Адвокат моей любви, или Высокое напряжение

– Лена – умная женщина. И, судя по тому, что Андрей где-то там, а ты – здесь, знает тебя лучше, чем ты себя знаешь сама. Что за трагичный вид, Оксана? Кого хороним?

– Я уже в курсе, что это не моё дело.

– Андрей сказал?..

Я промолчала. Марат положил руку на мою голову и запустил её в волосы, будто расчёской разделяя пряди. Он делал так всегда, когда мы… когда-то… лежали в постели и хотели поговорить о чём-то серьёзно. И теперь несупруг собирался с мыслями, а я думала – чьи пряди он будет наматывать на палец и расчёсывать пятернёй, когда захочет сказать что-то важное для… них обоих?

– …Мне было очень плохо без тебя… В тот вечер, у Ленки, я плакал. И она тоже. Мы слишком много выпили, всё как в тумане… Она обняла меня, гладила по голове, успокаивала. И эти ваши вечно одинаковые тряпки!.. Мне казалось – это ты… В общем, после этого мы ни разу не встречались даже случайно. И я тебя больше не искал. Лена сказала, что у тебя кто-то появился… Слава какой-то… Оксан, – Марат поднял пальцами мой подбородок, – ты понимаешь, что в твоих руках сейчас…

– Да. Я – ваша точка джи.

– Что?

– Только ты не скрывал, что между вами что-то было. Даже сегодня ты обмолвился…

– Я был уверен, что ты знаешь.

– Марат, если бы не было…

– Стоп! Ты ревнуешь и делаешь глупости. Ответь мне на вопрос…

Я уже слышала звонкий голосок Данилки и чуть тише – Андрея. Я смотрела в глаза Марата не мигая.

– …Ты считаешь Лену виноватой перед тобой?

Я слушала голоса и краем глаза заметила, что с поляны к нам идёт Лена.

– Н…нет.

– Так скажи ей об этом. Она ведь самая лучшая подруга на свете! Тебе хорошо от того, что ради твоего душевного равновесия мальчишку лишили отца?.. От того, что ради твоего спокойствия, меня лишили права знать о сыне?

– Нет!

– Ты любишь меня?

Я прислушалась к своим чувствам. Мне небезразличен Марат. Я не хочу его потерять… хочу быть рядом… хочу поддерживать его во всём… но по-другому.

– Да, но…

– Вот именно. Я тоже тебя люблю… но по-другому.

Я встала и обняла уже не мужа. Он крепко прижал меня к себе. Мы оба чувствовали, как ровно бьются наши сердца в груди друг у друга. Я смотрела из-за его плеча на адвоката, ведущего Данила за руку. Мальчишка нёс два букетика кукушкиных слёзок. Андрей улыбнулся, и я не смогла удержаться, радостно улыбнувшись в ответ. Меня обнимал мужчина, ставший меньше, чем муж, но больше, чем друг. И я знала, что сейчас он улыбается Лене. Потому что у него есть сын. И я… не ревновала.

«Люблю тебя», – прошептала я одними губами, глядя в глаза любимому адвокату.

И он вернул мне признание счастливой улыбкой со сногсшибательной ямочкой на щеке. Я не удержалась и рассмеялась. Марат выпустил меня из объятий и подхватил сына руки:

– Ну, парень, теперь ты от меня не отделаешься!

***

– Прости…

Андрей принял меня в свои объятия, едва отпустил Марат. Я незаметно улыбнулась: как символично – из рук в руки… в надёжные и сильные руки настоящего мужчины. Я зарылась лицом в его расстёгнутую рубашку и прижалась губами к его груди, чувствуя, как сильно и уверенно бьётся его сердце.

– И ты прости.

– Ты был прав… И Марат прав… И Максим прав… А я всегда считала себя умной женщиной…

– Мне кажется, мою умную женщину ждёт другая умная женщина.

Я обернулась. Лена маялась в нескольких шагах, бросая на нас быстрые взгляды и снова отворачиваясь к поляне, куда, подбрасывая в воздух смеющегося сына, уходил Марат. Нам нужно было поговорить с подругой. Ей это было нужно. Я вдруг разом вспомнила и её хмурость, и виноватый взгляд, который она старалась безуспешно скрыть, и её уклончивые ответы об отце Данилки, и её недавние слова: «Оксан, чего бы ты не смогла мне простить?.. Ты мне ничего не должна. Это я тебе должна… Первая причина – это ты, а вторая – все твои мечты, третья причина – это ложь. Кто прав, кто виноват – не разберёшь». Все пять последних лет оборванных фраз, недосказанности и плохого настроения одноклассницы стали понятны. И я совершенно не представляла…

– Мы недолго… Принеси пока фотоаппарат. Мы с Леной прогуляемся, посмотрим, что там за качельки.

– Они метрах в десяти ниже, на краю скалы. Десять минут? Вам хватит?

– Конечно! Всё уже сделано и сказано. Всего одна точечка осталась. Мне не нравится быть джи-центром. Так что мы недолго. А потом ты нас пофографируешь, ладно?

– Люблю тебя.

Я потянулась к губам адвоката и получила нежный поцелуй. Схлопотав лёгкий заигрывающий шлепок по мягкой точке, я подошла к подруге:

– Пойдём, на качели покачаемся.

Лена смотрела в глаза с вызовом загнанного в угол зверька, сильно сдобренным тягучим чувством вины. Сердце сжалось в тугой комок от болезненной жалости.

– Оксан…

– Ты мне только на один вопрос ответь… – я на секунду замолчала, поняв, что повторяю слова Марата. Как же мы пропитались друг другом, разделили привычки на двоих, дополняли друг друга… – как ты не спятила за пять лет? Как можно было Марату хотя бы не сказать?

– Это два вопроса.

– Ну… выбери один.

– Я думала, Марат женат, и у него есть сын. А когда хотела сказать тебе… неудобно было, что ты помогаешь и не знаешь… а ты…

– …сказала, что он не женат и сына у него нет. Я помню.

– Я думала, вы снова будете вместе.

– Ленка… – я взяла подругу под руку и повела вниз по склону горы. – …а не спятила-то как? Я бы спятила.

Лена пожала плечами.

– Человек такая сволочь – ко всему привыкает.

У меня в голове роилась туча вопросов, но все они были далеки от моих чувств. Я не представляла, как сложатся отношения Марата с сыном. Как это будет? Между бывшим мужем и подругой не было никаких отношений, они никогда не испытывали друг к другу никаких чувств, кроме дружеских. Но уже несколько лет нет и их. Я была абсолютно уверена, что больше у Лены не будет никаких проблем – Марат не позволит сыну ходить в круглосуточный интернат и расшибётся в лепёшку, чтобы сын был здоров. Но вариант «выходной папа» – это не о Марате. И какую жизненную… мужскую установку может дать Данилу знание, что папа живёт отдельно? А постулат «живут же другие так» не имел никакого отношения ни к Марату, ни к Лене…