зубной пасты в ванной и потому совершенно не удивился отсутствию хлеба.

После миски пельменей он полез в кладовку – в квартире было холодно, а хозяйка говорила, что у неё есть поролон; отвёртка тоже нашлась, между бутылкой уксуса и вязаными носками. Поражаясь своей домовитости, он под бормотание телевизора начал затыкать окна в комнате.

– В ближайшие две недели по вине циклона с Атлантического океана в центральном регионе потепление так и не наступит, и средняя температура воздуха в начале августа ожидается десять градусов ниже нуля, – сообщила дикторша из прогноза погоды, глянцево улыбаясь.

Сколько?! Сергей обернулся к телевизору (девушка уже рекламировала капли от насморка), оступился, табуретка грозно качнулась, и он, ловя руками воздух, полетел на пол. Морщась и костеря синоптиков, снег и табуретку, он обнаружил, что не только набил синяк на ноге, но и ухитрился задеть отвёрткой обои, и теперь приличный кусок белой бумаги в блёстках болтался, наполовину оторванный, у балконной двери. Сергей вновь высказал всё, что он думает об отвёртке, обоях и ещё раз о снеге, и побрёл за клеем, надеясь, что за шторами следов падения никто не заметит. Он уже намазал было край бумаги, как вдруг заметил что-то между бетонной стеной и обоями. Сперва подумал, что ему показалось, но всё же осторожно просунул руку и вытащил конверт. Обыкновенный, без марок и надписей. Запечатанный. «Оригинальное место для заначки», – усмехнулся Сергей и без колебаний оторвал край фотографии.

Всё его профессиональное и человеческое любопытство вспыхнуло так, что у него дрогнули руки, когда он доставал их из конверта. Увы, там не оказалось губернатора в бане, хлещущего водку и лапающего пару-тройку девчонок. По большому счёту, было вообще непонятно, зачем снимки понадобилось столь добросовестно прятать.

Глядя на фотографии, Сергей сначала не мог понять, что в них не так, но вскоре заметил: девушка на всех была с завязанными глазами. Или девочка: он не мог точно сказать из-за её крайней, почти фантастической худобы и крохотного роста – судя по тому, каким огромным по сравнению с ней казалось кресло. Она сидела на его ручке в одном красном полотенце – и с ярко-алой повязкой на глазах. Её сняли крупным планом, так, что виднелись капельки на коже. У девушки были пышные светлые волосы до плеч и личико с такими изящными скулами, что впору ей рекламировать пудру и тональный крем. На тоненьком, детском пальце – массивное серебряное кольцо с чёрным камнем. На другой фотографии она улыбалась из ванны – над толстым слоем пены. На третьей уже красовалась в чёрном вечернем платье с голой спиной, с бокалом шампанского и каким-то парнем в пиджаке, стоящим вполоборота к объективу так, что лица не было видно. Тот же красный шарфик на глазах. На четвёртой – улыбалась из-под шёлкового одеяла. А на пятой был мужчина с обнажённым торсом и светлыми волосами, собранными в хвост; он стоял в вечернем свете в профиль к окну. Его глаза скрывал всё тот же алый шарф.

И больше ничего. Довольно невинно. Сергей недоумённо пожал плечами. Он ещё раз повертел снимки в руках и заметил надпись очень мелким почерком – на том, где девушка была в ванне: «Хочешь знать, кто меня фотографировал?» Сергей помедлил секунду и убрал снимки себе в сумку.

Заканчивая возню с окнами, он замер, нахмурившись, и кинулся к сумке. Достал фотографии, нашёл мужчину с завязанными глазами и, присмотревшись, кивнул сам себе. Так и есть: шторы на снимке были точно такими же, как те, что висели в комнате.

Вечером пришёл Макс, как всегда небритый и лохматый, но запах его одеколона проник в квартиру ещё от лифта. Сергей познакомился с ним пару лет назад, когда приехал в город после армии и, поступив на журфак, устроился в местную газету – в одну из тех, куда юношей брали, почти не глядя на опыт работы, хотя бы ради того, чтобы разбавить женский коллектив. Попав на первую в своей жизни пресс-конференцию, он чуть не сшиб камеру оператора с местного телевидения, а потому сначала узнал цену камеры, а уж затем – имя будущего друга. Столкнувшись ещё пару раз, они решили выпить вместе. Словом, уже два года Макс был лучшим – да что там, и единственным – другом Сергея. Лерка на него одно время поглядывала с интересом, и даже, кажется, у них была коротенькая интрижка за спиной Кати, но Сергей об этом старался не задумываться – мало ли с кем крутила его сестра, главное, что держались они в присутствии друг друга непринуждённо и в меру иронично.

Макс жаловался: на тупость девчонок, с которыми работает («она двух слов связать не может, а я стою, как дурак, с включённой камерой»), на начальницу («именно я, и никто другой, вкалываю уже третье воскресенье подряд»), на снег («с ума все из-за него посходили») и на подругу («она думает, что мне самому по приколу работать в выходной»). Он вёл не к тому, что у него тяжёлая жизнь, а к тому, что нужно срочно расслабиться в баре.

По засыпанному снегом городу автобус полз до центра полчаса вместо обычных семи минут. За бутылкой пива Сергей, которому надоели жалобы приятеля, рассказал о визите пророчицы Маши. Макс пустился в философию.

– До чего заштамповано сознание наших людей! Вот смотри: ну, выпал снег в июле. Аномалия? Аномалия. Но чего сразу орать про конец света? Между прочим, в истории человечества случались сотни таких аномалий, и ничего.

– Ага, и среди них – Всемирный потоп, – напомнил Сергей.

– Таких катаклизмов – единицы. И все они случились до нашей эры. А таких вот несезонных явлений было пруд пруди. Но всегда, во все времена, находились такие вот психи, как эта твоя девчонка, каркающие про Апокалипсис и покаяние. Хотя обычно пророки – дряхлые старики, которым больше нечего делать. Кстати, вчера Катька вычитала, что в Смутное время у нас два года подряд снег выпадал в августе. Ну, тогда, конечно, было не очень клёво, голод и все дела, но никакого конца света не произошло. Нужно же, в конце концов, разнообразие…

– Классное разнообразие, – фыркнул Сергей. – Весь август промёрзнем и проторчим в пробках, а к ноябрю всё растает, и будем месить грязь и жариться, когда дадут отопление при плюсе на улице – спорим на текилу? Да, и все тут же опять завопят, что скоро конец света: зима-то бесснежная будет…

– Вот я и говорю: сознание заштамповано, – авторитетно заявил Макс и пошёл заказать ещё пива.

В баре набралось много народу, все столики и большинство мест у стойки были заняты – давал знать о себе вечер пятницы. Дружеские компании, парочки, женщины средних лет, решившие расслабиться после трудовой недели. Уставшая официантка сновала меж столиков, пухленькая девушка в окружении подруг громко сомневалась, стоит ли заказывать пирожное, мужчина в выцветшем свитере пил пустой чай в одиночестве, но с блаженным выражением на лице… В очередной раз открылась дверь, по ногам пахнуло холодом с улицы, и Сергей машинально бросил взгляд в ту сторону. Сладостно-лёгкое опьянение как ураганом унесло. Вернулся Макс с пивом.

– А барменша тут ничего…

– Спрячь меня! – попросил Сергей, тоскливо глядя на вход.

Макс озадаченно посмотрел на друга и обернулся.

– Ты что?

– Там эта… Маша. Пророчица, – простонал Сергей. Ну что ей не топалось в свою Бердеевку? Долго ведь идти, лучше б заранее. А может, ей просто надо было денег дать на автобус?

– Ух ты! Наверное, будет весело, – обрадовался Макс. – Ничего себе! Она гналась за тобой аж досюда? Если девочка по своей привычке притопала пешком, она порядком промёрзла. Ну что тебе сказать, цени такую преданность!

– Хватит скалиться! – Сергей настороженно следил за знакомой фигурой. Маша встала посреди бара, осматриваясь. Появилась лицемерная мыслишка, что она могла просто зайти перекусить.

– Послушайте! – крикнула она. Из-за громкой музыки на неё сперва почти не обратили внимания: мало ли кто и что кричит знакомым. Сергей же подумал: началось. Макс тоже это понял и смотрел на Машу вполоборота с видом зрителя, полгода ждавшего премьеры. Казалось, он вот-вот зааплодирует.

Но посетители бара ещё не поняли, что спектакль начался: они ели, пили, шутили, и Маша, совсем побледневшая, вновь призвала:

– Да послушайте вы!

– Убавьте музыку! – попросила она барменшу. Та что-то ответила, видно, огрызнулась, и Маша решила спасти её грешную душу. Вот тогда всё больше голов начали поворачиваться в её сторону.

– Вы одержимы! Это бес вам велит не делать тише сейчас, когда это надо людям!