Оценить:
 Рейтинг: 0

Вираж судьбы

Год написания книги
2020
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 13 >>
На страницу:
3 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Дни пролетали на одном дыхании. Незнакомец становился все ближе. Дружба превращалась в роман. Как трогательно и нежно, оказывается, можно дружить! Не видя друг друга. Не слыша. Не прикасаясь!

«Привет, мистер Икс!

Как же ты решился написать свою боль посторонней персоне? Я бы никогда так не смогла. Твои чувства меня зацепили. Захотелось с тобой поговорить. Мало кто из обычных людей страдает, что живет бессмысленно. Ты необычный. Ты странный. И загадочный. Женщины падки на загадочных мужчин. Я не исключение, как видишь. Мы все живем в рамках. Законы, социум, товарно-денежная форма жизни определяет судьбы. Моя жизнь меня тоже во многом не устраивает, ну и что?! Я замужем уже десять лет. И конечно многое в наших отношениях побледнело. Мы живем как родственники. Ничего нет ужасного в твоей ситуации. Ты не любишь жену. Но кто знает, что такое любовь?! Ученые доказали, что в мозге выделяется коктейль гормонов, человек впадает в эйфорию, близкую к наркоманскому кайфу, и это называет любовью. Химия! И только».

Она нырнула с головой в океан Его жизни, сомнений, раздумий. В реальности редко удается приблизиться к кому-то настолько. С Антоном некогда даже поговорить. Он все время на работе. Постоянно занят делами. Добывает ей счастье. Мужу не до нее.

Сегодня Она увидит Его! Своего наперстника и друга! Сердце холодеет, проваливается в желудок от мысли, что несколько плоских фотографий превратятся сейчас в объемного живого человека. Близкого. Важного. Знакомого до боли незнакомца! Сейчас. Через сорок минут вечности ее ждет восхитительное мгновение безумия.

Она оставила машину, идет по узкому тротуару, нырнула в переход. Так быстрее.

«Привет, милая Зайчонка!

Спасибо тебе. Не могу точно выразить, за что. Я глубоко тебе благодарен. Еще неделю назад мне хотелось умереть. А сегодня я отчаянно цепляюсь за жизнь. Наркоманский кайф. Наверное. Когда-то это со мной было. Но вот иссякли гормоны, я трезв как стеклышко. И жизнь потеряла смысл. Я робот в системе. И все мы роботы. Тебе от этого не мерзко? Жена думает, что я много работаю. Но я прячусь. От нее, от себя, от всех. Я не могу собрать себя в единое целое существо. Меня раздирают страхи. Я боюсь смерти, и жизни. Я хотел добыть счастье для нас с женой. А на самом деле стал тупым мусорщиком, постоянно разгребаю помойку проблем.»

Строчки из его писем пронизывают сознание. Вихри реплик. Признаний. Прикосновений. Словами можно было гладить, щекотать, пощипывать, а потом хохотать, прижавшись друг к другу. Мысленно. Виртуально. Но так ощутимо!

Она писала длинные письма. Про себя. Как влюблялась, разочаровывалась, мечтала. Про Антона. Как он когда-то поразил талантом, умом, уверенностью, страстью к жизни. А как красиво сделал предложение! Но с годами образовалась глухая стена. Не пробиться. Да и не хочется уже.

«Зайчонок, привет!

Ты не поверишь, но я плакал, когда читал твое последнее письмо. Девочка моя нежная. Как я счастлив, что ты есть! Нам нельзя пока встречаться. Давай немного еще побудем здесь Иначе  рискуем повредить тонкую грань доверия. Хотя так безумно хочется».

Она протискивается по левой стороне вялой гусеницы-эскалатора! Сквозь толпу, шум, сквозь прошлое! Улыбнулась. Вспомнила, как рассказала Ему про первый поцелуй с одноклассником. Он тогда искренне смеялся. Она не слышала. Она чувствовала его смешинки на губах. И до боли стискивало желание броситься к нему сейчас – прямо среди ночи взять такси и ехать, очертя голову, в другую жизнь, другую судьбу! К Нему! Навсегда!

Она примчалась. Свежая, взволнованная, распаленная ожиданием, с прохладными губами, светящимся лицом. В озерах-глазах надежда на счастье.

Последнее препятствие – стекло дверей! Ее ждут. Да, мужчина за столиком. Да, у аквариума. Да, вон там.

Он здесь. Он ее ждет!

Выпорхнула из пальто, сбросив его с себя как последний груз сомнений. Аромат любимых духов, как последний вдох кислорода, стук молотков в груди, как последний трепет жизни, сумочка в руках, как спасательный круг, который все равно не спасет.

Прыжок в пропасть.

Он сидит спиной. Невыносимо близкий и странно чужой. Профиль усталого лица. Анфас. Корпус. Что-то знакомое в повороте…

«Антон?! Ты как здесь? А я…»

Вспышка отрезвляющей реальности! Обман зрения?

Вираж судьбы.

В парке

Каждый день я бываю в старом городском парке. Иду по извитой тропинке, погружаясь в царство шелеста и шорохов. В гуще столетних великанов прячется сокровище – большой звенящий фонтан. Он еще скрыт толстыми стволами старых тополей и пушистыми шапками кленов, а я уже улыбаюсь ему, как давнему другу.

С замиранием сердца приближаюсь, с нетерпением вглядываюсь в изящные очертания мраморного фокусника, покорившего водяную стихию и выдрессировавшего ее, как собачку. Торжественное волшебство шипящего бурления, обрамленного в камень, покрытого в некоторых местах зеленым мхом, завораживает, захватывает в искрящийся плен. В душе таится надежда, что стремительные струи воды, неустанно разбиваясь и снова вырастая из недр сокровищницы, угадают мои сомнения, нашепчут ласковые слова, вселяющие надежду. Они-то знают, что такое взлететь, а потом разбиться вдребезги. Они понимают, что, сорвавшись в пропасть, трудно найти в себе уверенность и силы для нового полета вверх.

Бреду сквозь манящую зелень, улыбаюсь бродяге-ветру. Это тоже мой старый друг. Осенью настроение у него портится, накрывает депрессия, как и меня. Мы часто спорим, философствуем о вечности. Он говорит, что свобода важнее истины. А я убеждаю его, что он не прав. Ведь истина вечна, а свобода нет: ее легко потерять. А ветер снисходительно ерошит мне волосы в ответ, приятно обволакивает лицо и смеется:

– Что ты можешь вообще знать о свободе?

Конечно ничего, он прав. Зато о вечности я теперь знаю все…

– Привет, ветерок дорогой.

Возле фонтана в тени ароматной липы скромно ютится пожилая мадмуазель – деревянная скамейка с кованой ажурной спинкой. Она не терпит назойливых голубей и обожает дождь. Потому что в дождь ее никто не беспокоит. Она привыкла к одиночеству. Как и я.

– Доброго дня, милая леди! Позвольте предложить мое общество на сегодня? – говорю я.

Перемещаюсь на скамейку, с наслаждением обнаруживая, что она нагрета рассеянными лучами солнца. С удовольствием делаю старой знакомой мысленный комплимент и впитываю ее тепло. Скамейка в ответ скрипит облупленными ребрами.

– И я очень рада, и вам здоровья.

Любуюсь фонтаном, привычно восхищаюсь чудным танцем его бриллиантовых россыпей. Странно: "Здесь" все так же, как и "Там". Только никуда не надо торопиться. Можно позволить себе быть сейчас, а не потом, именно потому, что тебя нет. Вечность прекрасна и спокойна, она гораздо терпимее к нам, чем мы к ней. Жаль, что это понимаешь, когда уже не важно, понимаешь или нет!

Скамейка подслушивает мои мысли. Я знаю, она молчит из деликатности, чтобы не нарушать тонкого равновесия давней дружбы. Она понимает, почему я торчу здесь каждый день. Другие на моем месте уже давно бы созерцательно мерцали бестелесным умиротворением. А я все никак не оторвусь от себя, все рефлексирую…

Есть ли моя вина в том, что я Здесь? И кто вообще может быть виноват?! Грузовик, вылетевший на встречную полосу и злодейка-судьба? А может снегопад и гололед? Какая разница теперь?! Я Здесь. А они Там. Мои родные солнышки: жена и дочка.

Закон «границы» между «Здесь» и «Там» не имеет поправок. Поэтому я каждый день жду их в парке у фонтана, чтобы быть рядом, даже когда не могу «быть».

Мгновения уютного ожидания взрываются счастьем. Я вижу моих родных девчонок…  Они неторопливо гуляют по дорожке, усыпанной сосновыми иглами. Аня поправляет дочке платье и целует в пухлую щечку. Ксюшка облюбовала скамейку с ажурной спинкой и зовет голубей: "Цып, цып, цып!" Голуби не обращают внимания на детскую фамильярность, самомнение отступает на второй план, когда нежиданно наклевывается бесплатный завтрак. Ксюша отщипывает теплый мякиш от батона и швыряет в гущу птиц. Я любуюсь ей, не в силах вдохнуть. Последнюю порцию угощения утащил юркий воробей. Ксюшка смеется над его трусливым маневром, достает маленький кошелек с монетками и несется к фонтану. Тот гостеприимно хлещет юными брызгами в небо, приветствуя малышку. Ксюша бросает  заветные кругляши один за одним в глубины блестящих иллюзий. Это ее подарок мечте, неосознанной детской надежде, что мир чудесен, наполнен счастьем и с упоением показывает фокусы, ожидая восторженных рукоплесканий.

Я уже рядом. Могу гладить их, обнимать, кричать беззвучно, что я их люблю… Нет, со мной что-то не так. Я не должен ничего этого чувствовать. Я как будто размазан по бронированному стеклу, которое без предупреждения выросло прямо перед носом и отделило меня от самого себя. И почему эта граница так издевательски прозрачна и садистски неосязаема?!

Ксюша протягивает ко мне руки, как будто хочет обнять, пробегает по моей щеке пальчиками и спрашивает:

– Ты здесь?

– Нет, солнышко, меня нет… – улыбаюсь я Ксюшке.

– Ты здесь! Сейчас я тебя найду! – дочурка заглядывает под скамейку, потом исследует каждое дерево сверху до низу, обходя его вокруг.

Аня молчит, стараясь дышать глубже и не плакать. Я провожу рукой по волосам любимой, вдыхаю легкий нежный аромат. Шепчу на ушко, как раньше: «Ты моя любовь». Она оборачивается и шепчет, как раньше: «Я знаю». Я так мало успел подарить им любви. Моим солнышкам, Анютке и Ксюшке.

Притих бродяга-ветер, погрузился в задумчивость фокусник-фонтан, поникли в сочувствии великаны-деревья, деликатно отвернулась мадмуазель-скамейка.

Как Бог даст

Инна забыла, что там за окнами. Время суток, дату, время года. Она лежала на продавленной кровати в углу палаты. Ее соседка деликатно молчала, с трудом сдерживая поток слов, накопившийся за время отсутствия Инны. Очередь на УЗИ в отделении патологии роддома собиралась обычно еще с утра и тянулась до обеда. Инна пришла после УЗИ и рухнула на постель, не обратив внимания на остывший борщ и котлеты, заботливо поставленные соседкой на ее тумбочку. Уже месяц Инна сохраняла свою долгожданную беременность. Угроза выкидыша постоянно висела дамокловым мечом над каждым часом нелепого пустого существования. Круглосуточно бродить в казенной ночной рубашке, халате и тапочках по бетонной коробке и ждать участи оказалось вовсе не тем светлым праздником и счастьем, которого ждала Инна еще пару месяцев назад.

Она вышла замуж в двадцать. Слишком рано – твердили все вокруг. Но кто же слушает всех, когда на свете существует только он – единственный и драгоценный! Однокурсник Боря был не по годам самостоятельным, параллельно учебе работал в иностранной компании и проявлял интерес к карьерному росту. Молодая семья смогла себе позволить свадьбу в ресторане, путешествие на родину Эгейской цивилизации и даже съемную однушку в паре остановок метро от университета. Под крики "Горько!" молодым желали много детей и много денег. Но с детьми возникли сложности. Несколько лет не было их и все тут. Врачи разводили руками – причин по части здоровья не обнаруживалось. Борька предложил съездить в Киев в Лавру к святым мощам. Инна часто вспоминала потом, как жарко молилась маленькому Вифлеемскому младенцу Иоанну в узеньком пространстве пещеры, как потом случайный священник, продававший свечи в церковной лавке, вышел и благословил ее, и обещал непременно сына. Все было как сон. Но в то же время это была более явь, чем обычная реальность.

– Инн, ты борща-то поела бы, а? – решилась нарушить молчание соседка Оля.

– Потом, – не желая обижать добрую соседку, промычала Инна. Сил повернуться, рассказать, поделиться она в себе не находила.
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 13 >>
На страницу:
3 из 13