Горький шоколад 2. Из пепла

Алекса увезли в штаты, его усыновила богатая семья фермеров из Джорджии, Даниэлу же нужно было искать почти рядом, в Женеве. Зачем детей разлучили, за сколько продали в эти семьи, и с какой целью, может, как носителя подходящей почки? И Ник, и Макс, и Ксения понимали, что время работает против них. Но папки отличались разительно, в папке Алекса были документы о его медицинском обследовании, причем широчайшем. Чем больше Ник их читал, тем хуже ему становилось. Обследования сердца, куча непонятных анализов, и какие-то пометки тем же красным карандашом.

Зато у Даниэлы, никаких обследований не проводилось, лишних документов не было. Зато был адрес! Адрес проживания семьи, и это было совсем рядом! Пригород Женевы, или окраина.

Ник был сметен натиском, за час они покинули гостиницу, обратились в полицию, предоставив все документы, и скоро выехали вместе с полицией в приемную семью Даньки. Семья оказалась пожилой парой, Хуберт и Мария Вебер, совершенно нормальные люди, усыновили сиротку из религиозных побуждений. Они выслушали Ника и полицию, но согласились вернуть ребенка только после генетической экспертизы. Даже увидеть Ксении девочку не позволили. Она и плакала, и на коленях молила, но травмировать ребенка ей не позволили.

– Мадам, ваша девочка рассказывала очень странные вещи, она сказала, что у неё три папы, то есть вы живете сразу с тремя мужчинами! Это пагубно действует на детскую психику, и считаю, что ребенка вам возвращать нельзя. Вашу семью должны проверить органы опеки!

Ксения пыталась что-то пояснить, но полицейский уже тянул её на выход, и она вынуждена была уйти.

Три дня Ксения металась по номеру в отеле, мужчины ничего не могли с ней поделать, и только смотрели с жалостью. В назначенный день Ксения с шести утра сидела полностью готовая к выходу, хотя лаборатория открывалась только в девять.

К открытию лаборатории приехали приемные родители Даньки, полицейский представитель, штатский дядька из опеки, и Ксения с друзьями. Конверт вскрыли, полицейский зачитал, что вероятность родства 99.9 процента, опека проверила. После чего представитель опеки предложил подписать добровольное соглашение о передаче опеки над ребенком биологической матери, и тут Ксения поняла, что эти люди вправе отказать, и в этом случае ей не видать свою дочь! Она чуть не рухнула в обморок, но Макс поддержал её за локоть, шепнув на ухо по-русски «украдем».

Но, к счастью, религия не позволила верующим людям противиться, они подписали бумаги, и наконец-то все вместе поехали за Данькой в школу. Доченька Ксении вышла в строгом темном платьице, в котором выглядела крохотной монашкой, с туго заплетенными кудрями. Ручки сложены впереди, тихо поздоровалась, и, о Господи! Сделала книксен! Ксения присела, чтобы глаза были на одном уровне и тихо произнесла:

– Даниэла, доченька! – Голос прервался, и упал до шёпота. Девочка подняла глаза, внимательно всмотрелась в её лицо, минута и проблеск узнавания. Она беззвучно открывала рот, в глазах уже стояли слёзы, а голоса все не было.

– Доченька, это я! Твоя мама, мы наконец-то нашли тебя! Иди ко мне, моё солнышко!

– Ма..ма! Мама! – Девочка сперва шагнула, потом сорвалась вихрем и упала матери в объятия. – Где ты была, мама? Алекса забрали, отдали в другой дом! Мы так скучали, сперва мы жили у Амины с Ахматом, они говорили называть их мама и папа, а потом отдали в приют. Амина была хорошая, а Ахмат …– Данька, рыдая торопилась рассказать все матери, приемные родители, видя, что девочка узнала мать, тихонько ушли. Господин из опеки отдал бумаги Максу и тоже удалился. Данька, выглянув из-за плеча матери, узнала Ника и Макса.

– А-а-а, папиато Ник и папиато Макс, вы меня нашли! Где же вы были так долго!

Макс подхватил девочку на руки, и они быстро расселись по машинам и уехали из школы. Учителя и охрана провожали их взглядами, и у всех глаза были на мокром месте.

Ник не хотел делится подозрениями с Ксенией, но мысли об Алексе мучили, и хотелось еще поговорить с мадам Жоликёр. Зачем такие подробные медицинские обследования? Маялся он до утра, но потом все же рассказал друзьям о своих подозрениях. Ксения впала в ужас, Макс потемнел лицом и встал, готовый ехать немедленно. Собрались быстро, ехали молча. Каждый переживал страх внутри, боясь говорить вслух, дабы не накликать беду.

Макс созвонился с друзьями, мадам Жоликёр начали проверять по банкам и переводам. И нашли – нашли тридцатилетнего сына, который играл. Играл в интернете, на букмекерских сайтах, и платил огромные суммы. Через сутки они знали о Пьере Жоликёре все – единственный сын, отца нет. Игрок, наркоман, но нежно любимый сын, которому маман снимает жильё, и видимо содержит.

На встречу пошли вдвоем, Ник и Ксения, под видом семьи русских миллиардеров, желающих усыновить ребенка другой расы, ну как Джоли, например. На встречу записались у секретаря, прибыли с помпой – на лимузине, с охраной, на Ксении было умопомрачительное количество блестяшек (почти все – имитация), но разве с двух шагов определишь? Если ожидаешь настоящих миллиардеров?

Платье было куплено по принципу – самое дорогое в самом дорогом магазине, туфли так же. Прическу сделали модельную, да так, что Ксения сама себя не узнала. Конечно, вечерний вид с утра в обществе был бы неприемлим, но ведь все знают, что русские именно так и носят дорогие вещи.

Директриса встретила их стоя, свою бывшую работницу не узнала, да и женщину, разыскивающую детей – тоже. После знакомств и приветствий, во время которых Ксения держала высокомерный и холодный вид, они уселись на низкие кресла у невысокого столика, секретарь принесла кофе, и мадам Арлетт решила перейти к делу.

– Моя секретарь Полин сказала, вы хотите усыновить ребенка? Какого именно ребенка вы бы хотели?

– Ах, мадам Арлетт, дети, это так волнительно! Вы знаете, каких милых крошек усыновила Джоли? Ну эта американка? У неё такие крошечные африканцы, китайцы … ах, это так мило! – Закатывая глаза вещала Ксения, не забывая о кофе, и демонстрируя мадам Арлетт свою ручку, щедро украшенную драгоценностями. Дождавшись, что мадам заметила украшения, девушка продолжила. – Возможно, нам подойдет мальчик грек, или итальянец. Возможно, испанец. Но вы знаете, нам нужен совершенно, совешенно особенный ребенок! Вы понимаете, о чём я?

– Кажется, понимаю. Вам известно, что подобрать ребенка под конкретный параметр очень сложно, и это очень долго. Может занять год и более!

Тут в разговор включился Ник, он поднял руку, останавливая разговор.

– Мадам, мои хорошие друзья рекомендовали нам именно вас! И цена меня не волнует, я заплачу гораздо больше! Моему сыну осталось жить может пару месяцев, и мы очень, очень будем Вам благодарны.

–У вашего малыша какие-то проблемы?

– Да, ему требуется пересадка почек, причем двух.

Мадам Арлетт была в ярости, кто-то из её клиентов проговорился! Она понимала, что так или иначе, но новые клиенты откуда-то берутся, но обычно к ней обращались сперва бывшие клиенты, и рекомендовали её только после тщательной проверки новых. А здесь напрямую, неизвестно кто… А если это спецслужбы?

На протянутой салфетке была указана сумма в два миллиона евро, можно было написать и пять, ведь платить их Ник не собирался. Ник наблюдал, как в голове мадам быстро крутились шестеренки, как жадность боролась с трусостью. И победила как всегда – жадность.

–Хорошо, я подумаю, чем вам можно помочь. Вы привезли медицинские документы своего малыша?

– О мадам! Прекрасно! Вот только мадам, нам нужен один конкретный мальчик! – И Ник протянул мадам Арлетт фото Александра. – Этот мальчик, Алекс Вальдес, которого вы отдали на органы в штаты.

Мадам попыталась вскочить, но в кабинет вошли Макс и охранник. Она упала на кресло, её губы кривились, руки дрожали, но она все же попыталась напугать их полицией.

– Вы мне угрожаете, я сейчас вызову полицию!

– Отлично мадам! И мы вместе с полицейскими еще раз внимательно послушаем этот познавательный разговор! – Ник выложил на стол диктофон. Женщина сдалась, осев в кресле мешком, старая и отвратительная.

– Расскажите все об Алексе. Кто, когда и самое главное – как скоро должна состояться операция.

– Эта семья Робинсонов давно искала ребенка для пересадки сердца, ваш мальчик подошел идеально. Забрали его не так давно, всего месяц назад. Пересадка обычно делается не сразу, как минимум три месяца занимает подготовка. У вас есть в запасе еще два месяца. А кто, вы и так знаете, ведь это вы украли у меня из сейфа дела по усыновлению? – несмотря на убитый голос, Ник видел, что эта змея не сдалась. Он кивнул Максу, охранник поднял Арлетт за шкирку, а Макс заглянул под стол.

– Здесь тревожная кнопка, она могла успеть нажать. Уходим! – в приемной Ксения увидела, что секретарша Полетт лежит лицом на столе.

– Вы её что? Убили? Идиоты что ли?

– Нет, просто оглушили. Пошли, некогда проверять! – И они быстро покинули здание.

Когда посетители ушли, Арлетт долго смотрела в окно. Ах сынок, все ради тебя! Но теперь, прости, пора позаботится о себе. Она взяла из сейфа пакет с заготовленным паспортом и деньгами, вызвала такси и поехала в аэропорт. На юге Африки в небольшом городке скромная вдова давно прикупила себе домик на случай побега.

Ник торопился, психовал и дергался, но все же отправил Ксению в полицейское управление. Там, начальнику отдела, занимающегося похищениями людей, она оставила диктофон с записью разговора с директрисой. Так что улететь мадам никуда не успела, а ещё за пару дней полиция раскопала столько интересного, что уже и не улетит.

Ближайшим рейсом они все вместе вылетели в Америку. Там Ник даже не рассчитывал на подобный прием.

Глава 19. Найти, не значит вернуть.

В Америке к большой компании присоединился Игнат. В глазах закона он являлся отцом мальчика, и гражданином США, поэтому в полицию обращался Игнат. С учётом представленных документов, их внимательно выслушали, но состава преступления в действиях усыновителей не нашли. Подозрения по возможности изъятия органов у ребенка высмеяли, и угрожали сроком за клевету. То есть, законным порядком изъять ребенка было невозможно, более того – их взяли на заметку, и теперь даже если бы она решили пойти на похищение Алекса, выехать из страны вместе с ним не смогли бы. Им предложили обратится в суд, но время! Времени не было.

Мужчины пытались найти выход, а Ксения хотела одного – увидеть сына. Но и это было невозможно, власти уведомили приемных родителей, и ребенка поместили в закрытый военный интернат, с полным запретом посещений и выхода в город. Так же семья Робинсонов отказалась от встречи с Ксенией, земли вокруг фермы неподалеку от Медисона, считались приватной территорией и охранялись головорезами с оружием, при этом Ксении запрещался даже въезд в штат Джорджия, а в случае попытки увидеть сына – грозила высылка из страны. Утешало одно, если ребенок в интернате, вряд ли смогут использовать его как донора. Но возможности этих людей были неизвестны, поэтому тянуть было страшно.

Узнать местонахождение сына было сложно, и опять Ксении пришлось рисковать и вспоминать молодость. Она вместе с адвокатом и Игнасио пришли в полицейский участок, и долго и обстоятельно пытались убедить офицера, что ребенку угрожает опасность. Ксения в этот раз опять играла тупую блондинку, с силиконовыми грудью и мозгами. Грудь наполовину обнажало суперкороткое красное платье. Она строила глазки, закидывала ножку, облизывала губки. Потом попросила кофе, и несколько желающих повели её к автомату в углу большого зала. В это время офицер полиции повел Игната с адвокатом к начальнику участка. Ксения сделала вид, что у неё кружится голова, как раз рядом с пустым столом офицера. Её заботливо усадили и побежали за водой, она же быстро вставила в комп флешку, выданную её Максом. Три минуты, потом надо забрать.

Два офицера подошли к ней со стаканом воды. Она попила, смочила платок и стала обмахиваться влажным платком, одновременно привлекая внимание к декольте. Увидев, что полицейский с Игнатом возвращабтся, она встала и немного качнувшись, смахнула сос тола папку с бумагами. Пока офицеры поднимали бумаги, извлекла флешку, и присев стала помогать собирать бумаги.

– Стойте, мэм! Вам нельзя смотреть эти документы.

– Ой, простите, я хотела помочь. – И тут же повернулась к Игнату, – дорогой, ну что вам сказал начальник?

– Нам отказано, милая. Мы будем готовить заявление в суд!

– А можно мне поговорить с начальником? Почему ты никогда не разрешаешь мне говорить о серьезных делах? – все такой же идиоткой высказывала Ксения. Все офицеры вокруг уже улыбались, и сочувствовали Игнату.

Игнат взял её под руку, попрощался со всеми, и потащил к двери. У выхода она оглянулась, у офицера был странно задумчивый вид, и смотрел он на неё.