Непотерянный край

Подойдя к Катиному подъезду, они остановились друг напротив друга. Гореловой очень хотелось пообщаться с писателем ещё: поговорить о его творчестве, узнать о дальнейших планах. Поэтому она, не колеблясь, предложила:

– Как насчёт зайти ко мне? Чаю попьём, поговорим?

Ответ Озерова показался Кате довольно странным:

– Я сейчас не могу: мне надо как можно скорее дописать книгу. Мне нужно всё успеть. Нужно поскорее отдать рукопись своему другу, чтобы он не медлил с её редакцией – и принёс её из типографии пораньше. А то в прошлый раз он чуть задержался, – и у меня возникли большие проблемы.

– Ладно, давай в другой раз, – расстроенно ответила Катя.

– До встречи, дорогая моя, – попрощался с девушкой Сергей.

– До встречи…

Придя домой, Катя первым делом сняла с себя дублёнку – и собиралась повесить её на настенную вешалку. И тут она увидела на светло-жёлтых обоях прихожей строительную пыль. Ту самую, в которой были испачканы одежды убегавших Помыслова и Успехова… и, конечно, гостившего у Кати сутки назад Свободина. Очевидно, именно с куртки Дмитрия пыль и «перекочевала» на стену прихожей.

Горелова взяла в ванной влажную губку и попыталась оттереть пыль от обоев. Однако у неё ничего не вышло: пыль оставалась на стене несмотря на все её усилия. После пяти минут безплодных попыток девушка оставила это занятие. В расстроенных чувствах Катя швырнула губку в ванную, а сама направилась на свою кровать, – чтобы провести на ней ещё одну безсонную ночь.

* * *

«Самообладание есть очень сложное качество. Оно состоит из мужества, терпения и сострадания. Но мужество не должно переходить в гнев, сострадание не должно граничить с истерией, и терпение не должно быть ипокритством. Так сложно самообладание, но оно неизбежно нужно при вступлении в Миры Высшие. Следует очень заботливо развивать это синтетическое качество. В школах следует ставить ученика перед лицом самых неожиданных обстоятельств. Преподаватель должен следить, насколько сознательно принимаются впечатления. <…>

Потому опытные люди просят об испытаниях, иначе на чём утвердить силу нашу?»

    Агни Йога. Мир Огненный. Часть первая. Шлока 634 [8, с. 387—388]

* * *

Вторник

Следующее утро мало чем отличалось от предыдущего. Через силу затолкав в себя полтора сырника, Катя снова отправилась на работу. Её деятельность была той главной вещью, что помогала ей оставаться наплаву. И вторым фактором являлась Катина недописанная книга. Горелова чувствовала, что пока что не дописала чего-то самого важного. Её произведению пока что недоставало чего-то такого, что было одновременно и простым по своей сути, но и трудноуловимым. Вероятно, это можно было бы уместить в одно-единственное предложение… но оно пока что никак не шло к потерявшей сон авторше.

На самих городских улицах, казалось, повис какой-то немой вопрос. Эти самые дома, что день за днём служили безмолвным экстерьером её пешего пути до издательства, словно бы тоже ждали этого замедлившего со своим приходом ответа. И Катя, шагавшая обезсилевшими ногами по вязкому нерастаявшему снегу, была намерена однажды получить его.

Она снова вошла в здание издательства. Охранник на посту вежливо кивнул литературной редакторше. Горелова чувствовала, что все, кто работал в этом здании и знал её, питали к ней уважение – за её беззаветную преданность профессии. Невзирая на своё плачевное состояние, Екатерина не просто не искала предлогов, чтобы отпроситься с работы, – она даже никогда на неё не опаздывала. Однако сегодняшний день получился для Гореловой особенным. Она совершенно неожиданно оступилась.

Поднявшись на второй этаж, девушка уже подходила к приоткрытой деревянной двери издательского офиса. И тут из помещения организации донеслись голоса Алевтины и Анатолия. Они обсуждали Екатерину.

– Как ты думаешь, Толя, – послышался звонкий голос Алевтины, – почему она не может спать? Она, что, убила кого-то, что ли?

– Да нет… вряд ли… – смятенно произнёс Анатолий. – Хотя… в её жизни по-любому случилось что-то плохое.

Катя не стала открывать дверь: напротив, она её плотно затворила – и прижалась к ней спиной. В эту секунду она не могла смотреть своим коллегам в глаза.

«Да разве обо мне можно подумать, что я способна кого-то убить? – пребывая в отчаянии от только что услышанного, подумала Катя. – Почему они так обо мне думают? Как они могут?!»

И тут Горелова вспомнила один фрагмент из Учения Живой Этики – из книги «Листы Сада Мории. Озарение». В нём говорилось о том, что людям крайне сложно усвоить одну вещь: что воздействие мыслей и поступков намного ближе по своей сути, чем большинство людей себе представляет. К примеру, на человеческое излучение, – на его ауру, – мысль об убийстве и само убийство оказывают идентичное воздействие! Мысль имеет конкретное физическое излучение, которое способно воздействовать на огромных расстояниях. Это настолько же очевидно, как и влияние излучения световых волн. Поэтому уже только замысливший убийство, по сути, убийцею и являлся! И также в Учении говорилось, что этот закон о мысли является общим для всех, – поэтому касается он не только каких-то исключительных индивидуумов, а всех людей без исключения. И это означало, что на уровне восприятия энергетических излучений не могло быть никакой лжи и лицемерия. Притворство здесь приходило в абсолютную негодность! Равно как и само понятие о «тайности мысли»…

«Но разве я замышляла когда-либо кого-то убивать? – с содрогание подумала Горелова. – Или я, опять-таки, что-то забыла?»

Впервые за всё время Кате захотелось уйти с работы. В эту минуту она отчаянно возжелала выйти на улицу, вдохнуть воздуха и увидеть вместо ограждавших взор стен открытое пространство. И в итоге она направилась в сторону лестницы.

«Неужели от меня веет убийством? – спускаясь на первый этаж, Екатерина вспоминала и фрагмент из Живой Этики, и страшное предположение Алевтины. – Но я правда не могу вспомнить, чтобы когда-то желала кому-либо смерти!»

В этот момент отвратительное физическое самочувствие дало о себе знать. Одна нога девушки зацепилась за другую, – и она полетела головою вниз на покрытые серой плиткой лестничные ступеньки.

«Возможно, я теперь только так и смогу заснуть…» – в этот – словно растянувшийся во времени – миг Екатерина успела подумать о своей возможной смерти.

Однако ни сон, ни смерть не проложили дороги к Гореловой на этот раз. Буквально в нескольких сантиметрах перед собой девушка увидела изумрудного цвета глаза Звонимирова: она всем телом лежала на его сильных руках. Её руководитель спас ей жизнь. И в эту минуту в Катиной памяти сверкнула яркая – и долгожданная – вспышка воспоминания.

В сознании Гореловой отобразилась следующая картина: её, пребывающую в полубезсознательном состоянии, кто-то несёт на руках по улице… и эта улица кажется ей очень знакомой… А на тротуаре одиноко лежит серый каменный обломок. В этот момент Катя чувствовала себя такой маленькой… но одновременно любимой и защищённой, – будто оказалась под чьим-то могучим крылом… Словно бы она была веткой, произраставшей на могучем дереве… лишь благодаря стволу которого она могла расти вверх… устремляясь к самому солнцу!.. Однако росту этого могучего ветвистого дерева кто-то будто бы отчаянно пытался помешать. И этот кто-то словно пытался установить над деревом чёрный свод, который не позволил бы ему расти дальше… а также всеми силами пытался обрубить его могучие корни… чтобы оставить это прекрасное древо гнить… ведь этот вредитель, очевидно, сам питался разложением…

«Где бы это могло быть?» – пронеслось в мыслях Гореловой, когда Иван уже ставил её в вертикальное положение.

– Катя, сегодня у меня для тебя особое задание, – со свойственной себе флегматичностью проговорил Звонимиров.

– Да, Иван… Всё, что угодно… – не замедлила с ответом Горелова.

– Сейчас ты идёшь домой.

– Но я…

– Возражения не принимаются, – тихо произнёс Иван. – Ты сама сказала: «Всё, что угодно». И мне угодно, чтобы ты побыла сегодня дома. А завтра я жду тебя на работе.

– Да, хорошо… – неохотно согласилась Катя.

Когда Горелова уже шла по улицам в обратном направлении, в офисе издательства Алевтина сказала Ивану издевательским тоном:

– И долго мы ещё будем любоваться нашей неспящей красавицей?

– Пока не заснёт, – ответил Звонимиров. – Или, наоборот, пока она не проснётся к новой жизни.

– Ну ты же можешь очень быстро прекратить её страдания, я уверена! – маркетолог сказала это уже предельно серьёзно. – Никто так не разбирается в людях, как ты! Почему ты не положишь всему этому конец?

– Потому что она сама должна понять, почему с ней это происходит, – Звонимиров строго посмотрел на Алевтину со своего рабочего места. – Она сама всё это породила, – и ей же с этим и разбираться. А я могу помочь только в том случае, если она лично меня об этом попросит.

– А она до сих пор не просила? – удивилась маркетолог.

– Пока что нет.

– Ну а ты хоть что-нибудь ей советовал? – не унималась Алевтина. – Как ей жить в таком состоянии?

– Сейчас Катя имеет дело со следствиями, – пояснил Звонимиров, параллельно правя текст на своём компьютере, – когда же она докопается до причины, то найдёт выход. И ещё она недостаточно хорошо изучила, как действует её истинный враг.

– Ты знаешь того, кто довёл её до такого состояния? – по спине Алевтины побежали неприятные мурашки.

Звонимиров ничего ей не ответил.

В это время Анатолий с тоскою в глазах смотрел в окно, провожая взглядом Горелову, уходившую от здания издательства всё дальше и дальше.