Девятый круг. Ада

Роман, вздохнув, сел на кровать и спрятал лицо в ладонях. Он не менял позы довольно долго, и Лерка, не выдержав, приблизилась и нежно провела рукой по его густым светлым волосам.

– Да что с тобой?

Роман покачал головой, отнял руки от лица и, притянув Лерку к себе, поцеловал. Затем откинул одеяло с кровати.

– Поздно совсем. Давай спать.

Убаюканная теплом мужских рук, Лерка уснула мгновенно. Но через пару часов, выпав из одного сна и не успев попасть в другой, проснулась. Романа рядом не было.

В глухой тишине дома, за стеной, Лерка различила еле слышное движение, похожее на царапание. Слегка встревоженная, она закуталась в одеяло и вышла в сени.

Роман сидел на пороге чулана. Перед ним стояла бутылка коньяка. Рюмки рядом не было, но, похоже, ему это не мешало. Над головой Романа серую дверь чулана кокетливо обрамлял красный муаровый шарфик. Лерка удивилась, что не заметила такой неуместный элемент декора сразу, когда пришла. Она с недоумением, переходящим в испуг, наблюдала, как её новый парень кухонным ножом вырезает на дверном косяке восьмиконечный крест.

Он поднял на неё глаза и, вздохнув так, будто получил сообщение, что всю оставшуюся жизнь ему без выходных грузить вагоны, отложил нож и отхлебнул из бутылки.

Некоторое время оба молчали. Наконец Лерка, чувствуя, что замерзает в продуваемых сенях, ровным тоном сказала:

– Может, объяснишь.

Роман обречённо взглянул на неё.

– Не отпускает, – выдохнул он и сделал ещё глоток. – До сих пор не отпускает.

– Что не отпускает? – не поняла Лерка.

Роман глазами указал вверх.

– Это же не ты сделала?

Через пару секунд до Лерки дошло, что он имеет в виду шарфик.

– Нет, конечно, – фыркнула она.

Роман кивнул.

– Вот и я так думаю, – сказал он и надолго припал к коньяку. – Говорю же: не отпускает…

Лерке стало страшно. В конце концов, что она знает о хозяйкином сыне? Несколько десятков сообщений да пара не слишком шикарных ужинов. А может, он сумасшедший… и сбежал не из церкви, а из психушки?

– Почему ты сидишь здесь? Холодно же.

– Холодно – это ещё не беда, – сиплым от алкоголя голосом сообщил Роман. Вдруг он резко встал на ноги, сорвал шарфик с косяка, плюхнулся обратно на порог и принялся яростно резать тонкую ткань на кусочки. Лерка, распахнув глаза, с нарастающим страхом наблюдала, как старые доски усеиваются алыми клочками.

– А что в чулане? – Она думала, что сможет вывести разговор в нормальное русло. Но Роман встретил её вопрос смехом, перешедшим в заунывный стон.

– Иди да посмотри, – вздохнул он тяжелее прежнего. Лерка перешагнула через бутылку, его колено и оказалась в узком помещении, по которому блуждали сильные запахи трав, пыли и ветхости. Лампочки здесь не было, в чулан падали лучи света из сеней. Лерка разглядела верёвки, на которых скорчились пучки трав, пару сундуков из тех, что чаще увидишь в кино, чем в жизни, корзины…

– Душица с прошлого года, что ли, осталась? – спросила она.

– Если бы… – ответил Роман за её спиной; слышно было, как забулькало в бутылке.

Лерка пожала плечами, протянула руку к одному из пучков – и тот медленно закачался, не дождавшись её прикосновения. Она застыла, ничего не понимая. Ей стало страшно.

– Рома! – жалобно крикнула она, повинуясь детскому желанию: пусть он войдёт и уведёт её отсюда за руку. Будто в ответ на звук её голоса, в дальнем углу чулана что-то зашуршало, и паралич первого шока спал с Лерки. Отведя наконец взгляд от мерно раскачивавшегося пучка, она посмотрела в ту сторону. На долю секунды ей показалось, что она увидела кого-то за сундуками. Лерка готова была завопить, но тут Роман обернулся через плечо.

– Ну что, много интересного нашла?

За сундуками, конечно, никого не было, и пучок душицы – или что бы там ни сохло – висел неподвижно. Под бешеный стук сердца Лерка вышла из чулана, где её неожиданно крепко обнял Роман.

– Лерок, прости. Пожалуйста, прости. Ты замечательная, правда. Я думал, всё у нас может получиться, вытащишь ты меня, но… мой случай, похоже, совсем запущенный. Прости ещё раз. Ты только не думай, что я с тобой так хотел, на одну ночь, очень тебя прошу, даже в голову ничего подобного не бери. Честное слово: в мыслях не было! Просто… это сложно объяснить…

Пьяный Роман продолжал бессвязно оправдываться. Лерка рассеянно гладила его по волосам, машинально приговаривала, что всё будет хорошо. А сама думала, что никогда больше не придёт в этот дом. И тараканы в голове Романа слишком буйные, и она не знает, как вести себя в неадекватных ситуациях… И то, что, возможно, мелькнуло в глубине чулана, смотрело на неё слишком недобро.

– Привет, что ты делаешь сегодня вечером?

Бархатистый женский голос в трубке. Всё ещё не пришедший в себя после надписи, мелькнувшей на мониторе, Сергей уточнил:

– Эээ… Вы куда звоните?

– Сергей? Тот, который у перехода? Ну, помнишь? Я, кажется, тогда не сказала – меня зовут Ада. Не узнал? Не важно. Слушай, у меня мало времени, но я хочу кое-что тебе показать. Значит, давай у памятника этому… как его… Скобелеву… или Кутузову… ну, на коне который… а, Георгию Победоносцу! В семь, договорились?

– Ада… – Сами собой вспомнились холодные ладони на его закрытых глазах. – Ну… наверное…

Собеседница истолковала его задумчивое мычание весьма однозначно:

– Вот и отлично! Смотри не опаздывай, в семь у нас уже автобус!

Сергей слушал короткие гудки секунд десять, прежде чем осознал, что разговор окончен. Его ждут сегодня в семь. На автобус. Чёрт знает какой. И куда он идёт. И зачем.

«Больная какая-то!» – сердито подумал он, закуривая. Делать ему больше нечего, как в мороз ехать куда-то с малознакомой замужней женщиной! У него, между прочим, дела, и отоспаться надо, и…

Без пяти семь он подошёл к памятнику «на коне».

Ада уже ждала его. И снова Сергей поразился, до чего она крошечная, почти игрушечная. Где она берёт одежду такого размера – в детских магазинах? Но из-под объёмного капюшона чернели глаза – не просто взрослые: древние… Очень жёсткие глаза, подумалось вдруг ему.

– Не вздумай спрашивать меня, куда мы едем! – попросила Ада, подходя к нему и забирая его ладонь в кожаной перчатке в свою, неприкрытую, а затем негромко добавила:

– Привет.

Было в её руке – или в глазах? – что-то, лишающее собственной воли. Сергей с интересом ждал продолжения, превратившись в самого покорного зрителя. И вот в следующее мгновение подошёл автобус. Взглянув на номер, Сергей оторопел.

– Это же пригородный!

– Ну да. А ты какой хотел, сразу междугородный? Не спешите, молодой человек, мы только познакомились. – И Ада спокойно, но настойчиво затолкала его в фыркающий и трясущийся пазик.

Сергея этот незапланированный выезд из города очень тревожил. Но было в Аде что-то такое, от чего почти подсознательно ему хотелось ехать с ней; даже сейчас, положив голову на жёсткое сиденье пазика, он вдыхал аромат её духов, и ему казалось, что это запах какого-то другого мира, где девушки не просят вынести мусор и где нет тоскливого чувства привыкания… Он не знал об Аде ничего и ещё, пожалуй, не мог чётко сказать, зачем идёт за ней, но его будоражила новизна ощущений.

У Сергея было много вопросов, но… Он очнулся от того, что Ада трясла его за плечи, – оказалось, задремал, хоть и не мог понять, как это получилось. В автобусе уже никого не было, и водитель прикрикнул, чтоб они поторапливались. Сергей машинально обругал его и вышел на улицу.