У входа в Шахрай

У входа в Шахрай
Ураз Баева

Привычный нам мир пал. Население планеты принудительно вакцинировали, а после наступила Третья Мировая война. Взаимодействие вакцины с химическим оружием оказалось фатальным. Чтобы спастись от загрязненного воздуха, мутаций и голода, под землей был построен Шахрай, город-ковчег. Сотни лет шахрайцы верили, что снаружи не осталось жизни. Но однажды главный герой Аян Монке загадочным образом оказывается на Поверхности. Юноша просыпается в степи с пробитой головой и без единой мысли о том, как вернуться обратно. Он сталкивается с незнакомым для него миром бескрайнего неба, мутантов-кочевников и жестоких порядков. Аяну предстоит найти дорогу в Шахрай и раскрыть его жителям правду о Поверхности. Однако он еще не знает, какие тайны скрывает сам подземный город…

Ураз Баева

У входа в Шахрай

Пролог

По темному коридору, толкая вперед тележку, семенил человек. Жалобный скрип проржавевшей махины вторил его мелким шагам и эхом отражался от кафельных стен. В тележке без сознания покачивались двое, то и дело ударяясь о борта.

Одинаковые коридоры петляли, каждый раз поднимаясь все выше и выше. Кое-где мигали пыльные светильники. Мрачные тени то удлинялись, то, в прыжке, падали на пол, норовя схватить за пятки своего хозяина. Когда приходилось толкать тележку по пандусу вверх, он дрожал от натуги, облизывал губы и считал пролеты:

«Семнадцать… Или восемнадцать? Кажется, здесь направо. Так, здесь… Нет, дальше. Точно дальше! Или… все-таки семнадцать. Святые Копатели, да где же этот поворот?!» Решив, что заблудился, он впал в отчаяние. Но тут коридор оборвался и тоннели закончились.

Человек оказался в круглом просторном холле. От пола до потолка по стенам тянулись линии электрических ламп. Многие из них давно погасли. Почти каждый метр пола занимали предметы, разбросанные в хаотичном порядке – от остовов мебели и техники до останков животных, погребенные под толстым слоем пыли. Воздух в помещении стоял затхлый, пыльный и неживой.

Узкая дорожка вела до подъемной площадки в центре зала. Человек вкатил на нее тележку и взобрался сам. Он нагнулся до приборной доски в полу и потянул на себя устрашающего вида металлический рычаг. Мгновение спустя со скрипом и скрежетом заработали механизмы, заиграли разными цветами кнопки и клавиши, на приборной доске замигали лампочки. Площадка загудела, дернулась и медленно, рывками, стала подниматься.

Человек прикрыл голову руками – потолок двинулся в сторону, из открывающегося люка повалился песок. Сначала щель, а затем широкий проем темно-синим прямоугольником разрезал пространство, ненадолго объединив подземный мир с поверхностью. Человек ждал, немного раскачиваясь в попытке сохранить равновесие. Наконец, с громким щелчком площадка остановилась и сравнялась с землей.

Человек осмотрелся. Вокруг него исполинами возвышались холмы и горы, устремив седые вершины в ночное небо. Местность замерла в ожидании пробуждения. Он глубоко вздохнул, расправив плечи. После долгого пребывания под землей воздух на поверхности дурманил, сладкий и терпкий. За спиной человека кто-то закашлял, он вздрогнул и обернулся.

Из тени гор вышел мужчина в ветхой одежде. Шаги его были тяжелыми и уверенными, а в осанке сквозило недовольство. Когда он подошел ближе, стали видны густая борода, окат широких плеч и четыре сильных мускулистых руки.

– Чего ты так долго, крот-дружок? – Мутант взглянул на тележку и громко, с оттяжкой, присвистнул: – Ого, смотрю, ноша-то потяжелела! Договаривались за одного, а тут… Ра-а-а-аз… два-а-а-а… – Четырехрукий сделал вид, что пересчитывает. – Двое! – Он склонил голову набок и выплюнул: – Мы-то народ простой, но соображать научены! Ты че, в дурачки со мной хошь поиграть?!

– П-проситите! Так… получилось. – Человек старался сохранить невозмутимый вид. Он сглотнул и продолжил: – Их нужно увезти, как договаривались, понимаете? Я за все заплачу, не переживайте! – Он испугался, видя, как посуровело грубое лицо мутанта. – Один груз – один ящик. Два груза, конечно же…

– Ну чего несешь, а? Я тащился, думаешь, чтобы с тобой потрепаться? Куда мне второго девать? На клячу посадить и пешком ковылять? А может, давай, себе на горб закину, а? Расскажешь потом дружкам, какая шутка вышла! – Мутант фыркнул и уткнул все четыре руки в бока своего мощного туловища. – Не-е-е, так не пойдет. Оставляй в том подвале и пусть издохнет, мне дела нет. – Четырехрукий пнул тележку, давая понять, что не уступит. Однако, человек знал, как его уговорить.

– Нет, ну что вы! – Он подошел к мутанту ближе. От того несло потом, лошадьми и еще чем-то незнакомым. – Поймите, я не могу позволить ему умереть! Это совсем не то, чего хочет Бог! Я не могу его здесь оставить!

– Бо-о-о-о-г?! Ах-ха-ха-кха-кх-кхы! – Четырехрукий засмеялся, смех перерос в кашель. Он ударил себя в грудь. – Где эти ваши боги, тоже небось – в подвале сидят, а? Ах-ха-ха-ха-ах! Нет уже давно никаких богов, повымерли все или как мы, того самого… – он вытянул нижнюю пару рук. – А иначе давно бы все исправили, боги твои. Ха! Насмешил!

– Я предлагаю три, нет – четыре! Четыре ящика, это ведь вчетверо больше, чем договаривались! – Человек загибал пальцы перед лицом мутанта. – В память о моей помощи, – решил он надавить на чувство долга Четырехрукого. Увидев, как посуровело лицо мутанта, человек спохватился: – По крайней мере, ее заберите с собой, или увезите в город, или, я не зна…

– Ее? Хочешь девку мне впарить? – Четырехрукий нагнулся к тележке и увидел, что одна из несчастных действительно девушка. – А у этого чего, – он ощупал второго, – башка пробита? Да ты головорез, дружок…

– Не правда! Мы… я… мы не убиваем людей! Это вышло совершенно случайно! – Он перевел дыхание и вытер взмокший лоб. – Ну, хорошо, парня не обязательно забирать с собой. Он проспит еще пару часов. Достаточно увезти его подальше отсюда.

Мутант деловито оглядел девушку и прикинул вес лежавшего мужчины. Затем поднялся и протянул человеку правую из верхних рук.

– Ладно, как-никак я твой должник. Но я хочу пять ящиков, крот-дружок!

***

Еще не открыв глаза, Аян Монке понял – что-то не так. Он повернулся на спину, посмотрел вверх и раскрыл рот в немом ужасе.

На него падало небо.

Бесконечное и тяжелое.

Аян раскинул руки и ноги. Небо вдавило его в землю и не давало пошевелиться. Тело парализовало, лицо горело, в легких закончился кислород. Казалось, что огромная сила скрутила его в плотный узел и не позволяла дышать. Аян хватал воздух ртом, но бесполезно. Это продолжалось несколько секунд, но для него они продлились часы.

Комок в горле вдруг резко исчез и Аян с шумом вздохнул. Его знобило и скручивало судорогами, худые колени дернулись к животу. Не поворачиваясь, Аян огляделся – повсюду серая земля, холмы и ни одного человека. Оттолкнувшись, он сел и наконец-то закричал, перекатываясь из стороны в сторону. Крик перешел в рыдания.

Он сидел долго, пока небо не замедлило свое падение. Посветлело, начало припекать – из-за края земли выглянуло солнце. Огромный оранжевый глаз с любопытством следил за Аяном, пока тот пытался сложить в голове хаотичные обрывки информации. Значит, он на Поверхности. Под небом, которое ни один шахраец не видел со времен Перехода. Небом, описанным в мифах. Небом, которое обещало прибить Аяна к земле и растворить в ядовитых облаках вакцинных газов.

Он ощупал голову и застонал – сбоку от виска выросла шишка, вокруг которой липкими патлами свисали длинные волосы. Ему пробили голову. Но кто мог это сделать и зачем? Аяну оставалось жить считанные часы, а он даже не знал, как оказался в этом проклятом месте, как пришел сюда или как его привезли. Ничего. Последним, что помнил Аян, был праздник в доме Губернатора. Вечер собственной помолвки.

Глава 1

Здание Министерства Покоя стояло на одном этаже с величественным Домом Совета. В отличие от административного центра Шахрая, что раскинул крылья на несколько улиц, Министерство скромно расположилось в неприметном сооружении, облицованном гранитной плиткой со вставками серебряных пластин.

Сразу за ним врастали в городской камень дома шахрайских чиновников и богачей. Они устроились с тем простором, что вызвал бы жгучую зависть у жителей мегаполисов древних времен. Массивные колонны, лепнины под высокими крышами. Дорогие хрустальные люстры выглядывали из арочных окон. Тяжелые золотые венки сочных картофельных листьев украшали входы и выходы домов, как главный символ достатка Шахрая.

Эти строения упирались крышами в следующий уровень разномастного зодчества. Еще выше, между пролетами и мостами, шумными улицами и переходами, выше рынков, заводов и фабрик поражал своим великолепием золотой потолок подземного города. В центре потолка блестел круглый диск диаметром в несколько десятков метров. Он был исписан текстами из книги Шанша – главной книги Шахрая. Кто-то называл диск Солнцем, однако холодный метал не грел и имел лишь декоративное назначение.

Тяжелый маятник министерских часов пробил девять. Напротив здания остановился трамвай, чьи пути опоясывали Шахрай снизу доверху, составляя конкуренцию редким лифтам. Из передней двери-гармошки вышел Аян Монке. Длинный сутуловатый юноша с темными, убранными в хвост волосами. Густые брови, что оформляли высокий лоб, сейчас были нахмурены. Карие глаза смотрели вперед, однако не видели всего, что происходит вокруг. Аян поджал губы, выставил вперед и без того солидный подбородок, поправил мятую рубашку и, то и дело натыкаясь на горожан, поспешил в Министерство.

Аян вошел в здание. Служащие, завидев его, поднимали головы и уважительно приветствовали. Он ответил лишь пару раз коротким кивком, обошел колонну в центре людного зала и поднялся на второй этаж. У высоких дверей в конце коридора Аян остановился, перевел дыхание и вошел в отцовский кабинет.

Сейт Монке сидел за столом и разбирал кипу бумаг. Весь вид Министра Покоя говорил о сосредоточенности – рукава наглухо застегнутой рубашки аккуратно подвернуты; волосы, чуть короче, чем у сына, собраны на затылке в тугой пучок. Даже короткая борода, острым клином смотревшая на бумаги, словно говорила: «Аян, сейчас не время». Аскетичная обстановка в кабинете отражала характер Сейта: стол, три кресла, стеллаж. Только самое необходимое, никаких излишеств. Лишь семейный портрет напротив высокого окна украшал холодную комнату.

В два шага Аян пересек кабинет.

– Что это значит? – Он швырнул на стол клочок бумаги. – Так ты сообщаешь мне о моей помолвке?

Сейт, не глядя на записку, взял один из документов, скрепил его с другим и положил поверх уже проверенной стопки. Пробегая глазами следующий, он ответил:

– Аян, это большая честь для нашей семьи.

– Честь? – Аян прищурился. – Так ты хочешь погреться под губернаторским боком? Отец, зачем тогда использовать меня? Ты сам можешь жениться на его дочери! И продлить мой договор с Алсу, как я и просил! – Он уперся руками в стол с мраморной столешницей, задев аккуратную стопку. Сейт невозмутимо вернул ее на место.

– Я не давал тебе обещания, сын. – Он вгляделся в документ, нахмурился, затем сложил его пополам, прижав сгиб, и медленно разорвал на две части. Затем снова сложил и опустил под стол. «В мусорке они тоже лежат по алфавиту» – подумал Аян про выброшенный лист.

– Стандартных трех лет было достаточно для этого брака. Алсу не родит тебе наследника, Аян. А дочь Губернатора идеальная для этого партия.

– Копатели, я даже не знаю имени той, с которой сегодня обручусь! – Аян зашагал по комнате, измеряя ее от угла до угла.

– Девушку зовут Рания. Единственный ребенок Губернатора, и перестань называть его Молодым, – пожурил его Сейт, отложив работу и впервые взглянув на сына.

– Да пусть он хоть трижды Губернатор и Шанша в одном лице, я не хочу жениться на этой девушке! – вышел из себя Аян. – Почему ты не спросил? Почему ты все решаешь сам, даже когда это касается меня? Будто я не человек, не мужчина, не будущий Министр! – Он перевел дыхание. – Я придаток к твоей репутации! Я и Мирас. Все в нашей жизни зависит от тебя!

Аян замолчал, тяжело дыша. В наступившей тишине было слышно, как по улице с грохотом пронесся трамвай.

– Успокойся и сядь, – холодно произнес Сейт. Аян рухнул в кресло. Его грудь вздымалась от возмущения.