Учитель из будущего

– Да, энеке. Если бы не ты меня так вырастила, может, стал бы я разбойником, – засмеялся Кенжебек. – Ведь ата всегда хотел, чтобы я стал воином. – подшучивая, взглянул на отца.

Ужин с разговорами продолжался еще долго, и Дуйшен подумал, что здесь без книг, телевизора и интернета вечера коротаются, видимо, только таким образом.

В первую ночь своего пребывания в 1720 году Дуйшен долго не мог заснуть, припоминая все детали того, что с ним приключилось за день.

Он стал вспоминать весь свой день, начиная с того, как проснулся у себя дома в Бишкеке, затем как с родителями приехал в Токмак, и как потом поехал к Буране и почувствовал странную силу внутри древней башни. Ему до сих пор едва верилось в происходящее. А может быть все это хорошо спланированный розыгрыш его друзей? Вряд ли, каменная лестница, недобрые намерения разбойников и их оружие, это селение и убранство юрты – все было настоящим. Но как такое возможно?! Ох, уж эта Бурана! Как теперь возвратиться домой? Родители беспокоиться будут, искать.

Сначала Дуйшен решил вернуться к Буране и попробовать повторить все то же самое, в надежде попасть снова в свое время. Однако, что-то подсказывало ему, что это должно быть не так просто. Попробовать, конечно же, как-нибудь нужно. Но если уж это случилось, то почему бы не посмотреть, как здесь все устроено, и что из этого можно сделать полезного. Если он действительно попал в прошлое, то у него открываются интересные возможности – те самые, о которых он фантазировал. А что если получится? Что если он сможет изменить тут все? Попробовать стоило.

Значит, 1720 год, если верить Кенжебеку. Дуйшен начал вспоминать, что ему известно об этой исторической эпохе. Эх, знал бы, что такое может случиться, хорошенько бы подготовился и изучил этот период в деталях. Теперь же придется вспоминать хотя бы примерно.

Первое, что вспомнил – любимый кыргызский фильм «Потомок белого барса». Должно быть примерно это время. Постоянный голод и бедность народа, раздробенность племен, частые разрушительные набеги джунгаров, которых тут называют ойротами. Что еще? Кыргызы еще не присоединились к России. Первое посольство, вроде бы, должно быть во времена Екатерины Второй, а это еще лет пятьдесят. Сейчас же время Петра Первого. Да, точно. Что известно об этом времени? Заканчивается война со Швецией, которая длилась с 1700 по 1721 год, вспомнил учитель школьную программу истории, и перед его глазами возникли образы императора Петра – высокого и энергичного реформатора и модернизатора России, запечатленного на картинах того времени в темно-зеленом мундире Преображенского полка. Что он сделал? «Прорубил окно в Европу» и построил город Санкт-Петербург. Дальше Полтавская битва, пушки и ружья с Демидовских заводов на Урале. Винтовок, стреляющих гильзовыми патронами, еще не изобрели. Дульнозарядные ружья заряжались очень долго, и эффективность стрельбы из огнестрельного оружия была еще небольшой. Вот здесь можно было бы внедрить кое-какие инновации, подумал Дуйшен, вспомнив, что не зря интересовался историей огнестрельного оружия.

Так, возвращаясь к Петру: еще он сбрил бороды боярам и превратил Россию в страну европейского типа, завез Западные технологии, а именно голландские. Точно, сейчас Голландия на пике своего развития, вспомнил Дуйшен уже экономическую историю. Голландская Ост-Индская компания зарабатывает огромные деньги на торговле пряностями. Привозит их из Азии и с большой прибылью перепродает на рынках Европы. Цены на пряности в Европе очень высокие, почти на вес золота, – как-то надо бы этим воспользоваться. Голландцы же отобрали этот доходный бизнес у португальцев лет сто назад, и отобрали благодаря своему мощному флоту, который тогда превосходил даже британский флот, судя по трем англо-голландским войнам, в которых одерживали верх последние. Голландцы пока еще самая богатая и процветающая нация в мире, но англичане их скоро догонят, они уже наращивают свой военно-морской флот. Лет через 50 уже англичане начнут преобладать и уже всерьез возьмутся за морскую торговлю с Азией и Карибским регионом, завозя туда рабов из Африки.

А что в Азии? Дуйшен хорошо не помнил азиатскую историю этого периода – вроде не было ничего особо примечательного. Ну, Китай, который изобрел порох и бумагу, но замкнулся в себе и не стал развивать науку и технологии как в Европе. Дуйшен даже не вспомнил, что там за династия была в это время, да и не важно. Так, далее, Индия. Вроде бы время Империи Великих Моголов. Тоже ничего особенного, отстают от Европы, смесь мусульманской и индуистской культур. Но богатая страна за счет интенсивной торговли. Гоа, что интересно, уже вроде принадлежит португальцам. Ирана еще нет, там Персия с какой-то очередной династией. Тоже технологически отстают. Далее Османская Турция – извечный противник России за Черное море. Очень хорошее географическое положение для торговли и процветания, но все равно отстает в развитии от Европы, хотя находится у нее же под боком.

А что здесь в Кыргызстане и Средней Азии?

По Кыргызстану очень мало сведений. Не было государственности, нет четких письменных источников. Народ раздроблен, и этим пользуются внешние враги – джунгары и какие-то ханства на территории современного Узбекистана, вроде бы Кокандское и Бухарское. Или Кокандского еще не было, не мог вспомнить Дуйшен. Единственное, что он знал точно, что территория Ферганской долины была заселена вперемешку и кыргызами, и таджиками, и узбеками, которые только недавно начали формироваться как нация. Или уже сформировались? Большую роль в этом регионе играли кыпчаки, которые позднее стали узбеками, хотя вначале там было много кыргызов, подумал Дуйшен, вспомнив старые фотографии более позднего периода, где в узбекских городах были изображены люди вперемешку в тюбетейках и кыргызских калпаках.

А что на севере? Казахские племена, тоже разрознены и тоже страдают от джунгар, вспомнил Дуйшен фильм «Кочевник». С казахами нет определенности – иногда дружба, иногда война. Впрочем, как и со своими же кыргызскими племенами – все крупные племена сарыбагышы, солто, саяки, бугу и все остальные не просто не дружат, а даже часто воюют друг с другом, нападают, угоняют скот, людей – ничего не изменилось со времен Чингисхана, вспомнил Дуйшен книгу «Жестокий век» о межплеменных распрях монголов. Сильная отсталость и раздробленность, в то время, как в Европе идет бурное развитие: географические открытия, Галилей, Коперник, Ньютон, прорывы в науке и технологиях, эпоха Просвещения. И все это толкает вперед военную науку, завоевания, колониализм и вместе с этим экономическое развитие Европы.

Вовремя Пётр Первый прорубил окно в Европу. Надо бы что-то подобное осуществить и здесь, подумал Дуйшен и уснул.

Глава 4. У сарыбагышей

Проснувшись наутро, Дуйшен не сразу понял, где он. Постепенно начал вспоминать, и его охватила тоска. Еще раз оглянулся в пустой юрте – никаких признаков цивилизации: деревянная посуда, старая бесцветная одежда и одеяла без простыней.

Захотелось простой яичницы с колбасой и чашку кофе, обычного растворимого. Ну и проверить, кто что написал в телефоне.

Кстати, мобильный телефон. Совсем о нем забыл с этими событиями. Дуйшен достал телефон – зарядки осталось всего 68 процентов, сети нет, интернета нет. За ненадобностью и для экономии заряда Дуйшен выключил телефон, вдруг понадобится позже. А зачем он, если нет связи? Разве что камера может потом пригодиться или диктофон.

Помимо телефона в кармане нашлась зажигалка после шашлыка и закрытая пачка жевательных конфет Skittles. Дуйшен обрадовался и хотел открыть пачку, но тут же передумал – могут пригодиться позже.

Кенжебек, наверное, ушел в поле, а дедушка с бабушкой и внучками уже, видимо, занимались домашним хозяйством.

Дуйшен вышел наружу и присел у юрты на большой камень, на котором сушилось одеяло. Августовское солнечное утро обещало быть жарким. Солнце уже было высоко, и по селению ходило множество разных людей. Многие из них, проходя мимо Дуйшена, поглядывали на него с любопытством – Токон уже успел распустить слух. Соседи-мужчины время от времени подходили к Бейшен-ата поздороваться и заодно взглянуть поближе на удивительного чужестранца, который прошагал полмира и, вероятно, видел там множество чудес. Всем хотелось посмотреть на него, на его чудную одежду и, если получится, то завести с ним разговор.

Дуйшен держался со всеми приветливо. В рамках придуманной легенды с ответами на различные вопросы проблем не было. У местных жителей был немного странный архаичный слог и акцент, и Дуйшену иногда приходилось переспрашивать. Но никто и не удивлялся, ведь он за время своих скитаний мог что-то и позабыть в родном языке. Потихоньку начал привыкать, все-таки детство в селе не прошло даром.

В целом, образ жизни и хозяйственный уклад сарыбагышей особо не удивил Дуйшена. Чем-то схожий уклад можно увидеть в отдаленных селах Кыргызстана и в 21 веке, если не считать электричества и прочих благ цивилизации, проведенных еще Советской властью. Отличались же на вид, главным образом, примитивные орудия труда и старая бесцветная одежда. Старики ходили туда-сюда, собирались вместе и беседовали; женщины же возились с домашней утварью, а маленькие девочки им помогали. Мальчишки – те, кто поменьше здесь же игрались, те же, кто постарше пасли скот за пределами селения.

Наблюдая за жизнью айыла, Дуйшен снова стал обдумывать свое положение и планы на ближайшее будущее. Если уж ему выпал шанс изменить Кыргызстан, то нужен был план, нужна была стратегия. Прежде всего, нужно было получить какой-то важный статус – без такового нереально осуществить что-то серьезное.

Наверное, стоит стать приближенным, а еще лучше, близким другом этого самого манапа Байызбека. Если он, действительно, такой прогрессивный и не по годам умудренный, то это должно облегчить задачу. Дуйшену нужен был какой-нибудь подходящий правитель, через которого можно было бы реализовать несколько важных реформ. Без сильной руки это было сделать невозможно.

Основной целью Дуйшен определил для себя построение настоящего кыргызского государства, причем сильного и экономически развитого. Ведь, к началу 20 века кыргызы так и не смогли построить какой-либо государственности, несмотря на все громкие заявления о древних корнях и сильной государственности в прошлом. К моменту прихода Советской власти народ так и жил, фактически, в средневековье. Хорошо еще, что не было достаточно сильных соседей, которые могли бы завоевать эту землю. Россия была достаточно далеко, Китай тоже далеко, кокандцы ближе, но они сами были в средневековье. Повезло, что ни англичане, ни другие европейцы так и не дотянулись до Кыргызстана, а то поступили бы с кыргызами так же, как с индейцами в Америке – устроили бы геноцид. Дуйшен хорошо знал историю североамериканских индейцев по книгам Фенимора Купера, по новым американским же фильмам, типа «Танцующего с волками». Индейцы гордо сопротивлялись белым переселенцам, однако так ничего и не смогли противопоставить их технологиям и их многочисленности. Англичане, а затем американцы целенаправленно освобождали от них землю, даже если не убивая на войне, то заражая смертельными болезнями, раздавая им в качестве гуманитарной помощи зараженные оспой и другими болезнями одеяла.

Кыргызы теперь не должны были так оставаться в средневековье, нужно было указать иной путь – прогрессивный. Нужна государственность, нужны технологии, а значит, нужна модернизация. И главное, важна надежная экономическая основа. Дуйшен определил для себя генеральную линию – модернизация через экономику.

Но сначала надо было объединить всех кыргызов. Объединить для построения государства. Все это, конечно, не просто. Ведь даже в эпосе «Манас» сказано, что кыргызам и врагов то не надо – сами себе враги, сами не хотят объединиться. Манапы и баи племен только и рады раздробленности – никто не хочет расставаться со своей властью. Богатая элитная верхушка, как это часто встречалось и у других наций, являлась врагом собственного народа. Под предлогом независимости, используя лже-патриотические лозунги, элита и бездумная часть общества никогда не хотели стать частью одного большого и сильного объединения. Одни специально не хотят терять власть, другие же глупцы не понимают, что, только объединившись, только потеряв часть независимости, но став одним большим государством, они по-настоящему станут сильными и независимыми. Маленькое племя не может себя защитить от большого врага, – уж Джунгарское нашествие должно же было научить. Ни самодостаточной, ни устойчивой в долгосрочной перспективе экономики малое племя построить тоже не может. Одним скотом и перекочевками прогресса не достичь – нужно экономическое развитие через активную торговлю, через взаимный обмен товарами и знаниями, которые должны подтолкнуть уже к собственному производству новых товаров с добавленной стоимостью, а это уже технологии и наука.

Все-таки были правы те, кто объединял народы – темные в своей массе и необразованные – железной рукой, жертвуя неугомонными ради будущего единения и прогресса: жестокие китайские императоры, которые объединяли свои воюющие царства под лозунгом «все под одним небом», японцы под сильным военным сёгунатом, немцы при Бисмарке, американцы-северяне во время Гражданской войны, даже индийцы, в конце концов, были рады, что британцы объединили их совершенно разные народы под единым государственным флагом Индии. Время было такое, суровое. О правах человека тогда никто не думал. Нельзя судить о прошлых событиях с позиций цивилизованного и мирного 21 века.

Неужели кыргызов так же придется объединять силой? Или необходимо сочетать разные методы, «кнута и пряника»? Скорее всего, иначе нельзя: когда нужно – применять силу необходимо, ради их же будущего, ради будущей единой и сильной государственности. Но чтобы это не вызывало отторжения и обратной реакции, важен и «пряник» – то есть показать всем цель, ради чего такая жесткость, а это ради светлого будущего. Соответственно, экономическая программа развития должна четко демонстрировать все преимущества нового строящегося государства. А Дуйшен уже примерно знал, что это будет за экономическая программа, – уж это была его работа.

В таких размышлениях прошел день.

Вечером пришел с поля Кенжебек, и на этот раз Дуйшен стал расспрашивать его обо всем. Чем живет народ? Каким хозяйством занимаются люди? Много ли врагов?

Со слов Кенжебека, агай попал к роду тынаев большого племени сарыбагышей, которое населяет всю эту обширную Кеминскую долину, а также немного западную часть Иссык-Куля и северную часть Нарына. В лучшие времена сарыбагышы могли собрать не меньше пяти тысяч копий, а род тынай был одним из крупнейших родов племени и мог собрать не меньше тысячи копий. Многочисленностью кыргызы никогда не отличались. Войны и межплеменные стычки, болезни и голод делали смертность очень высокой.

Тынаи же, в свою очередь, не жили все в одном месте, а кочевали по 40-60 юрт. Всего тынаев было около 400 юрт, которые в случае войны могли выставить не меньше тысячи копий. Байызбек был манапом самого крупного такого как бы подрода тынаев, и манапы других подродов напрямую ему не подчинялись, но очень с ним считались, так как у него было больше всего джигитов, и они часто одерживали верх на состязаниях, когда все рода собирались на большие празднества – тои[7 - Той – большое празднество с обильным угощением (кырг.)].

Первой же мыслью Дуйшена стало то, что в первую очередь, необходимо объединить всех тынаев – эти 400 юрт с общим населением, наверняка, не меньше двух тысяч человек. Очень мало для рынка с экономической точки зрения, но что делать? Надо увеличивать население.

Кенжебек же продолжал рассказывать. Слишком большое скопление всех в одном месте не позволяло вольготно пастись скоту. В этом было удобство для перекочевки, но большой недостаток в дни войны. Хотя все подрода и были расселены достаточно близко друг к другу, чтобы быстро собраться, тем не менее, это не очень помогало. Враг нападал быстро и успевал отойти. Если же враг был большой, как джунгары, то даже объединения родов не спасали, тут уже нужны были объединения племен, а это долго, особенно если верхушка заранее не договорилась.

Самым опасным и многочисленным врагом были джунгары. Они приходили не часто, но когда приходили, их орды были настолько огромными, что справиться с ними кыргызы могли только объединившись. Такие случаи в истории были, но все зависело от мудрости правителей племен. Если они приходили к согласию, то могли выставить объединенное войско, бывало даже вместе с казахскими племенами. И тогда победа часто была на нашей стороне. Но нередко манапы не могли прийти к согласию, каждый тянул в свою сторону, и тогда ойроты перебивали всех поодиночке. Сейчас джунгары давно уже не приходили, и кыргызы, позабыв о единении, снова стали враждовать между собой, совершая набеги и грабя друг друга. Даже соседние и родственные друг другу сарыбагышы, бывает, ночами отгоняют друг у друга скот, совсем совести не осталось. Да и бедность вынуждает.

С юга иногда приходят бухарцы и кокандцы, и требуют полного подчинения. С севера могут напасть казахские племена. С востока иногда совершают набеги свои же кыргызы – саяки и бугу, с запада же опять-таки свои солто. Никак не может кыргызский народ жить в согласии друг с другом. Жадность, глупость и эгоизм правителей – манапов племен, а иногда даже внутри родов – не дают единому народу объединиться, как о том мечтал еще хан Манас. Нужно, наверное, что-то особенное – либо чтобы кыргызы дошли до края и угрозы исчезновения, либо нужен свой Чингисхан, который бы жесткой рукой объединил народ. На многих из этих манапов и правителей родов уже нечего надеяться – никогда не согласятся потерять свою власть, свои привилегии.

Так рассуждал Кенжебек, посматривая на своего одобрительно кивающего отца. И так же, уверял Кенжебек, рассуждает и весь простой народ, не только у сарыбагышей, но и у бугу, и у солто, и у саяков, и у таласских потомков Манаса, и даже у тех, что живут в далеком Алае. Иногда на больших объединенных тоях люди из разных племен встречаются и мечтают, как заживут хорошо, когда придет единый хан – тот, кто сможет подобно Манасу объединить народ воедино. Но опять же эгоистичные манапы, опять эта элита, которая хочет навсегда закрепить за собой свои привилегии.

А еще, беда в том, что эти манапы подкупают лучших джигитов мелкими подачками, и те их потом защищают. Ладно, если они все время бы своим джигитам овец за хорошую службу давали, или лошадей. Но часто им дают просто крохи, объедки со своих столов, а иногда и вовсе оскорбляют, устраивая публичные порки. А что делать джигитам? Другого у них нет, приходится соглашаться с прихотью манапа. Хорошо еще, что Байызбек не такой. Благодаря своей далеко смотрящей матери он лучше обходится со своими джигитами, и они его тоже ценят. Но многие другие манапы не такие – глупые и жадные, думающие только о своем богатстве.

О вечное синее небо! Что должно произойти, чтобы эти лучшие джигиты кыргызов не обманывались и не защищали такой плохой порядок, который мешает народу объединиться. Ведь именно они – джигиты являются такой важной силой, на которой стоит весь народ.

К вечеру у Дуйшена уже созрел план. Он понял, какую надо выстроить линию, чтобы постепенно реализовать задуманное. В первую очередь, надо было попробовать заинтересовать Байызбека. Интересно, сможет ли он стать тем самым нужным ханом, чьими руками можно объединить всех кыргызов?

Глава 5. Разговор у Байызбека

Байызбек не заставил себя долго ждать. Ему тоже было любопытно познакомиться с этим чужестранцем, называющим себя кыргызом и прошагавшим полмира.

Все это звучало странновато для Байызбека. Этот путешественник заявляет, что не помнит своего роду-племени, но ведь настоящие кыргызы всегда точно знают не только какого они рода и какого племени, но еще и могут перечислить семь своих предков по генеалогическому древу. А мать даже говорит, что этот чужестранец, должно быть, много чего знает, но не договаривает. Что ж, наверняка. Мать всегда оказывается права. Она что-то чувствует, но говорит пока не спешить с выводами, надо все разузнать постепенно. И если это правда, что этот чужестранец обошел полмира, то надо будет удержать его при себе, очень пригодится такой.

На следующий день утром к юрте Кенжебека прискакал всадник и сообщил, что вечером его вместе с гостем, который отразил нападение разбойников, ждет на ужин Байызбек, хочет поблагодарить чужестранца за помощь одному из его джигитов. Кенжебек очень возгордился, что манап назвал его одним из своих джигитов и ответил, что с радостью навестит Байызбека, чтобы проведать, как тот поживает и чем он ему сможет быть полезным.

Вечером их уже ждали. Юрта манапа Байызбека находилась прямо посередине селения в окружении юрт его родичей. Вокруг юрты жизнь кипела более оживленно, чем в других местах – кипели казаны с мясом, джигиты носили дрова, рядом играли дети, надеясь тоже получить кусок мяса и пиалу сорпо.

Войдя в юрту, Кенжебек с Дуйшеном увидели, что кроме них Байызбек позвал в гости еще несколько человек. Видимо, подумал Дуйшен, с одной стороны Байызбек хотел показать им, что вовсе не они являются основной причиной собрания за ужином, с другой, чтобы и другие послушали чужестранца.

– Аман-эсенсизби[8 - Аман-эсенсизби? – Живы ли здоровы? (кырг.)], Байаке?! – сразу начал Кенжебек, прикладывая правую руку к сердцу и называя Байызбека уважительно с окончанием «аке», как это принято у кыргызов. – Пусть мир будет всегда в вашем доме! Сколько ног заходит в дом, столько же пусть заходит и блага!

Хозяин юрты указал вошедшим место в левой части дасторкона[9 - Дасторкон – скатерть, застолье (кырг.)], расстеленного на полу. Вокруг висели разноцветные туш-кийизы[10 - Туш-кийиз – ковер (кырг.)] и шкуры убитых на охоте животных: лисов, волков, барсов и даже, что удивило Дуйшена, шкура настоящего тигра. Однако, он тут же вспомнил, что тигры раньше водились в этих краях, правда большей частью на юге. Помимо копий и мечей Дуйшен обратил внимание на висящее ружье очень старого образца, примерно такое же, как в фильме про Кожожаша, снова вспомнил он. Это старые фитильные ружья, достаточно примитивные.

Во главе дасторкона как хозяин восседал сам Байызбек, демонстрируя свою власть и главенство даже несмотря на наличие старших. Ему было двадцать пять лет. В Кыргызстане 21 века он бы считался еще очень молодым, и его, наверняка, усадили бы недалеко от входа. Здесь же, он был в расцвете сил и выглядел, как заметил Дуйшен, заметно старше своих лет. Если парни здесь взрослеют рано и уже должны быть готовы воевать с 12-13 лет, то в свои 25 лет Байызбек должен был быть уже опытным и повидавшим немало человеком.