Адвокат моей любви, или Высокое напряжение

– Оксана! Это нечестно!

– Почему это?

– Разговор был про офис!

– Не помню такого! Разговор был про один день!

– Уже вечер!

– Не увиливай!

– Это моя прерогатива устраивать всякое!

– Власть переменилась!..

***

– И что за задания ты ему придумала?

Мы сидели с Леной во дворе её дома и наблюдали, как Данилка устраивал в песочнице бои лопатками. Подруга порывалась остановить поединок нового вида дворового спорта, но я удерживала её – мальчишка должен набивать шишки и терпеть ссадины, должен уметь держать удар, терпеть поражения и делиться победами. Ему явно не хватало отца, и хоть Лена не тряслась над ним, как курица, но на скамейке продолжала сидеть с заметным усилием над собой.

– Да ничего не придумала, не успела. Он меня купил.

Я улыбнулась, вспоминая, как не хотел Максим в кругу семьи становиться мальчиком на побегушках. Что ни говори, а даже лучшему в мире психологу иногда нужен психолог. Максим когда-то стал центром семьи Андрея, и потерять эту маленькую, но важную для него роль не хотел. Недополучив любви рано ушедшей матери и вскоре за ней погибшего отца, он купался в любви приёмных родителей. Было удивительно наблюдать, как кормила его с рук Вера Михайловна, обмакивая кусочки шашлыка в соус и вытирая салфеткой испачканные губы. Как, по-детски зажмурившись, успешный бизнесмен подставлял лицо заботливым рукам, как потом целовал их, благодаря женщину за любовь. Он был благодарным сыном. У таких родителей других детей быть не могло. Узнав, что у Данила нет отца, Виталий Семёнович попросил номер телефона Лены и тут же позвонил ей. Они разговаривали недолго, но отец адвоката быстро сумел уговорить подругу на выходные привозить мальчика к ним. А ещё лучше – приезжать вместе. Мне его предложение понравилось – я невольно стала примерять шефа на роль мужа для Лены, на роль отца Данила. Мальчишка не скучал, причём ни меня, ни мать Андрея к нему особо не подпускали, аргументируя, что женского общества ему хватает с избытком. Но Лене звонили, когда Данил хотел этого. Сначала думали, будет проситься домой, но он взахлёб рассказывал, как рыбачил с дедом на Мане, как катался на старой соседской лошади по имени Матрёшка, как быстро мчался на моторной лодке далеко-далеко вверх по течению за ягодой и грибами, плавал со спасательным кругом на плёсе и забивал гвоздики в кусочки досок. Впечатлений мальчику хватило с избытком, и уезжал от стариков он с неохотой. А я понимала, почему Марат хотел дом, и позвонила ему, предложив купить его в Усть-Мане. Один продавался как раз на улице родителей Андрея. Марат заинтересовался, и это очень обрадовало.

– Как это – купил? Дорого продалась? – хохотнула Ленка.

– Ну как сказать… дорого ли. Он обещал рассказать о себе что-то существенно важное, о чём не знает его семья.

– Компромат сам на себя сливает.

– Сама удивляюсь. Но догадываюсь – или факт будет неважнецкий, или у Максима есть смысл слить его. Только если он думает, что в чём-то там признается, а я побегу докладывать Андрею или его родителям – он ошибается.

– Да уж. Откуда ему знать, что ты не типичная женщина, а могила для чужих тайн.

– Ох, Ленка, как жить-то оказывается хорошо! – я потянулась, прикрыв рукой зевоту и счастливо улыбаясь воспоминаниям проведённых с Андреем ночей.

– Рада, что у тебя жизнь налаживается. Только мне кажется – зря ты так с Маратом. Столько лет вместе, дети, внуки. Ты сама ещё два месяца назад рвалась к нему, а теперь – Андрей. Без году неделя.

– Да… Ещё недавно я мучилась от мысли, что у Марата есть жена и сын. Теперь мучаюсь от мысли, что их нет. Кто бы мне раньше сказал, что так будет, покрутила бы у виска.

Лена повернулась и посмотрела мне в глаза:

– Ты изменилась, Оксан. Расцвела, стала уверенней, улыбаешься. Как-то успокоилась даже.

– Наверное, да. Со стороны виднее. Мне и правда теперь спокойно.

– Подумай ещё пять раз, Оксан. Я уверена в Марате, а твой Андрей мне кажется ненадёжным.

– Почему? Вы же не знакомы. В субботу поедем на пикник, родители Андрея пригласили к ним, но мы подумали, что поедем на Ману дикарями. Познакомитесь, наконец.

– Ты сама рассказывала, что адвокат твой сразу сказал, что третьей жены не будет. И вот, пожалуйста – знакомит с родителями, но не делает предложение. Как так?

– Так мы два месяца только встречаемся.

– Угу. Вам не по двадцать лет. В сорок уже через неделю понимаешь – твой человек или нет. Нет, не верю я ему. Пройдёт влюблённость, глаза откроются, а Марат уже совсем остынет. И снова – жизнь полоска чёрная. А там и Максим твой с работы тебя по-братски выпрет. И что?

– Лен, ну ты чего?.. Замуж тебе надо.

Лена фыркнула и замолчала. Я была уверена, что внутри себя у неё происходит монолог, где она откровеннее и убедительнее. Но она не хочет навязывать своё мнение, а я понимаю её опасения и отношение к незнакомому адвокату – Марата она знала столько же, сколько меня – вся наша жизнь прошла на её глазах. Но она действительно прошла. Между мной и Маратом осталась привязанность, но это было другое чувство. Благодарное. Заботливое. Дружеское. И появилось понимание и приятие того, что десять лет – всё же срок. Мы изменились. Обстоятельства изменились. И то, что хранит память – не повторится. Мы скучали по времени, проведённому вместе, но не друг о друге. Это уже давно остыло… прошло. Мы – вот они. А тех минут, часов и дней не вернуть. Лене объяснить это чувство трудно. Да и надо ли? Пройдёт время, она также будет радоваться моему счастью с адвокатом. Может быть, с Максимом познакомится, и у них что-то получится.

Я смотрела на подругу и видела недавнюю себя со стороны – отчаявшаяся, бьющаяся ради детей, уставшая от проблем и жизни одинокая женщина с потухшими глазами, просроченными счетами и отсутствием понимания, как жить дальше. Мою жизнь изменили мужчины. Трое. Один полюбил. Второй дал работу и научил, как разобраться в себе. Третий простил и помог простить себя. И все стало по-другому.

Солнце засияло внутри. Снаружи оно было всегда. Только внутреннее солнце дарит тепло, уют и счастье. Все трое зажгли его во мне. Человеку для счастья надо очень мало. Не деньги, машины, украшения и дворцы. Человеку для счастья нужен человек. Чтобы повязал шарф зимой, накормил с рук ужином, держал за руку, обнимал и любил. И ты сделаешь для него то же самое и что-то ещё.

– Лен… всё будет хорошо.

Подруга повернулась, серьёзно посмотрев в глаза. И с застарелой тоской и усталостью, совершенно не веря в то, что говорит, ответила:

– А то ж… будет… когда-нибудь… Когда я стану кошкой…

***

На работе кипела подготовка к лазерному шоу: на день города наша компания «Напряжение» стала спонсором общегородского кулинарного конкурса и открытого показа женского белья. Оба моих рабочих телефона разрывались от звонков поставщиков и кулинаров, готовящих сладкие угощения для гостей праздника, дверь не закрывалась от потока курьеров, заваливших презентационный зал рекламными буклетами и женским бельём, компьютер зависал от бесконечных сообщений от дизайнеров и администраторов «полей», где я затеяла ремонт и смену дизайна, стремясь каждый бутик сделать уникальным.

Шеф мотался с утра до вечера, заказывая мобильные прилавки и автолавки, договариваясь с домами культуры об аренде для проведения показов, записывая очередной выпуск своей передачи и помогая в работе Андрею, как помощник-психолог. Выведать обещанную тайну просто не было времени. Да и махнула на неё рукой. К концу сумасшедшей недели я остро нуждалась в передышке и уже грезила умиротворением таёжного отдыха.

В субботу проснулись рано, Андрей обещал приехать к десяти часам: добраться до места, не избежав пробок, не получится, а к полудню уже хотелось купаться и жарить шашлык. Пока пили кофе, завязался спор: Лена задумалась о круглосуточном садике для Данила и взяла недельный отпуск, чтобы собрать необходимые документы и заодно выбить путёвку в санаторий. Данил родился альбиносом, и подошло время планового посещения врачей.

– Лен, давай я буду к себе его забирать. Или Яна согласна сидеть с ним. Она и в Москве няней подрабатывала.

– Тебе не до Данила, Оксан. Я прекрасно понимаю, что всему приходит конец, и вечно это продолжаться не может. И Янке тоже это не надо – быть привязанной к чужому ребёнку. Не переживай о нас, ходят дети в круглосуточные сады и ничего, живые.

– Данилу не подойдёт такой. Ты и частный-то выбирала, чтобы воспитатель с медобразованием и хороший врач в группе.

– Ничего. Он уже всё равно окреп, не то, что ещё год-полтора назад.

– Лен, мне не нравится эта затея. Поломанная психика ребёнка из-за какой-то твоей работы…

– Сейчас вся работа такая. А такие шефы-максимы, как у тебя – штучные экземпляры. И не с моим везением на такого напороться. Нет, Оксан. Я так решила – так и будет.

– Тебе замуж надо, – я снова подумала, как было бы хорошо познакомить Лену и Максима. Надо было и его пригласить на пикник. И уговорить подругу устроиться к нам в бутик. – Иди в «Напряжение» работать. Недалеко есть наш салон, я могла бы тебя туда определить.

– Ой, не смеши. Я даже представить себя там не могу.

– Ну мы же и бельё продаём. Это тебе знакомо.

– Ой, и сколько того белья у вас на фоне вибраторов? Ладно бы отдельный магазин был. Вы же процент платите?