Горький шоколад 2. Из пепла

Ник еще долго смотрел на огонь в камине, зачем он собирается лететь, спасать этого глупого пацана? Зачем это ему? Опять в Робин Гуда играет?

Вспомнил глаза маленького Алекса, ставшего родным, ну да, вырастет и спросит, отчего папка родный в тюрьму сел, и почему не помогли? То, что он найдет детей очень скоро, Ник не сомневался. Вот только зачем ему их недоумок-папаша? В стеклянную дверцу камина полетел стакан из-под виски, но не разбилось ни то, ни другое. Заглянул Макс, поднял вопросительно бровь. Ник махнул рукой и закрыл глаза. Он опять отвечает за тех, кого приручает. Опять вокруг него сопливые пацаны, а он, с железным прутом от кровати, стоит впереди и защищает, и подгоняет и отвечает за них… Наверное, потому Господь и не дал ему детей, ведь он сам их взял себе, еще в 8 лет.

Ник знал, что эти дети стали его семьей, пусть не кровные, но родные, и теперь их глупые родители будут ему вечной ношей. Да он любил Ксению, но эта любовь уже давно горела тихо и ровно, как он бы мог любить младшую сестру. Мужского желания и страсти давно уже не было, годы боли и операций, сделали свое – секс стал историей.

Глава 16. Ищи иголку в стогу сена

В это утро Ксения проснулась от того, что на первом этаже звякнуло окно. Опять разбили, третий раз за неделю. После подробного освещения в прессе, местное общество узнало, что здесь живет русская, у которой другая русская украла детей. Опять начались мелкие гадости – на ходу из машин выбрасывали пластиковые бутылки, целясь в её двор. Когда бутылки были стеклянными, то разбивались окна. Соседки перестали здороваться, вслед ей летело «руссо мафия». У ворот периодически появлялись репортеры, не давая прохода, когда она отказывалась давать интервью, они придумывали его сами, когда соглашалась, писали всякую чушь. Европейская свобода слова и свобода личности не касается русских, в этом за пару недель Ксения уже убедилась.

Она встала, убрала стекло с пола в кухне, и разъяренная, поехала на работу. У входа она увидела микроавтобус местной телекомпании. Сидела в машине минут десять, журналисты все не уезжали. Она пошла к входу в отель, но не успела – журналистка с оператором чуть не сбили её с ног.

– Сеньора Вальдес! Ваши комментарии, почему отец ваших детей живет в Америке? Что за мужчины проживают в вашем доме? Правда ли что у вас три мужа, а у детей три папы? – Камера лезла в лицо, журналистка, одетая в какие-то панковые тряпки, трещала без умолку, не дожидаясь ответов. Ей удалось прорваться до двери, там швейцар открыл дверь, оттеснив назойливую девицу.

Сев за стол, Ксения набрала телефон хозяина отела. Ей нужен был отпуск, пока не найдет детей. Телефон, несмотря на раннее утро, взяли сразу. Хозяин, пожилой испанец, относился к ней очень хорошо, и всегда шел навстречу. И в этот раз Ксения не ожидала проблем, отпуск на месяц, не больше. Поэтому тишина на том конце провода не насторожила, просто удивила.

– Понимаете, сеньора Вальдес, ваша известность… Моему отелю не нужна такая реклама… Мне очень жаль, но у нас респектабельный отель, мы ориентируемся на самый высокий уровень европейского гостя… Ваша история привлекла внимание, к нам едет другой контингент… Одним словом, вы получите вознаграждение за месяц работы, и с сегодняшнего дня вы у нас не работаете. Рекомендации, если нужно, я вам выдам. Прощайте, сеньора, всего вам хорошего! – в трубке шли гудки, а Ксения еще не поняла, что она безработная. Брякнуло смс-оповещение, на карту поступили деньги – 6 тысяч евро, её месячная зарплата управляющего. Ну что ж, она свободна. Можно заняться поисками.

Она сама лично поехала в фирму, где был арендован автомобиль, там рассмотрела копию водительских прав, да, сходство с женой Дэна было, но слишком общее. Это была не она, но кто тогда?

Еще пару недель она моталась по городу, пытаясь найти неизвестно что, смотрела километры пленок с камер наблюдения – все бесполезно. И тогда страх взял свое, она первый раз подумала, что детей могут не найти. Да и Ник с помощниками уехал, оставшийся охранник не говорил куда.

Ксении с каждым днем становилось все хуже, она перестала есть, спать, почти не плакала. Каждую минуту её сердце замирало, её крошки где-то там, голодные и холодные. Засыпала в слезах, где придется, чаще всего в гостиной. Когда Ник вернулся, нашел её на террасе, отчаявшуюся, худую, почерневшую, не причесанную, с сигаретой в зубах.

Стало ясно, что она не переживет этого удара, и Ник поместил её в клинику. Самую лучшую, самую дорогую в Швейцарии. Там её держали на транквилизаторах, она постоянно спала, кормили почти насильно, капали глюкозу, фактически обеспечив полурастительное состояние.

Через два месяца ничего не изменилось, детей не нашли, Ксения худела и молчала, уйдя в свой мир, все друзья Ника рыли носом, но результата не было. Если бы детей продали и пристроили по плану, а не так – случайно выбросив на улице, наверное, осталось бы больше следов.

Ник опять уехал в Красногорск, он что-то говорил ей про Дэна, но она не слушала, бездумно раскачиваясь на стуле и глядя в окно, залитое дождем. Дни шли за днями, месяцы сменяли друг друга, но детей не находили, и состояние Ксении не менялось. Ника уже откровенно бесила такая слабость, он был готов рыть землю нососм, а она тут раскисла, как квашня. И однажды он не выдержал, и схватив её за грудки, неожиданно для себя поднял женщину на ноги, встряхнув и начал кричать ей в лицо:

– Очнись, ты! Тряпка! Мне нужно искать твоих детей, а я тут тебя спасаю! Ты должна была уже пол-Европы объехать, а ты сидишь тут, ноешь! Встань! Возьми себя в руки, Кукла!

– Ник? – Женщина очнулась в его руках, почти осмысленно глядя на него. – Ник, ты стоишь? Ты можешь ходить? –Только тут мужчина заметил, что в гневе вскочил с кресла. Отпустил Ксению, попробовал переступить ногами, ноги дрожали, но он вполне их чувствовал. Врач давно говорил, что он должен ходить, и дело в психике. Видимо, нужен был такой стресс, чтобы замкнулись последние связи.

– Черт, – выдохнул Ник, отступил на шаг и опять упал в кресло. Испугавшись, что такое больше не повторится – встал. – Получилось. Черт, Ксюха, получилось! Да мы теперь с тобой всю Европу наизнанку вывернем, но детей найдем! – Он обнял Ксению, прижав к себе.

В палату забежали охранники, увидев босса на ногах, остолбенели. Ник, неуверенно улыбаясь, махнул им рукой, чтобы вышли. Следом прилетел Макс, его радость была неподдельной и полной. Он обнял Ника, и на его глазах были слёзы.

– Братишка, ты смог! Ты смог, я знал, я верил!

Они все вместе уехали в отель, где Ксения привела себя в порядок. Мужики же, виновато заглядывая ей в глаза, захотели отметить такое дело.

– Ксень, мы все понимаем, но ведь такая радость, пошли посидим в кабаке? Я шесть лет этого ждал, это такая радость! – Максим был сама кротость, женщина не удержалась, улыбнувшись.

– Конечно, пойдем! Вот дети будут рады, когда их папа Ник будет ходить! – При упоминании детей Ник потемнел лицом, но все же попытался улыбнуться.

Вечер они провели втроем, несмотря на горе, радость за друга так и хлестала из глаз. Они пили, смеялись, Ник все равно был на коляске, так как пока мог пройти не более пяти шагов, и впереди было еще море боли, тренировок, почти заброшенного массажа, но теперь все пойдет быстрее. И если судьба послала им такой дар, они обязательно все преодолеют!

Утром состоялся большой «военный совет». Было ясно, что детей вывезли из страны. При этом, в аэропортах они не появлялись, следовательно, увезли на машине или по морю. Было намечено около пяти возможных маршрутов, создано пять групп, которые двинутся по этим маршрутам, разыскивая любые камеры вдоль дорог, опрашивая людей.

Двое детективов полетели в Россию, искать Марину Усольцеву. К сожалению, в стране таких было сотни, только в Красногорске их было двенадцать. Детективы должны были начать именно с них.

Ника врач попросил временно лечь в клинику, что-то там было нужно сделать, поэтому Ксения поехала на поиски в паре с Максом. Их маршрут вел на север, в сторону Франции. После выздоровления Ника, между ними установился паритет – Макс больше не наезжал на неё по каждому поводу.

Первая ниточка обнаружилась через неделю, на небольшой автозаправке Макс заметил камеру наблюдения, и как всегда, за деньги, купил запись за тот день, плюс двое суток. Они остановились в мотеле у дороги, и стали смотреть, на третий час машина была обнаружена. Неизвестная женщина в бейсболке и очках заезжала на заправку ночью, в тонированных стеклах ничего не было видно, но номер машины можно было увидеть. Макс тут же отозвал все группы, теперь стало ясно, что детей везли в сторону Франции.

Они разделили все направления и населенные пункты от этой заправки и далее, и с утра двинулись в путь, прочесывая каждый город или деревню. Через неделю было найдено еще две записи с камер, дата была та же, похитительница торопилась, она нигде не останавливалась, только брала кофе с собой в машину.

Детективы в Красногорске побеседовали со всеми найденными однофамилицами, от шестнадцати до девяноста лет. Кроме одной, которая в настоящее время проживала в Берлине. В том самом Берлине, где в это время была Ольга Нейман, и довольно быстро удалось установить, что она является двоюродной сестрой жены Дэна. Ник вместе с детективами вылетел в Берлин, слежка за женщиной ничего не дала. Та вела жизнь обычной тетки, погруженной в домашние дела и детей. Разговор с ней ничего не дал, она подтвердила, что Ольга была у нее.

Однако выяснилось, что она вовсе не жила у нее все время, а лежала в клинике. Клиника информацию о клиентах не давала, тут не помогли даже деньги. Тогда Марине Шульц показали ксерокопию водительских прав, и она узнала свои права.

Подумав, она проверила наличие дома документов, нашла эти права, все документы были на месте.

– Скажите, а где хранятся документы у вас? Это сейф? Знала ли ваша сестра код? Вообще, она могла их взять?

– Муж говорил мне хранить бумаги в сейфе, но сейф у него в кабинете, мне не удобно. И обычно все мои документы лежат просто в верхнем ящике комода. Конечно, Ольга видела, где именно, и при желании могла их взять.

Так подозрения стали уверенностью, и искать стали Ольгу Нейман, уже давно исчезнувшую из России.

Макс ехал по трассе из Хавеи в Марсель, Ксения спала на заднем сиденье, и на въезде в Марсель на глаза ему попался пункт приема и размещения беженцев. Не рассчитывая на удачу, он решил заглянуть. Толпа, шум и огромные очереди, категорический отказ предоставить информацию, привели к тому, что он готов был заплатить любые деньги за информацию чисто из упрямства.

За деньги все оказалось проще и быстрее. За тысячу евро им с Ксенией разрешили просмотреть картотеку детей за период три месяца после похищения. Карточек детей оказалось очень много, более трех тысяч. Сперва он вглядывался внимательно, потом просто листал, потом мельком просматривал. Вдруг Ксения сдавленно охнула, он подскочил к ней, на фотографии ребенок был похож на Алекса, но имя и фамилия указаны какие-то арабские. Через еще пару страниц – Даниэла, та же арабская фамилия. На переговоры пошла Ксения, хотя французский она знала слабо, но все же у неё три языка, как-нибудь сможет понять.

Служащие центра, как оказалось, знали так же несколько языков, и испанский в том числе, поэтому разговор состоялся без проблем.

– Мадам, вот эти дети, как они попали к вам, они уже около года разыскиваются полицией Испании. – Ксения достала официальные листовки полиции с фото и описанием, свидетельства о рождении, свой паспорт и совместные фото. – Я их мать, я ищу детей, почему здесь указано другое имя?

Служащая посмотрела в картотеке, и предложила обратится к работнику, который оформлял именно эту семью беженцев.

Работник по закону подлости был выходным, адрес его не дали, и они были вынуждены ждать, пока клерка вызовут на работу. Приехал плюгавый толстый мужичок, явно не чистый на руку. Долго крутил фотографии, но был вынужден согласиться, что дети имеют сходство.

– Была тогда странная ситуация, эти дети бродили по территории одни, их родителей не было. Мы вызвали органы опеки, но тут нашлись их родители. Беженцы из Марокко, документов у них не было, ни на взрослых, ни на детей, сами понимаете, у нас тут много таких. Но женщина их обнимала, дети перестали плакать, и не возражали, когда их спрашивали, это ли их родители. На них оформили бумаги и отдали родителям. У нас треть беженцев вообще без документов, и с детьми.

– Вы же понимаете, они могли взять чужих детей для получения пособий, а потом просто избавится от них? Продать на органы? – Максим был зол, ему хотелось разбить это морду. Дети хорошо говорили на испанском, и если бы хоть кто-нибудь поговорил бы с ними, могли все рассказать, возраст пять лет, они знали и адрес, и имя матери. То есть, детей сознательно вписали кому-то в семью, и цели явно были не добрые.

– Месье, вы не гражданин Франции, и не имеете права со мной так разговаривать! Мы работаем здесь в ужасных условиях, в день иногда поступает до полутора тысяч этих грязных человечишек. И мы не можем позволить себе делать генетическую экспертизу всем этим нищим детям!

Макс вынужденно смирился, извинился и заплатил этому трудяге еще тысячу евро за адрес проживания этих арабских пройдох. Семейка жила в Париже, в одном из самых жутких окраинных районов. Соваться туда было опасно, и поэтому он позвонил Нику.

– Братан, кажется, я нашел детей! Эта сука оставила их в пункте приема беженцев, там их взяли себе какие-то арабы. У меня есть адрес, это черные районы Парижа, присылай бойцов. Но и с большой командой туда соваться опасно, надо выходить на кого-то из местных боссов.

– Макс, это здорово! Первая ниточка за год! Я подумаю, а вы пока заселитесь в гостиницу и ждите указаний. – И утром Ник был уже в Марселе, на своих ногах, с тростью, но все же шел сам.

Глава 17. Первый шаг

Целая неделя ушла на поиски местных боссов мафии, переговоры и передачу денег. Мужики шлялись по мутным барам, вели переговоры, а Ксения сходила с ума в отеле. Пустить в свой район их не захотели, но за двадцатку привезли избитых арабов прямо в гостиницу. Один из вертлявых бандитов взял на себя роль переводчика с арабского на испанский.

Избитый араб плакал, размазывая кровавые сопли, что-то быстро лопотал. Оказалось, дети были у них всего пару месяцев, да, они до сих пор получают на них пособие, а детей давно оставили в приюте в Лионе, да специально увезли подальше. Нет, оставили у ворот. Осенью. Да тепло одеты. Женщина плакала и говорила, что детки были хорошие, и она не хотела их бросать, но муж заставил. Ксения кусала губы, Макс хотел вмазать арабу, но Ник удержал его.