Не буди Лешего

– Я так разумею, что отвалятся они, как ты из услужения Лешему выйдешь, – она погладила меня по голове.

– Ты, смотрю, уже всё за меня решила, – усмехнулся я, скидывая её себе под бок. Она поворочалась и вернула свою голову мне на грудь.

– А что мне бояться? Ты или прогонишь меня или нет. Или останешься со мной или бросишь меня. Не понимаю я, что у мужчин на уме. Говорите вы ласковые речи, а главных слов не говорите. И муженек мой бывший вспылил, конечно, в сердцах сказал, что я нарочно его поздно вылечила, а могла раньше. Бросил он меня и почти сразу ушёл вместе с другими. А так, может, отошёл бы от обиды и вернулся ко мне. Я об этом думала.

– Ты в своём ли уме, женщина? – я её столкнул с себя. – Спать пойдёшь сегодня под порог. С одним мужчиной в постели лежать и про другого говорить.

Я не разозлился на самом деле. Не могу почему-то на неё злиться. Такая она бесхитростная.

– Я тебе рассказываю всё как есть. Чтоб ты всё про меня знал, – она подползла обратно. – Никто больше и не смотрел в мою сторону, кроме муженька моего бывшего. Мельника младший сын он, – зачем-то уточнила она. – Я для их семьи не ровня. Но ты не подумай, что я на богатства их позарилась или хотела в их доме жить. Я как про свои мечты рассказываю, так можно так подумать. Но не потому я. Хотела я всю жизнь с одним мужчиной прожить и верной ему быть. Родить деток. Кроме него у меня никого не было. Вот я и держалась за него. Хотела, чтобы у нас всё по людски было, правильно.

Она хочет детей. От меня никаких детей уже быть не может. Наверно я не знаю, но с чего бы у нежити были живые дети? Отпускать мне придется Гостяту.

– Ну так и если вернется твой муж, впустишь его обратно?

– Нет, не смогу теперь, – она покачала косматой головой. Подсохшие волосы разметались по голым плечам. – Я тебе отдала своё сердце, другого мужчины у меня никогда не будет.

– Сравнила с предыдущим, не в его пользу вышло, – это я зря сказал. Не знаю, чем думал. Но она опять ответила бесхитростно.

– Не в том дело, у тебя доброе сердце.

– Ты обо мне ничего не знаешь.

– Это не правда. Я много чего знаю, – она приподнялась, нависая надо мной. – Ты столярничать любишь, из под твоих рук много красоты выходит. Человек с чёрствым сердцем такую красоту создать не сможет. Руки у тебя умные и дерево ты сердцем чувствуешь.

– И всё?

– А ещё к тебе лесная живность тянется. Это мне особо удивительно, но их ты тоже сердцем чувствуешь.

Видела же она как я волка гладил. Или ещё что-нибудь успела подсмотреть?

– Положено по статусу, – ответил я. – И всё равно ты ничего про меня не знаешь.

– Мы вон сколько уже разговариваем.

– И всё ты про себя рассказываешь.

– А ты меня слушаешь, – она снова устроила голову у меня на груди. – Меня никто никогда особо не слушает. С девушкой одной недавно также, в ночь, разговаривали. А больше и не интересовался мной никогда никто.

Слушать я умею. Только и делаю, что слушаю, что в лесу творится.

– С какой девушкой? – спросил я.

– Так с Радой! Это она меня отправила в лес за водицей для Ракиты. Они с Радой одновременно детей родили, и у Ракиты роды были сложные. Теперь вот надо её на ноги ставить. А мужья так и не вернулись и не знают, что у них детки родились. Сыновья.

Она опять мечтательно вздохнула и снова я почувствовал укол в груди. С живым человеком ей будет лучше, чем со мной. И умения у неё для людей нужные, а тут, в лесу, они особо без надобности. Что она будет делать здесь – зверьё лечить? Прикапывать вурдалаков? Проверить бы надо, не повставали ли? Завтра пройтись. Хорошо с Гостятой, но я за эти дни из дому не выходил почти.

Рада – та самая девица, на чей зов мы с Водяным снялись Купальской ночью и помчались её жениха из лап Кикиморы вызволять. А потом, почитай, вытащили с того света. И Рада в этом много помогала. Сильная духом девица.

– Когда вернешься и Раду увидишь, чтобы водицу передать, скажи ей, что Леший её видеть хочет.

– Как она придёт к нему, Алёша!? – испугалась Гостята. – У неё дети малые, грудные!

– Двое родилось? – удивился я.

– Один её, второй Ракиты, – пояснила мне знахарка. – А кормит она обоих. Ракита то болеет тяжело.

– Ясно мне. Тебе возвращаться надо, – вздохнул я. – А ты здесь.

– Ну не при смерти она, – начала оправдываться Гостята. – Когда я уходила, ей лучше стало. Несколько капель водицы целебной, что оставалась у меня, подействовали. Пошли со мной! – она схватила меня за руку. – Алёша, пошли! Мне тебе предложить нечего. Кроме избушки у меня ничего нет Но я буду хорошей женой.

– Зачем мне твоя избушка, я этот дом сам построил, – улыбался я, смешила она меня. Но было и грустно.

– Тогда и ещё лучше сможем построить. Ты столярничать будешь – это очень мастерство хорошее!

Наверное я при жизни был столяром, а может заодно и плотником. Большая у меня страсть ко всему этому.

Но с людьми Лешему не жить на их территории. Я теперь из этого мира, из нежити.

– Я, Гостята, к людям не пойду, – ответил ей.

– Твёрдо уверен? – она головой покачала. – Поговорим ещё об этом. Давай пока спать.

Глава 14. Гостята и Кощей

Когда я проснулся, её рядом не было. Я успел почувствовать, как пробежалась по горлу тревога. Но слух у меня хороший – гремят в доме посудой. У печи Гостята, что-то с утра готовит.

Поднялся с постели, прошёл по дому, увидел там где и ожидал Гостяту. Стояла она у печи, босая, нечесаная, в одной моей рубахе на голое тело. Рубаха ей была большая, много открывала ей шею и грудь, рукава были по локоть закатаны. А волосы распущены, лохматы, за спину перекинуты.

– Ты почто нечесаная у печи стоишь? – рассердился я. – Ты же еду готовишь.

– Ни один волос не упадёт, ты не бойся, – отвечает она звонким колокольчиком. – А если боишься есть что я готовлю, я сама всё съем.

– Нет, я так не согласен, – я подошёл и собрал ей волосы со спины и плеч.

– Ты что ли заплетать меня будешь? – удивилась Гостята.

– Нет, не буду, – уложил аккуратно её космы обратно. – Посмотрю, как у моей печи Анчутка колдует.

– Кто я? – она рассмеялась. – Дома у себя я сызрани прибранная ходила. И причесанная и с платком, – она запустила пальцы в свои густые волосы. – Да тяжелы у меня косы, тянут голову вниз. Так у меня головушка болела. Только в бане и отдыхала. И на ночь не расплеталась, уж больно это моему… – договаривать не стала, а я сделал вид, что не заметил. Уткнулся носом ей в шею. В доме было прохладно, а у печи жарко. Нечесаная Анчутка вся разомлела, пока готовила.

– Ты ведовка, вот и тянет тебя ходить простоволосой, – предположил я. Сам уже подумал, что не мне, Лешему, требовать соблюдения людских приличий.

– Никакая я не ведовка, – надулась Гостята. – Знахарка я!

– Ведовка, ведовка, просто про себя не знаешь, – я не мог от неё отлипнуть. Размышлял, что лучше – тащить лохматую Гостятку обратно в постель или дождаться, пока она закончит с готовкой и меня накормит. Такой бы выбор каждое утро.

Уходить мне надо было на обход. Я уже чуял, что творится что-то в лесу, как не лешаки опять к границе из подлесков подбираются. Надо проверить. Гостяту, значит, тут оставить. Не сбежит она, пока я ей воду не отдал. А у меня и нет её.