Адвокат моей любви, или Высокое напряжение

И наш молчаливый разговор с Маратом никуда никогда уже не денется. Но ещё я поняла, что чего-то не хватило… что-то с Маратом мы не сделали, что-то, что превратит многоточие в запятую… научит идти по жизни не вместе, но рядом… Не хватало какого-то завершающего мазка… Я ещё не могла понять, какого именно.

Мне вдруг показалось, что в этот вечер ироничная Судьба уже смешивает краски, поглядывая на нас с предвкушающей улыбкой, выбирает яркие оттенки, размазывает острые углы, растушёвывает темноту пунцовым закатом, закрывает до поры последний штрих вуалью прохладного тумана. Но уже заискрились её весёлые глаза хрустальными вспышками первых звёзд. И очень скоро она пойдёт по Млечному Пути вершить другие судьбы, предоставив нас самим себе.

– Спасибо… – прошептала я одними губами.

И вышла из машины с улыбкой. Хотелось смеяться, обнимать всех, набрать полную грудь воздуха и выпустить его с криком радости, обняв пылающее небо. Мне была непонятна случившаяся со мной перемена. Я посмотрела на Лену и рассмеялась. Она выглядела так трогательно, смущаясь неожиданной встречи и пока ещё не осознав, что всколыхнулось в её душе. А я уже знала. И взгляд у открытого окна мне тоже всё сказал.

Я подошла к Марату, застывшему у шатра. Он смотрел на меня во все глаза, непонимающе растягивая губы в неуверенной улыбке.

– Ты как, моя? Накачали тебя микстурами?

– Я не твоя, – у обняла бывшего мужа так крепко, как могла. – Но называй меня так всегда, ладно?

– Ладно, – Марат разжал мои объятия и, взяв за руку подвёл, к Андрею: – Обидишь… УБЬЮ… Лен! Как ты? Завтра…

Я уже не слушала, что будет завтра. У них теперь свои планы. Свои дела. Свой сын. И разные жизни. Им надо всё это уместить. Решить. Сделать правильно. Я прекрасно знала, что всё у них будет хорошо. Хоть и порознь. Потому что я верила в Марата. Никогда ещё я не верила Марату так, как теперь.

– Андрей…

Я смотрела в глаза адвокату. Прямо и спокойно. Я не собиралась просить прощения за то, что обнимала Марата. Я хотела сказать другое.

– Он дорог тебе. Я знаю. Ты не должна оправдываться…

– Я хочу сказать, почему он мне дорог.

– Ты ему дороже, поэтому он… Иди сюда.

Адвокат потянул меня за руку и, развернув к себе спиной, обнял. Я смотрела, как спокойно Марат о чём-то разговаривает с Леной. Откинула голову на плечо Андрея и нежилась в его тёплых объятиях.

– Ты не договорил, что он?.. Что Марат?

– Он сам скажет.

– Ты настоящий адвокат… Всё про всех знаешь и никому ничего не говоришь.

– А ты – моё глобальное потепление.

– Ага-ага…

Мне вдруг вспомнилась моя недописанная книга. «Внедорожная любовь». Вряд ли я допишу эту мелодраму. Она больше не отзывалась во мне… Мне больше не хотелось делиться с миром своими переживаниями, сомнениями и страхами. Мне стало нечего переосмысливать. Мне стали нужны настоящие объятия. Настоящие поцелуи. Настоящие отношения.

Я хотела просто жить. По-настоящему.

Эпилог

– Поджарила?!

Едва я подошла к стойке охраны, из комнаты отдыха с кружкой одуряюще пахнувшего кофе вышел Максим. Его взгляд, застывший на перевязанных пальцах, красноречиво выдавал чувства шефа.

– Нет, ногти выдрала.

– Зачем?.. Брр… Почему?.. То есть – как?!

– Тебя же приглашали на пикник. Был бы с нами – знал бы.

– Только меня там и не хватало!

– Был момент, когда очень не хватало.

Максим не шелохнулся, но я сразу поняла, что в нём включился «режим психолога». Казалось, он подобрался, как хищник, почуявший добычу, а его взгляд стал взглядом учёного, перед которым встала новая наиинтереснейшая задача. Я вздохнула: теперь не рассказать не получится – Максим будет ходить весь день с видом ребёнка, которому пообещали, но не дали мороженое. Его гибкий острый ум и высокий интеллект требовали сложных задач. Шеф любил быть в толпе. Ему хватало нескольких минут наблюдений, и он уже знал о человеке всё. Он читал людей не по слогам с букварём, как те, кто называл себя психологами, получив высшее образование. Максим выпивал человека залпом со всем шлейфом застарелых проблем, резко встряхивал, взбалтывая и смешивая, как многокомпонентный аперитив для ума, порой добавлял кусочки льда, или разогревал на медленном огне, и мягко отсеивал всё, что мешало быть успешным и счастливым. Шеф был человеком, рядом с которым жить становилось легко и радостно. Я уже не могла представить себе мир, в котором нет Максима. Сиять внутренним светом начинали все, к чьей жизни он прикоснулся. Мне всегда казалось, что я – его любимая игрушка, у которой психологических трудностей столько, что не справиться даже ему. Но я ошибалась. Весь персонал «Напряжения» чувствовал себя так же. И никто не хотел лишиться этого ощущения. Максим наполнял здоровьем и радостью жизнь своих родителей. Он постоянно заставлял их чувствовать себя необходимыми и любимыми.

Он примирил меня с сестрой. Я вдруг поняла, что меня не отодвинули в сторону и ничего не лишили. Я всегда была в лучшей ситуации, чем Ольга. У них с Денисом трое детей и никого, кроме наших родителей, чтобы помочь многодетной семье. А у меня всегда был Марат. Я сама лишила себя его поддержки и наворотила себе кучу проблем. Моя жизнь стала налаживаться тогда, когда старшая дочь вернула его в нашу жизнь. Он всегда был рядом, просто я не знала об этом. Мама была против нашего развода. Из-за этого у нас разладились отношения. И эта ссора впилась в сознание очень глубоко и не позволяла заводить серьёзные романы. Я всегда чувствовала вину перед Маратом и детьми, но думать об этом себе запретила. И злилась на маму за частые напоминания и упрёки. И наказывала себя одиночеством.

Андрей и Максим стали подарками ироничной Судьбы. Но я не понимала – почему она развела нас с Маратом, когда всё вело нас друг к другу? Почему бывший муж не вмешивался в наши отношения, когда мог всё изменить ещё в тот вечер в кафе? Это и был тот последний мазок, который ещё не нанесла Судьба на картину нашей жизни. Тот самый штрих, который не стал запятой вместо многоточия…

– …сама не знаю, почему стало вдруг легко и радостно. Сейчас я уже понимаю, что было бы лучше… и я не совсем не против, чтобы Лена и Марат были вместе. Но когда увидела, с каким интересом Виктор смотрит на неё, вдруг так стало хорошо на душе. Я эгоистка, да?

– Нет, – Максим покачал головой. Мы уже час сидели в его кабинете. – Подруга всегда была твоей точкой джи. Лена «болела» в тебе. Ты всегда знала, что они с Маратом вместе не будут. И твоя вспышка – не ревность, а злость. Разочарование. Страх, что одна боль, помноженная на другую, станут разрушительными для них. Марат ведь тоже твоя «боль»… Ты знаешь, а ведь у меня для тебя есть сюрприз!

Я сидела в кресле, скинув туфли и подогнув под себя ноги. Уже привыкла к непредсказуемости шефа и давно перестала бояться его сюрпризов. Максиму я верила безоговорочно, и посмотрела на него, приподняв бровь.

– Ты хочешь, наконец, открыть «великую тайну», обещанную уже давно?

Шеф широко улыбнулся.

– Два в одном… Я собираюсь уйти из «Напряжения».

От неожиданности я вскочила на ноги. Это невозможно! Максим – это и есть «Напряжение»!

– Нет! Максим! Без тебя нет «Напряжения»! Ты сошёл с ума?

– Оксана, – шеф встал и, положив руки мне на плечи, усадил назад в кресло, – я искал ненормального креативного руководителя…

– Спасибо, дорогой…

– …чтобы сделать «Напряжение» чуть более женским. Когда Марат сказал, что его бывшая жена пишет эротику…

«М…Марат?..» – я не произнесла это вслух, потому что потеряла дар речи. Но по мелькнувшей улыбке Максима видела, что он понял.

– …я нарушил первое правило – не брать на работу друзей, родственников, родственников друзей и друзей родственников. Но из меня все вьют верёвки!..

– Из тебя надёжные верёвки получаются… – я отвечала на собственные мысли, унёсшиеся из этого кабинета в вагончик на участке, который купил Марат.

– …Твои успехи в Москве меня впечатлили. С места – в карьеру ты нырнула просто головокружительно. И ты отличный руководитель. Но коль скоро ты станешь женой Андрея…

Кажется, я приоткрыла рот – предложения мне никто не делал. Да и слова провидицы с новой силой зазвучали в памяти.

– …и членом нашей семьи, я хочу свесить на тебя «Напряжение».