Рай в барабане

– Ничего.

Лис закрыла лицо ладонями и покачала головой.

– Мне кажется, я схожу с ума. Этого просто не может быть! Ты понимаешь, что мы наблюдаем то, чего не может быть! Или мне одной так кажется?..

Чжан Тинг хотела было что-то сказать, но промолчала, только пододвинула поближе к Лис ее чашку.

– Мне даже не с кем посоветоваться. Мне запретили любые контакты с учеными вне института. Паранойя! И Кот-д’Аржана как подменили! Он стал несносен!

– Выпей чаю, – сказала Чжан Тинг.

– Спасибо, – Лис взяла себя в руки. – Ты иди домой.

– А ты?

– Я хочу еще раз переговорить с шефом. Я все-таки хочу разобраться, что с ним происходит. И что вообще происходит.

Лис безучастно смотрела, как Чжан Тинг последовательно выключает свет в блоках, и как по мере ее прохода лаборатория по кусочкам погружается в тусклую мерцающую полутьму. На выходе Чжан Тинг столкнулась с шефом группы техподдержки Юджином Уолшем и вежливо с ним раскланялась, а он, зашедший в лабораторию по каким-то своим компьютерным делам, сделал было несколько шагов, но бросив взгляд на освещенный кубик Лис, которая помахала ему рукой, быстро повернулся и вышел.

Лис перевела взгляд на огромную карту, занимавшую добрую половину стены лаборатории. Чуть повыше сабельного шрама Долин Маринер на бронзовой правой щеке Марса, в области, называемой Землей Ксанфа, в русле извилистого канала, обозначенного на карте как долины Нанеди, в точке, названной «кислородной аномалией», ибо там была зафиксирована максимальная концентрация кислорода, пять лет назад Лис собственноручно обвела выбранное Кот-д’Аржаном и ею место посадки «Солнечного зайчика» жирным красным кольцом.

Она в который раз – может быть в сотый? – запустила видеоряд, неделю назад облетевший мир, и вновь принялась с пристрастием просматривать каждый кадр, словно надеялась разглядеть какую-то ранее незамеченную деталь, уловить какую-то пропущенную мелочь, которая даст наконец-то простой логический ответ на такой же простой вопрос: как зародилась и развивалась странная жизнь, обнаруженная миссией «Солнечный зайчик» в марсианской пещере?

Первый в истории контакт с инопланетной жизнью произошел на пятнадцатый сол после посадки спускаемого аппарата на поверхность Марса, и на восьмой сол после того, как спелеологический робот Пещерный змей, которого вся команда, естественно, прозвала Каа, просунул свой головной сегмент в широкую трещину у подножия почти вертикальной скалы и начал спуск в пещеру. За эти восемь солов робот преодолел 173 метра, один раз чуть не застряв в колодце и один раз уперевшись в самого себя. Но благодаря совместным интеллектуальным усилиям самого Каа и земной команды, оба инцидента были благополучно разрешены.

Оптические и инфракрасные камеры в тесном пространстве извилистых коридоров ожидаемо оказались малоинформативны, ультразвуковые датчики давали сведения о геологии в пределах всего нескольких ближайших метров, и только разработанные Лис приборы позволили роботу найти верный путь в хитросплетении коридоров, колодцев, щелей и завалов. В головном сегменте Каа таких приборов было два: газоанализатор, отвечающий за обоняние, то есть выполняющий функцию носа, и пылеанализатор, которым робот то и дело пробовал Марс на вкус. Именно газоанализатор Тавридис – под этим брендом прибор был официально зарегистрирован в документах миссии – определял места наибольшей и растущей с каждым преодоленным метром концентрации кислорода и азота и безошибочно направлял робота в нужный проход. Таким образом, Лис стала основным навигатором, а по сути, капитаном всей подземной одиссеи.

Лис и ее правая рука Чжан Тинг поселились в гостинице при институте IERECEO и круглосуточно, сменяя друг друга, дежурили в Центре управления. Той ночью Лис пришла со своей смены и сразу повалилась на кровать. Но поспать пришлось не больше часа – ее разбудил звонок Чжан Тинг.

– Лис, тут что-то происходит! Концентрация кис…

Лис бросилась одеваться, не дослушав. Она уже знала, что случилось, и даже не удивилась, когда через двенадцать минут, прибежав в Центр управления, увидела на главном мониторе своего газоанализатора резкий всплеск на синей, отвечающей за кислород, линии.

– Карман? – полувопросительно, полуутвердительно сказал она.

– Скорее всего, – подтвердил так же разбуженный посреди ночи и только что подошедший Кот-д’Аржан.

В один миг Центр управления преобразился, будто всплеск синей кривой сдул с него сонное оцепенение. Сотрудники, до сих пор дремавшие, бродившие, курившие, пившие кофе и травившие байки, заняли свои места и принялись сосредоточенно выполнять свои протокольные ритуалы.

Привычная картинка на большом экране, на который все эти дни и солы транслировалась головная камера Каа, изменилась – вместо щербатых стен и бесконечных нагромождений бесконечных камней, на экране зияла черная пустота, и в ней под ярким светом прожекторов медленно плавали светящиеся искорки пыли. Пещерный змей достиг какого-то большого зала, стены и потолок которого не были видны.

– Одиннадцать процентов кислорода! – сказала Лис. – Больше, чем на Эвересте!

– Температура тоже резко подскочила, – добавила Чжан Тинг, – сейчас плюс семь с половиной градусов!

– Пусть он продвинется вперед и заглянет вниз, – приказал Кот-д’Аржан, забыв, что то, что он видит на экране произошло не менее двадцати минут назад.

– Если с головой у него все в порядке, он уже так и сделал, – сказал кто-то из инженеров. Минут через восемнадцать увидим.

Бросившая курить Лис с завистью посмотрела на коллег, которые потянулись пережидать эти восемнадцать минут в курилке, и после короткого колебания присоединилась к ним.

Вернулась она за минуту до того, как пришла картинка. Вот Каа продвинулся вперед и наклонил головной сегмент вниз. В луче прожектора появилось что-то ярко-белое. На несколько секунд в зале повисло молчание, а потом все одновременно испустили триумфальный крик и раздались аплодисменты. Каа находился на узком балконе, нависающем над залом пещеры. Дно зала внизу было сплошь покрыто разнокалиберными белесыми пузырями.

Еще час ушел на то, чтобы, повинуясь командам с Земли, Каа спустился с балкона на пол пещеры и оказался в зарослях пузырей. Именно в зарослях, потому что сразу стало ясно, что это не геологические образования. Это была жизнь.

В этот момент в зале появились Раске, Шпильман и стайка PR-менеджеров. Раске бесцеремонно остановил работу и объявил, что сейчас в зал будут допущены журналисты, и что профессор должен сделать короткое заявление, а все остальные – выражать восторг согласно полученным ранее инструкциям. Лис в сердцах чуть не послала их ко всем чертям, но Кот-д’Аржан сильно сдавил ее плечо.

Под нацеленные на него десятки камер, Кот-д’Аржан сказал:

– Друзья мои! Только что нам стало известно, что мы не одни в нашей Солнечной системе. Я имею честь сообщить вам, что на Марсе обнаружена жизнь.

Он поклонился телекамерам, и как дирижер первую скрипку, обнял и вывел на авансцену Алису Тавридис. Операционный зал взорвался аплодисментами. Сотрудники всех рангов обнимались, прыгали, кричали и падали на колени, потрясая ладонями, как забившие гол футболисты. Поскольку этот триумф транслировался в прямом эфире крупнейшими телеканалами мира, сцена была несколько раз заранее отрепетирована. Были, конечно, сложности. Особенно много проблем возникло с бестолковыми белыми интеллектуалами. Им никак не давалось задорное рукопожатие, состоящее из синхронных манипуляций кулаками, ладонями, кистями рук, коленями, ступнями и задницами. Но назначенный Советом инвесторов главный пиарщик настаивал именно на таком выражении командного духа, так что спорить не приходилось, а приходилось долгими часами отрабатывать движения и при этом радоваться. В результате все прошло просто идеально.

Лис, сразу и категорически отказавшаяся участвовать в этой буффонаде, вернулась к пульту управления. Выполненное Каа бесконтактное обследование показало, что пузыри полые. Потом специальный манипулятор, снабженный мягкими пальцами, очень осторожно, чтобы не повредить, прикоснулся к ближайшему пузырю. Тот оказался мягким и упругим. На этом Лис решила прекратить на время физический контакт, сосредоточившись на изучении реакции пузырей на внешние раздражители: свет, звук, тепло.

Целый сол ушел на анализ предварительных данных. Концентрация кислорода в атмосфере вокруг пузырей составляла 11,71%, а концентрация азота в три раза превысила уровень на поверхности Марса. Заметно увеличились доли метана и водяного пара. Эти газы выделялись сквозь поры в пузырях. Грунт вокруг пузырей был покрыт толстым слоем органики, скорее всего остатками отмерших пузырей, но на изучение ее состава требовалось время. Вскоре Каа нашел лопнувший пузырь, заглянул в него, и стало ясно, что эти организмы похожи на земные грибы и, скорее всего, относятся к этому типу жизни.

Только тогда Каа приступил к планомерному и всестороннему изучению пузырей. Выяснилось, что в полном соответствии с теорией профессора Кот-д’Аржана, внутри пузырей формируется собственная атмосфера, по составу очень близкая к земной, но даже с бо?льшим содержанием кислорода. Дно пузырей покрыто образованиями, напоминающими псилоцибиновые грибы – полупрозрачная зеленоватая, покрытая слизью шляпка на тонкой длинной ножке, хотя и эти образования, и сам пузырь составляли единый организм.

Были собраны образцы всех тканей для доставки на поверхность, где в посадочном модуле оставалось сердце миссии, главный разработанный Лис прибор – роботизированный биохимический анализатор АММОКС, способный разделить смесь и определить точный химический состав и структуру молекул любой сложной органики.

В специальный контейнер Каа собрал споры и другие ткани, способные к вегетативному размножению. Этот контейнер будет помещен в возвращаемый модуль, доставлен на орбиту, а оттуда отправлен на Землю на разгонно-навигационной платформе Флибустьер.

5

Раздался сигнал коммуникатора.

– Лис, ты просила посигналить, когда шеф освободится, – сказала Матильда, секретарша Кот-д’Аржана, – можешь сейчас зайти.

Когда Лис вошла в приемную, Матильда карандашом указала на дверь и сделала хмурую гримасу, показывая, что Кот-д'Аржан не в настроении. Последние дни это стало уже нормой. Он почти не выходил из кабинета, и у Лис даже сложилось впечатление, что он не читает отчетов.

Профессор стоял у окна спиной к Лис и не повернулся, когда она вошла.

– Садись, – буркнул он.

– Куда?

– Куда хочешь.

Лис присела у небольшого столика, пристроенного к рабочему столу профессора. Она давно приучила себя не пытаться понять раздраженных и обиженных людей по их словам.

– Ну?

– Бернар, этот гриб…

– Что гриб?

– Вся колония – это один гриб, единый организм, занимающий одну пещеру. Других форм жизни мы не обнаружили.