Реалист

– Па-ап! – простонал Марк.

– Ха-ха! – негромко посмеялся отец. – Ты должен привыкать к чужому вниманию. Ты же будешь музыкантом!

Одиннадцатилетний мальчик надулся.

– Нет, это не так.

– Что? Почему же?

– Я…, – мальчик растерялся и присел на кровать, положив скрипку у бока. – Я не думаю, что из меня что-то выйдет. Еще этот конкурс… Не надо было мне соглашаться на участие, – он нервно теребил конский волос у смычка. – Ты же сам все слышишь – это звучит уродски.

– Не надо так, – Влад присел рядом, чувствуя, как внутри все начало сжиматься. Ему было жаль сына за его настрой к жизни – он начал разочаровываться даже в том, что его радовало. – Все так думают и все так начинают, но надо больше потренироваться…

– Папа! Я похож на всех?! – вскочил с места Марк.

У Влада руки сами собой дрогнули, чтобы поддержать сына, чтобы тот не упал. И мальчик это заметил.

– У музыканта не должны дрожать руки! Музыкант не должен валиться в судорогах на сцене! А вы не сможете ходить за мной вечно. У меня так никогда не будет нормальной жизни из-за этой дурацкой эпилепсии!

Мальчик яростно схватил скрипку и небрежно бросил в футляр. Смычок упал рядом.

– Почему вы не можете оплатить мне лечение? Не можете взять кредит или что-то еще там…

– Марк, когда в семье работает один человек, кредиты не выдают. Как только мама устроится на работу, посмотрим варианты. Но, понимаешь, у меня нет стабильного заработка – могут отказать из-за этого.

– Но только на твою зарплату мы же смогли купить этот дом?

– Да, только… То были сбережения. Мы потратили все, – Влад виновато опустил голову.

– Не надо было его вообще покупать…

– Знаю. Только кто мог знать, что всего через четыре месяца откроется твоя болезнь. И еще начнет так усиленно обостряться.

Влад, не зная, куда девать руки, провернул часы вокруг руки, затем всмотрелся в циферблат и увидел, что секундная стрелка начался метаться вперед-назад. Но тут, в полнейшей напряженной тишине, начали раздаваться сдавленные всхлипы.

Марк сидел на коленях у футляра и, потирая угол скрипки, уливался слезами.

– Что же ты, все будет хорошо, я обязательно заработаю денег, обещаю… – присел Влад рядом.

– Я скрипку поцарапал, – промычал Марк.

– Оу, ну что же так плакать над ней?

– Но она у меня одна, другую вы все равно не купите.

– Не говори так. Все же в порядке с ней! Подумаешь – пара царапин. Ты же вроде уже не хочешь быть музыкантом?

– Я не знаю, – тяжко вздохнул Марк, уже перестав плакать, и вытер рукавом щеки.

– А может… – мужчина замялся. – Может ну ее? То есть, может подумаешь о каком-нибудь еще занятии, раз так беспокоишься, что не сможешь играть? Станешь, не знаю даже, что тебе подойдет…

Тут на него уставились заплаканные глаза сына, пронзавшиеся сердце жалостливым видом.

– Ты не хочешь, чтобы я играл?

– Не то, чтобы я против… Просто, зачем тебе эти переживания из-за конкурса, выступления и опять переживания…

– Но ты же сказал, что сможешь вылечить меня.

– Я…

– Ты же сказал! Это значит, я всегда буду таким? Ты же обещал!!!

Из глаз Марка прыснули новые слезы. Он яростно топнул ногой, захотел было что-нибудь разбить об пол, но пожалел и светильник, и часы. В итоге схватил подушку и со всей силы швырнул отцу в лицо.

– ВАЛИ! – неистово процедил он сквозь зубы.

Влад осторожно положил подушку на место.

– Успокойся, успокойся. Я ухожу. Только не нервничай, а то опять начнется…

– И пусть! Упаду, разобью башку и умру! Тебе только легче будет!

– Не говори так, – испугано чуть ли не взмолился мужчина.

– Вали!

Влад поскорее закрыл за собой дверь. Сердце начало колотиться сильнее. Он не отходил от двери, прислушиваясь к движениям сына. Марк еще немного рассержено пометался по комнате, затем плюхнулся на кровать и со всей силы ударил кулаком по стене. Затем более-менее успокоился. Но Влад продолжал караулить.

Вина не отпускала сердце. Нужно было подождать, пока Марк успокоиться и извиниться перед ним.

А пока он уперся локтями в перила и посмотрел вниз, оглядывая оба этажа дома. Он еще пах новизной. От стен еще чуть веяло краской, а дерево, до сих пор не затертое, сияло лаком… Действительно, кто бы мог подумать, что судьба так круто повернется перед этой семьей.

Первый приступ Марка случился, когда ему было почти девять лет. Он отличился сдержанностью, по сравнению с нынешними приступами, но тогда он сильно напугал родителей. Между первым и вторым приступом прошло около месяца. Как раз в это время они ездили по врачам и полностью обследовали Марка. Врачи успокоили и сказали, что не стоит сильно волноваться – «Случай несерьезный». Ограничились лишь советами навроде «Телевизора и компьютера не больше часа в день». Затем обмороки начали случаться раз в месяц, раз в два месяца… Но после того, как Марку исполнилось десять, они начали постепенно учащаться и происходить то раз в две недели, то через день. Все это происходило почти всегда ночью, но к одиннадцати годам и днем.

Влад и Милана забили тревогу еще когда случился первый приступ «через день». Тогда они прошли с сыном каждого врача, выслушали все советы, но все сводилось к одному – дорогостоящая операция.

С того момента Милана (тогда еще работающая клерком в мелкой компании по производству ароматизированных ручек) начала искать новую работу. Узнавший об этом начальник, тут же кинул ей на стол бумагу об увольнении. Женщина взмолилась перед ним, рассказала о ситуации с сыном. Немного подумав, мужчина сжалился над ней и оставил работать, но без премий в течение квартала. Не прошло и полутора месяцев, как компания разорилась. И так до сего момента Милана и не смогла найти работу. Благо небольшие гонорары Влада помогали им оставаться на плаву, но из этого они ничего не могли отложить сыну на операцию.

В последние два месяца ей стали приходить предупреждения «Постановления 3.7.1». По этому постановлению все граждане, не получавшие на личный счет поступления в счет заработной платы в течение семи месяцев, в принудительном порядке должны отрабатывать «долг перед государством» на общественных работах на срок до двух месяцев. Если после отработок человек не находит работу еще в течение полугода, он подлежит уголовному наказанию вплоть до пожизненных общественных работ в местах лишения свободы (это еще не так страшно – были времена и не такие далекие, когда за такое убивали, но об этом позже…). Там уже рассматривается количество смененных рабочих мест и по какой причине, должности и заработная плата. Чем больше получал человек, тем было для него лучше, конечно же. Мог отделаться и наказанием сроком всего в год.

И вот вместе с мужем Милана старалась поднять все связи, всюду оставлять резюме, но населенность в городе большая, рабочей силы много, а вакансий – мало. И ведь никто не сидел без дела, люди работали, можно сказать, до гробовой доски. О понятии «пенсия» люди забыли шестьдесят лет назад. И всем, кто не мог уже по состоянию здоровья работать, находили маломальскую, но работенку. Хоть бумажки степлером соединять. Люди в Зените превратились в пожизненных «свободных рабов». Никто не мог спокойно находиться без дела. Все должны трудиться на благо друг друга. Это город превратился в муравейник. Серый, металлический, остроконечный бизнес-муравейник деньгооборота.

От размышлений Влада отвлекла жена.

– Что у вас там произошло? – озабоченно озиралась она на дверь.

– Ничего, ничего, не беспокойся, – он тут же отодвинул ее от двери, взяв за плечи. – Так что, прочитала?