Инвинди. Открой новый мир…

Инвинди. Открой новый мир…
Ульяна Сысоева

Один необычный случай изменил его жизнь на «до» и «после». Знал бы Максим, что загадочная встреча в тот момент откроет для него новый мир. Мир, где все привычное становится чужим и необычным, страшным и загадочным… С этим миром его связывает проклятье, которое ему предстоит разрушить, чтобы спасти себя и всех, кто ему дорог. Но скольким ему предстоит рискнуть и пожертвовать, чтобы пройти свой путь в этом необычайно красивом мире, таящим угрозу его жизни?..

Инвинди

Открой новый мир…

Ульяна Сысоева

Корректор Ольга Решетникова

Корректор Наталья Сафиулина

© Ульяна Сысоева, 2017

ISBN 978-5-4483-1490-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Это утро обещало такой же обычный день, как и всегда. Максим с трудом открыл веки. Каждое утро он надеялся, что грядущий день предвещает что-то особенное и сможет хоть как-то изменить его скучную жизнь, в которой дни счастья были крайне редки. Его разбудил надоедливый шум и надрывистый спор за стеной. То были родители Максима.

Почти каждый день они ссорились и спорили по глупым причинам. Максим считал эти споры необоснованными и легко разрешимыми, но ему редко удавалось убедить в чем-то родителей. Каждый раз был риск самому попасться под горячую руку. И эти взрослые надрывистые голоса, резкие движения и непредсказуемость немного пугали его сына. А после ссоры один из родителей обязательно оставался раздражен, другой – расстроен. Видеть грустное лицо кого-либо из близких было очень неприятно и душевно больно. Слыша крики, Макс каждый раз напрягался. Электрический ток пробегался по мышцам, стремясь прямо к сердцу. Боль и чувство пустоты и сожаления долго не отпускали его, каждый раз порождая страх разрыва семьи.

Не торопясь, парень приподнялся и сел на край кровати. Молча, опираясь на локти, он сидел около минуты, думая о пустом. Затем он отошел от задумчивости и протянул руки к джинсам, что висели на спинке стула, стоявшего недалеко от кровати. Натянув штаны и подойдя к зеркалу, он лениво, с неохотой и опасением, взглянул на свое отражение. Высокий, стройный, не имевший характерного рельефа мышц, с взъерошенными темными волосами и маленькими серьгами-кнопками в ушах, юноша исподлобья глядел на отражение томными глазами. «Какой же ты… мерзкий!» – про себя фыркнул Макс и резко отвел взгляд, задрав голову в сторону.

Он не любил свою внешность. Считал себя жалким и ничем не примечательным и несимпатичным парнем. Внутри, хоть сам он не хотел этого признавать, таилось стремление к совершенству, самовлюбленность. Иногда, чтобы хоть как-то ободрить самого себя, сравнивал с другими, более некрасивыми (как он считал) людьми и думал, что ему еще повезло, и что он простой парень без каких-либо изъянов во внешности. Окружающие его люди не считали его некрасивым – для них он был приятным и очень даже привлекательным. Ведь каждый человек особенный, и в Максиме было нечто притягательное.

Мы привыкаем к своей внешности и, оценив себя во весь рост, мы начинаем копаться в самых мелких деталях, которые могут быть несовершенными, поэтому думаем, что некрасивы. Но именно из этих деталей, которые в частности могут казаться неприятными, складывается особенная внешность одного единственного человека, которому не найти абсолютной копии. Человек совершенен в каждой мелочи, особенности, характерной только для него. Просто этому Максим не желал до конца верить, ссылаясь на то, что эти слова лишь «оправдания для неудачников».

Отойдя от зеркала, Максим надел футболку и толстовку и вышел из комнаты. Проходя по коридору, он краем глаза успел заметить, что папа собирался на работу и нервно завязывал шнурки на ботинках. Легко было почувствовать его раздражение: напряженное пыхтящее лицо, трясущиеся пальцы, теребящие шнурки.

Макс прошел на кухню. За столом сидела маленькая девчушка восьми лет, медленно собиравшая по молоку размокшие кукурузные хлопья ложкой. Грустный и немного скорбный взгляд Сони, сестры Максима, не поднимался от тарелки. Мама, расстроенная и раздраженная, стояла у кухонного стола и разливала горячий кофе из турки в две фарфоровые чашки. Она не проронила ни слова. Желания говорить, конечно же, отсутствовало. В расстройстве она всегда переосмысливала ситуацию, придумывала аргументы, которые уже поздно было сказать оппоненту.

Внезапно тишину нарушил резкий хлопок дверью, от которого содрогнулось все, даже стены квартиры шевельнулись, а посуда в шкафу звякнула. Мама сначала передернулась, но потом укоризненно цокнула языком в адрес мужа.

Максим, смотрел на мать, готовую вот-вот выругаться, осторожно притянул чашку с кофе к себе и оперся о край стола, переложив ногу на ногу, и медленно отхлебнул горячую жидкость.

Его тревожный взгляд уткнулся в лицо Сони: она досадно глядела в тарелку и без особого аппетита зачерпывала хлопья. Просидев так немного, девочка все же заметила настырный взгляд брата. Ее большие, полные детской наивности и доброты глаза, словно бусинки, сверкнули под лучами утреннего солнца. Соня кивнула, тем самым спросив у Максима: «Что хотел?». Максим также медленно помотал головой, и взгляд девочки снова упал в ту же точку. Он продолжал смотреть на сестру. Каждый раз он находил в её глазах лучи добра, беззаботности и непорочности, которая свойственна каждому маленькому ребенку, не познавшему горестных моментов жизни. Тем не менее, можно было разглядеть тревогу и грусть в ее взгляде. Причиной тому, несомненно, ругань родителей. Хоть девочка была мала, она понимала, чем это грозит для семьи и ее самой, и насколько это неприятно.

Максим осознавал, что домашние ссоры влияют на девочку и губят ее маленькое хрупкое сердечко. Соня была немая…. Но это не с рождения. Неожиданно, около полугода назад, она перестала говорить. В тот момент все напугались, но больше всех она сама. Родители начали водить ее к врачам, психологам. Врачи ничего не смогли ответить, а психологи склоняются к тому, что виной немоты является психологическая травма, нанесенная родительскими ссорами.

Но родители, хоть и заботились о дочери, но не прекращали ругаться. Они почти не прислушивались к словам профессионалов, будто до конца верили, что с их ребенком все в порядке. Каждому из родителей не нравилось что-нибудь друг в друге. День за днем все больше находили нелепых поводов для ссор. Они уже и сами устали от исходящего от них негатива, но кто-нибудь из них обязательно раззадоривал другого. Все циклично. Конечно, ссоры не были каждодневными, но относительно частыми.

Максим не смог полностью доверяться психологам, ведь столь внезапная немота казалась абсурдной, но другой причины никто найти не мог. Максу было жаль Соню. Каждый раз глядя на нее, он страдал, сердце его сжималось. Он боялся, что эта немота не пройдет. Девочка еще совсем мала, и у нее вся жизнь впереди, и провести ее в немоте будет тяжелым испытанием.

Допив крепкий кофе, Максим схватил рюкзак с учебниками, коих было немного (в последние дни учебного года уроков было мало), и вышел из дома.

Он пошел пешком – папа его давно не возил в школу, так как ему приходилось рано уходить из дома. Алексей Сергеевич Карелин приходился Максиму отчимом. Родной отец Макса умер, когда пареньку было всего пять лет. Соня ребенок от второго брака, но, несмотря на это, Максим любил сестренку. Да и с отчимом у него за все это время сложились прекрасные отношения. Алексей принял его как родного, а Максим даже не думал о том, что отчим являлся кем-то чужим и поэтому спокойно и с любовью называл его «папой».

Мама Максима вышла замуж за Алексея вскоре после кончины первого мужа, ведь был необходим мужчина в доме, чтобы воспитание и становление юноши было полноценным.

Сейчас Максиму семнадцать, а, значит, с отчимом он прожил почти всю свою жизнь. Их отношения ничем не отличались от отношений родных отцов и детей.

Солнце ярко светило и грело по-летнему, хоть на дворе стоял конец мая, и погода была еще изменчивой. По улице пробегали толпы людей, спешивших на работу и погруженных в собственные проблемы, заботы…. И у каждого были свои мысли, свои планы и жизненные ситуации. Возможно, кому-то было куда хуже на душе, чем Максиму. Сотни людей и сотни судеб пересекались на одной дороге. Серьезность их лиц придавала такому светлому утру печальный вид, заставляла глубоко задуматься и вспомнить плохое. Максиму было даже стыдно улыбаться перед этими людьми, ведь кто-то чем-то огорчен, опечален или просто зол, и улыбкой своей парень мог их просто еще больше расстроить, разозлить.

Поэтому парень шел, также уныло уткнувшись в землю взглядом. Но среди грустных людей показалось веселое существо. Бело-рыжая собачка с обвислыми ушами, с вывалившимся из улыбающейся пасти языком, «облизывала» свежий воздух, и поочередно глядела на проходящих мимо людей. Человеческие проблемы ей ни к чему. Собаке не надо было думать о работе, заработке… Ей важна дружеская забота и как бы набить брюхо. В проходящих людях она искала поддержку и сочувствие, но никто даже не глядел на нее. Голодные глаза пса с каждой секундой становились грустней, язык спрятался за зубами, и былое веселье сменялось печалью.

– Эй, дружок! – тихо произнес Макс, подходя к животному.

Звери его любили и поэтому часто проявляли ответную доброту. То было необъяснимой духовной связью, но животные редко скалились на него или боялись.

– Потерялся? Иди сюда… – Макс отошел в сторонку. Пес последовал за ним. Юноша присел на корточки и принялся чесать пса за ухом, на что тот ответил взаимностью. – Да ты совсем ручной! Ну, давай, что ли, угощу тебя…

Максим привстал и начал рыться в рюкзаке в поисках лакомства для пса. На его удачу внутри бокового кармашка оказалось старое печенье в упаковке, которое он забыл доесть.

– Угу, вот….

Тут резкая боль врезалась в плечо Макса. Он скрутился от нестерпимого чувства рези, которое сковало все тело. Печенье и рюкзак вывалилось из его рук, и он вместе с ними рухнул на асфальт. Зверь, стоявший рядом с Максимом, скуля, отскочил от скрючившегося юноши, и, поджав хвост, попятился назад.

Максим никогда такого не чувствовал ранее. Это было похоже на ножевое ранение либо рану от пули. Он не испытывал на себе подобные ранения, но был уверен, что это в точности такая же боль. Парень, опираясь рукой об асфальт, держался за плечо. Тяжелое дыхание ускорялось, и капли холодного пота стекали к губам, жадно хватавшим воздух. Страх, боль, шок – все смешалось внутри Максима, и осознавать происходившее становилось тяжелей.

Вокруг проходил народ, словно не замечая юноши. Выражение лица Максима вызывало тревогу и сострадание, но только не у проходящих мимо людей. Покрытое холодным потом лицо, испуганные глаза и растрепанные волосы парня терялись в толпе. Лишь некоторые люди замечали юношу, но что их останавливало? Они будто сами боялись чего-то. Будто за простое прикосновение или вопрос их может кто-то наказать. Кто-то косо оглядывался на него с очевидной брезгливостью. Максим искал в глазах людей сострадания, но в них читалось лишь туманное «ему помогут»…

Вдруг сквозь силуэты пробегающих мимо людей он поймал взгляд пожилой женщины, которая озадаченно, смотрела на него издалека. Она стояла по ту сторону дороги, на остановке, заполненной людьми. Максим и эта женщина словно не из реального времени – сопротивлялись потоку жизни и беготне людей. Они смотрели друг на друга, но дальше ничего не происходило. Старушка не шла к Максиму, а только с жалостью озадаченно смотрела не него. Этот зрительный контакт приостановил автобус, подъехавший к остановке. Он остановился, ожидая, пока все люди войдут. Машина тронулась с места и вновь показалась остановка с ее пластиковой крышей, сиявшей на солнце. Там никого не было, в том числе и старушки.

Максиму показалась странной та пожилая женщина, но сейчас ему было не до этого – он снова перевел все внимание на необъяснимую боль. Скрючившись, парень стоял на коленях и ждал помощи. Потихоньку боль начала ослабевать, и он постарался подняться с места. Движения были скованными, осторожными – парень пока боялся двигаться, опасаясь, что боль вновь вернется с новой силой. Убедившись, что боль ослабла, Макс подобрал рюкзак и вновь направился к школе, поначалу двигаясь очень медленно, но потом перешел на небыстрый шаг, иногда оглядываясь на остановку и отъехавший от нее автобус.

Подойдя к школе, Максим удивился – площадка около здания пустовала, и необыкновенная тишина царила на ней. Он судорожно достал телефон из кармана, посмотрел на экран и тут же помчался внутрь школы. Из-за этого «удара» он позабыл о времени и теперь опаздывал. Внутри школы давно раздался звонок, и все дети уже должны были быть в классах.

Макс бежал по коридору школы и уже не думал о прошлой боли: «Лишь бы успеть забежать в класс раньше учителя», но это было маловероятно. Подбежав к двери кабинета, он вдруг остановился. Сердце колотилось от внезапно остановленного бега, а дыхание было учащенным. Учитель мог быть уже внутри, и вбегать в кабинет было неуважительно. К тому же надо было придумать оправдание.

Над головой паренька красовалась гордая и суровая табличка «32 кабинет. Физика». Учитель физики не был злым человеком, но держал своих учеников в строгости. Опоздания он считал неподобающими, особенно для одиннадцатиклассников.

Глубоко выдохнув, постаравшись приостановить учащенное дыхание, Максим постучал в дверь и вошел в класс:

– Здравствуйте, извините за опоздание, – тихо и смиренно произнес Максим.

– Проходи давай, нет времени слушать, как на тебя упало дерево или напала стая диких кошек, – пробубнил с насмешкой физик, не отводя взгляда от доски, записывая мелом тему урока.

Максим с виноватым видом направился к своей парте. Он ожидал каких-то укоризненных взглядов и насмешек со стороны одноклассников, но ничего подобного не происходило – они спокойно сидели за партами и делали записи в тетрадях.

Урок шел спокойно, и даже нудно. Ученикам наскучили однотипные задачи, формулы и не совсем понятные слова о физических процессах. После тяжелого учебного года, да и за все эти одиннадцать лет учебы всем порядком надоел один и тот же процесс каждый день, а особенно когда совсем скоро экзамены, из-за которых каждому из выпускников приходилось много готовиться и сильно переживать за результат изо дня в день. Внутри кабинета было тихо и спокойно, но кто-то умудрялся перешептываться. Физик своей монотонной речью все больше усыплял учеников.

Не слушая учителя, Максим думал: «Что же случилось этим утром?». Это событие не являлось каким-то особенным или сверхъестественным, но все же было ненормальным, и поэтому слегка тревожило юношу. Он сдвинул рукав футболки под расстегнутой кофтой и посмотрел на «раненое» плечо. Ничего. Даже покраснения нет. Но боль по-прежнему немного зудила и жгла изнутри.

Глядя на хмурых, уткнувшихся в тетрадь одноклассников, он заметил одно озадаченное личико, которое глядело прямо на него. Сидя за передней партой, Лиза обернулась к нему, но заметив его неспокойные глаза, смутилась и перебросила взгляд на пол, а затем повернулась вперед.